Эхолетие - Андрей Сеченых

Крутов едва не поперхнулся кофе. Он всегда считал себя честным службистом, в меру выпивал, в меру любил слабый пол, но подлостями и авантюрами не занимался. Если бы кто вот так из друзей предложил бы что-нибудь подобное, мог бы сразу в морду получить, за Иванычем не заржавело бы, но с Нелюбиным отношения были особенные. Тому была отдельная причина. Крутов всю жизнь мечтал о машине, а денег вечно не хватало, то жена, то дети, то внуки. Вернее, деньги всегда были, но только на половину машины. С таким положением дел он почти примирился. И вот однажды, около года назад, когда Нелюбин продал дом в деревне, принадлежащий его матери, он одолжил ему на вторую половину машины, и Крутов купил себе новую шестерку вишневого цвета. За год обладания персональным транспортом радость не выветрилась, равно как и не исчезло чувство благодарности.

– Кирилл, мне до пенсии год, ну ты что? – Иваныч расстроенно посмотрел на друга. – Да и что стряслось-то, сказать можешь?

– От тебя секретов нет, проблема у меня, Вить. Алёнка выросла, второй курс, девчонка молодая, ну и как водится, без мозгов. Нашла себе кавалера, преподавателя французского, Поля Дюваля, мать его. Он иностранец, старше ее лет на семь. Вот я и не пойму, то ли она его нашла, то ли он её. А если знакомство это только предлог? Ты меня как отца и как чекиста пойми.

Крутов присвистнул. Да, влип товарищ. С детьми вечная проблема, особенно со взрослыми, это он знал по собственному опыту. Как не воспитывай, а проблема отцов и детей всегда остаётся. Не дай бог замуж за иностранца выскочит – всё, прощай карьера. А если что посерьёзнее, то и проблемы могут тоже быть, врагу не позавидуешь.

– Ну и что сделать-то надо? Хочешь, я сам, в личном, так сказать, порядке, его установлю?

– Вить, его устанавливать не надо. Он полгода работает преподавателем французского в университете. Ты бы бросил бригаду за ним на недельку. Походили бы аккуратно, может, дискотеки там, девки или еще что. Я бы тогда ей объяснил бы всё по-доброму. Она у меня гордая, его не простит.

– А что я своим-то объясню? Меня попросили, я в свою очередь прошу, а вы поработайте для дяди?

– Можно и поумнее сделать. Скажи, что учебное задание, с целью повышения профессионализма, а то мхом зарастут. Выручишь? Я в долгу не останусь.

Иваныч заёрзал на жестком стуле, но вида не показал. Согласиться было сложно, а отказать невозможно.

– Вить, давай сделаем так, – жесткая морщина прорезала лоб Крутова, – я тебя выручу, но и ты меня не подставь. Если будут проблемы, задним числом напиши указание, что в целях совершенствования службы, отработки практических навыков необходимо провести внеплановые учения, ну или что-то в этом роде, тогда без вопросов, договорились?

– Конечно, а как же иначе? Только начни сегодня, – Нелюбин протянул руку для пожатия старому товарищу. «Вот хитрый лис, каждый раз фанерку под зад подкладывает», – подумал он, но виду не показал, а лишь сердечно улыбнулся. – Спасибо.

«Ну попал. Хотя сам виноват. Лучше половина машины, но своя, чем долг у друга …м-да», – Крутов кивнул, пожал руку и вышел. На столе осталась стоять кружка с недопитым кофе.

На улице сырой воздух заставил Иваныча плотнее запахнуть драповое пальто и чуть ускорить шаг. Толстые подошвы не спасали от влаги, и через некоторое время пальцы ног ощутили обычную для подобного межсезонья ломоту. Красавица «Лада» стояла в гараже и дожидалась своего летнего часа. Лучше простыть, чем подвергать риску коррозии своего ребёнка. Крутов прокручивал разговор в голове с Нелюбиным и понимал, что согласился, конечно, на очень рискованную авантюру. Но с другой стороны, волков бояться – в лес не ходить, он понимал, что профессия рискованная сама по себе, поэтому утешение принесла еще одна мудрость – «Бог не выдаст – свинья не съест». По мере удаления от управления, настроение пришло в норму, и он даже усмехнулся в усы, поймав на себе взгляды двух девушек, которые двигались ему навстречу и оживленно о чём-то болтали.

