Лица счастья. Имена любви - Юлия Лешко

Если же природа брала верх и Люся снова начинала «пятиться» и страстно мурлыкать, Кэрри брала ее за задницу зубами – «аккуратно, но сильно», как говорил Папанов в «Бриллиантовой руке».

Возможно, такое долголетие нашей кошки объяснялось именно тем, что мы ее не стерилизовали, не пичкали гормональными препаратами… Однажды даже сделали попытку «выдать замуж» за кота моей подруги, жившей по соседству. Хороший кот, из приличной семьи. В общем: совет да любовь!

Отнесли в дом жениха, познакомили с Васькой, оставили вкусной еды и ушли. Знакомьтесь!

Люся дважды неспешно обошла неизвестный дом, запрыгнула на подоконник… Зрелище, открывшееся ей с высоты двенадцатого этажа, судя по всему, было настолько впечатляющим, что она забыла про Ваську напрочь. Сидела между цветочными горшками и смотрела вниз, на бесконечный «телевизор»: птицы летают, люди ходят, машины ездят… В общем, в любви Василию было отказано. Через три дня мы забрали Люсю домой. Кот Васька долго еще слонялся по всем комнатам в поисках пропавшей подруги.

* * *

Высота всегда манила Люсю. Возможно, в прошлой жизни она была кем-то более крылатым. В опасной близости от бездны она любила подолгу сидеть на подоконнике нашей застекленной лоджии, провожая взглядом бреющий полет ласточек, которые гнездились где-то под плоской крышей нашего дома. Однажды она таки совершила прыжок с шестого этажа, на котором мы жили. Возможно, он был случайным. Но не исключено, что и спланированным. Кошки не говорят, а то бы мы узнали.

Просто как-то раз, в одно солнечное летнее утро, в обычное время, выйдя в кухню, Люсю я там не обнаружила. Хотя она, знающая мой режим не хуже меня, прибывала туда завтракать задолго до моего появления. Прибежит и займет свое место на холодильнике: «Где мой заказ?»

А тут… Захожу в кухню, а Люси нет. Возвращаюсь в комнату, где спит муж, а Люси нет. На лоджии тоже! В ванной туалет не справляет! Где Люся?

С бьющимся сердцем разбудила мужа. Открытая в кухне форточка ясно давала понять, где искать кошку. Но, распахнув створки окна, внизу я ее не заметила. «Переломанная, раненая, уползла умирать в кусты», – сделала вывод я.

Взяли коробку из-под обуви и, опустив головы, поехали вниз – подбирать мертвое тельце.

Тельце оказалось живым и сидело на маленьком заборе, который тянулся вдоль всего дома, огораживая некое подобие палисадника. Завидев нас, Люська принялась хрипло и нервно мяукать. Еще бы не переживать: всю холодную ночь она, не знающая окрестностей, просидела под домом, а никто не удосужился хватиться: где же Люся? Невдомек ночному зверьку: нормальные люди по ночам не охотятся на мышей, а спят.

Коробку – прочь, кошку – на грудь… Ночной полет на Люсином здоровье, судя по отличному аппетиту и сохранившейся привычке сидеть на краю форточки, никак не отразился.

* * *

Второй раз мы потеряли ее в деревне.

Машины у нас в ту пору еще не было, а рейсовый автобус уходил с маленькой автобусной станции на авторынке.

Люся на улице была один раз, тот самый, когда свалилась с форточки. Второй раз случился в одну из суббот: мы решили всей семьей съездить в деревню, на «плантацию» свекрови. Собака осталась дома за старшую, а Люсю взяли с собой. Нет бы, посадить в сумку… Но муж вынес ее из подъезда на руках, и тут мир навалился на бедную кошку лязгом дверей, визгом детей, рыком машин… Чужие голоса, хохот, топот, гудки: не диво спятить!

Муж еще смеялся: «Все, думает, топить понесли!»

Неизвестно, о чем думала Люся, но она буквально обняла мужа за шею двумя лапками, а мордочку уткнула ему в плечо, чтобы хотя бы ничего не видеть… Все, кто попадался нам навстречу, смеялись при виде этой кошки, ухитрившейся крепко обхватить шею хозяина обеими лапками.

Люся не зря боялась неизвестности.

ПОТОМУ ЧТО В ДЕРЕВНЕ БЫЛО ЕЩЕ СТРАШНЕЕ!!!

Неважно, что там была собака: Люся не боялась даже высокой Кэрри, а добрый карликовый пудель Джесси, сам похожий на кошку, никого не обижал. Но – куры! Но – крикливый петух! И коровы на лугу с их жутким воем!

Движимый лучшими чувствами, муж спустил Люсю на зеленую травку: погуляй, поешь, подыши… Миг – и кошка исчезла в направлении сарая. Мы – следом: «Люся! Люся!» Нет ответа.

А чего мы могли ждать, что она выйдет? Или отзовется?