Свернув за угол, он прошел насквозь полузаброшенный двор и подошел к железной двери с большим круглым глазком ничем не примечательного подъезда двухэтажного кирпичного двора. Нажал кнопку звонка, поднял лицо в сторону малозаметной камеры, висевшей под козырьком двери, и подождал некоторое время характерного щелчка замка. Поднявшись по лестнице на второй этаж, он оказался в пустом коридоре с прижатым к стене аппаратом газированной воды. Крутов прошел мимо нескольких дверей без привычных глазу номеров или табличек кабинетов и вошел в предпоследний из них. Молодой высокий мужчина в белом свитере, с честными, немного наивными глазами, короткой стрижкой, прямым носом и темной щеточкой усов под ним, встал из-за стола и радостно поприветствовал вошедшего:

– Здравия желаю, Виктор Иванович!

– И тебе не хворать, Стёпа. – Крутов присел у стола и, расстегнув пальто, глазами указал хозяину кабинета на стул. Степан Паршин, его заместитель, послушно опустился на свое место и приготовился немедленно и безупречно исполнить любой приказ. Парень был просто золото. Никогда ни о чем не спрашивал, не жаловался на трудности, просто тянул лямку непростой службы и честно исполнял свой долг. Иваныч достал из кармана пачку сигарет «Друг», подарок приятеля из столицы, в Лисецке такие не продавались, и щелчком пальца ловко выбив одну из них, прикурил. Выбросив спичку в услужливо подвинутую пепельницу, он без лишних предисловий задал вопрос:

– Степан, скажи, наши давно бездельничают?

– Товарищ майор, ну так ведь не поступало оперативок. – Паршин почувствовал себя явно виноватым и развёл длинные руки в стороны. На самом деле он задавал себе подобный вопрос еще две недели назад и горько сожалел о том, что шпионская деятельность вражеских стран явно стремилась к нулю и никак себя не проявляла в городе, наполненным большим количеством заводов. Нет войны, значит, нет наград и почёта, в результате чего боевые организмы ржавеют. – Может чайку?

Крутов помедлил с ответом, переводя взгляд с паркетного пола, сохранившего запах мастики, на слегка облупленную казенную столешницу. Он тщательно перебирал варианты разговора со своим замом, коих было два. Или сказать ему, как было на самом деле, или использовать в темную, то есть предложить версию учебной тренировки. Крутов понимал, что в первом случае он даст лишнюю информацию в руки Паршина, которой тот может со временем использовать против своего начальника, а во втором – если что-то просочится, то можно навсегда забыть о преданности Степана. Поэтому он выбрал третий вариант:

– Спасибо, Стёпа, только что пил кофе. Послушай, у меня там, – он поднял указательный палец в потолок, – разговор сейчас был. Нет, всё в порядке, – Крутов заметил напрягшийся взгляд Паршина, – но интересовались, чем заняты, что делаем. Сам понимаешь, если такие вопросы задают, значит, скоро работа предстоит. Я воздух понюхал и нарыл кое-что.

Заместитель с нетерпением чуть наклонился в сторону начальника, который не спеша затянулся и положил дымящуюся сигарету на край пепельницы. Но привычки перебивать или подгонять у него никогда не было. Кашлянув, Крутов продолжил:

– Мне кажется, – он, усмехнувшись, сделал ироничный акцент на последнем слове, – в управлении скоро заинтересуются одним иностранцем, который работает преподавателем в университете. Я предлагаю сыграть на опережение. Мы с тобой объявим личному составу учебную тренировку и немного заранее поизучаем объект. Когда пришлют задание, вся информация уже будет у нас с тобой на руках. Результат, который мы должны предоставить за месяц, дадим за неделю. Вот и прикинь, медаль вряд ли дадут, а вот премию – гарантировано. Ну и будем застрахованы от неприятностей, типа «потерял или не установил»…Что скажешь?

– Виктор Иванович, а что тут говорить, приказывайте, – Паршин безоговорочно был предан Крутову. Он считал, что начальник – великий профи и очень умный человек. Вон додумал, кого, когда и заранее всё рассчитал. Услышать что-либо краем уха и выстроить план – это не каждому дано.

– Стёпа, я в этом случае не могу приказать. Сверху задания еще не спустили. Риск, конечно, не маленький, но если всё сделать правильно, то для нас остается только один вариант – грудь в крестах, – Крутов глухо рассмеялся. – Хорошо, сделаем тогда так. Время терять не будем. Объект – Поль Дюваль, преподаватель французского, двадцать шесть лет, около полугода трудится в лисецком университете, в корпусе напротив Кольцовского сквера. Через час отправь старшего бригады в деканат, пусть возьмет до вечера дела всех иностранных преподавателей. Легенда – сверка внутреннего учета лиц, прибывших по контракту из-за рубежа, а наших ребят выставишь на его маршрут после окончания занятий. Фотографию возьмете из личного дела. Задачи – установить его контакты, места посещений, круг интересов. Сегодня после обеда напишешь план учебной тренировки, я вечером подпишу.