Сестра Валерия ходила вокруг да около и ласково кликала: «Люся, Люся…» Сильно громко орать не стоило: тетя могла обидеться.

Но тихий зов Валерии услышала бабушка, которой недавно исполнилось девяносто: «Как это вы ее называете?» «Киса, бабушка, Киса», – обманула старушку Валерия и продолжила поиски…

День полетел к чертям: я, конечно, полола грядки и поливала теплицу. Но сердце-то было неспокойно. Хорошенькое дело, приехали показать Люсе природу. И что – все? Понятно, что инстинкты самосохранения в Люсе погибли в зачаточном состоянии. Она не поймает ни мышь, ни птицу, а вот сама станет легкой добычей деревенских собак.

Мы возобновили поиски.

Я совершенно случайно услышала тихий шорох далеко в углу, за поленницей. Стала снова звать кошку и услышала тихий, жалобный голос. Люся забилась под дрова, а вылезти обратно не было сил. А может, лаз оказался очень узким, чтобы свободно пятиться назад. Пришлось разбирать поленницу. Ясное дело, кошка сидела в самом дальнем углу. В общем, субботник выдался на славу!..

Достали бедолагу, взяли у бабушки маленький плетеный «кошык» напрокат, усадили туда свою Люську, накинули для верности сетку-авоську. И зареклись таскать ее на природу – ни к чему. «Люби и знай родной край» из окна городской квартиры.

* * *

Кэрри в этом смысле повезло больше. Где только мы с ней не бывали!

Когда у нас появилась машина, Кэрри каталась и в деревню к бабушке, и в военный городок к деду, и на рыбалку, и за грибами. Мы пешком наматывали с ней километры по окрестностям – благо, природа в наших местах долгое время была едва ли не заповедная. Позже, когда разросся авторынок, с чистотой в лесу было раз и навсегда покончено. Но поначалу…

Повторю: легкий и беззлобный нрав нашей собаки позволял безбоязненно брать ее куда угодно. Она не провоцировала конфликты ни с братьями по крови, ни с людьми. Замечательная была собака. За ней числился единственный «грех»: в младенчестве она своими острыми, не до конца оформившимися, зубками разорвала мне верхнюю губу. В косметической лечебнице мне все аккуратненько зашили, а потом Кэрри как-то утром забралась ко мне на постель «здороваться», махнула лапой и… история повторилась. В общем, остался шрам.

Но других неприятностей от нашей собаки не было. То, что она у нас была, только добавляло в нашу жизнь радости и смеха.

…Однажды одна маленькая, но уже очень умненькая девочка спросила у меня: «У вас нет детей?» Я призналась, что нет. Девочка покачала умной не по годам головкой: «Тогда понятно, почему у вас есть собака».

Да, возможно, она была права. Но у нас был Антон – сын моего мужа. Он часто бывал у нас, мы брали его к себе на каникулы и во время отпусков. Антошка тоже любил и собаку, и кошку. В интеллигентном доме, где он жил со своей мамой, дедом и бабушкой, животные не приветствовались. Но разве есть хоть один мальчишка, который не хотел бы иметь четвероногого друга? Имея – пусть только на выходные, пусть на каникулах – папиного добермана, Антон вырос без страха перед собаками.

Не знаю, вспоминает ли он, давно взрослый, давно живущий за границей, о наших длинных лесных прогулках с Кэрри?… Мальчишка, конечно, уставал, но во время странствий по лесу мы столько интересного успевали и увидеть, и обсудить. Собрать!.. Ведь в лесу росли и черника, и малина, и земляника. Главное было – не забыть прихватить на прогулку деньги и на обратном пути купить семейное мороженое. Десерт с ягодами получался такой вкусный, такой ароматный… Сами – собрали, сами – сделали! Это называлось – «поцелуй лета».

Идиллии между нами, конечно, не было. Я была для него мачехой, так за что ему было меня любить? Я тоже злилась: он ведь ни капельки не скрывал своего ко мне отношения… И главное: мы оба ревновали друг друга к «папе». Но зато собака и кошка примиряли нас всегда. Мне очень нравилось, что Антошка такой добрый и великодушный мальчишка, любящий нашу живность и жалеющий всех остальных «бездомников».

Нет, еще кое-что обезоруживало меня перед этим ребенком: на спинке у него было (и есть!) целое созвездие родинок – точная копия такого же скопления коричневых пятнышек, как у его отца.

* * *

Как-то раз мы решили посчитать, сколько слов знают наши животные. Кэрри понимала около пятидесяти!.. Кроме обычных собачьих команд и названий продуктов, ее «словарный запас» включал такие сложные понятия, как «холодильник», «конфетка», «врачик», имена «Дима» и «Антоша».

Люсю никто не дрессировал, но мы не раз замечали, что она не только слышит, но и понимает, о чем мы говорим. Например, я скажу: «Пойду кошку покормлю…» А Люся тут же спрыгнет с дивана или кресла и быстрей меня побежит в кухню.