Империя - Григорий Павленко

услышавший звуки боя за дверьми даже не шелохнулся и продолжал молиться даже в тот

момент, когда заговорщики вошли внутрь. Он полностью вверил свою судьбу в руки

Господа.

- Император Элхарт Первый, - проговорил Гортан, справа от которого стоял Патриарх

Артур Блэрк, а слева Великий инквизитор Гильдар, - согласно первому закону тайного

совета, я объявляю вам – вы лишаетесь своей власти и титула. Такова воля свободных

граждан Катарской Империи.

Вслед за ними в покои зашло пять легионеров с обнажёнными мечами и трое

инквизиторов в чёрных плащах. Они готовы были убить Императора, в случае если тот

попытается сопротивляться или же если получат такой приказ. Этих людей подбирали

лично Донак и Гильдар.

- Милорд, - сказал Артур, выйдя вперёд, - вы должны проследовать с нами для того, чтобы

принять кару за свои прегрешения…

Император даже не смотрел в их сторону. Стоя на коленях, он смотрел на образ Бога и

шёпотом молился ему. Не о спасении, нет, он просил Бога о том, чтобы он принял души

этих безумцев в тот день, когда настанет страшный суд.

- Милорд, - повторил Артур, - вы обязаны… Должны…

И в этот миг Элхарт резко встал с колен и взглянул прямо в глаза нового Патриарха.

- Я твой Император, Артур Блэрк. Я тот щит, что защищает тебя от тьмы, я тот меч, коим

Господь наш карает своих врагов. Я твой Император и ты думаешь, что смеешь говорить

мне, что я должен делать?

- Я… - замялся, было, священник, но Элхарт не дал ему и шанса ответить.

- Я тот, кого коснулась рука Бога. Я несу свет веры сквозь тьму. Я твой Император. На

колени!

Артур Блэрк, сам не понимая, что он делает, медленно встал на колени, опустив взгляд в

пол. Разом исчезла в его душе вся та решимость, с которой он шёл к этим покоям.

Священника, который готовился в случае чего самолично убить Императора, охватил

такой ужас, какой не могут описать никакие слова. Он словно видел перед собой самого

Единого Бога, на которого он осмелился поднять руку.

- Вы все! – Элхарт окинул взглядом мужчин стоящих перед собой, - на колени перед

Императором!

И была в его взгляде такая сила, такая решимость и вера, что легионеры роняли мечи из

ослабевших рук, падая на колени. Они плакали и молили о пощаде, а вскоре и

инквизиторы последовали их примеру. Люди видели перед собой не того жалкого,

ослабленного человека, которого они готовились убить, они видели Императора.

- Я был слеп, - прошептал Гильдар, опускаясь на колени и в этот миг, Гортан, оставшийся

один на один с Элхартом понял, что это конец. Он не понимал против кого выступил, не

понимал, что за сила таилась в этом человеке. За ним стоял сам Бог.

- Элхарт… - прошептал судья. По его щекам катились слёзы, а колени тряслись от ужаса.

- Ты предал своего Императора, Гортан, - Элхарт медленно подошёл к судье и одной

рукой схватил старика за горло, подняв того над полом, - будь ты проклят.

Хруст позвонков обозначил конец жизни верховного судьи Гортана, и рождение нового

Императора.

Глава 22

Соладар, Дворец Императора

Восемь лет спустя

Император стоял перед своим народом. Тысячи людей собрались на дворцовой площади, чтобы лицезреть правителя, и хотя бы на несколько минут оказаться окружёнными

величием того, кто стал отцом для всех граждан Катарской Империи. Он был всем для

них, они любили его и каждый из собравшихся без раздумий отдал бы жизнь, ради

Императора. Это была не просто любовь, а настоящее поклонение. Люди возвели его в

ранг наместника Единого Бога на земле.

Но Император просто стоял и смотрел на них. Он не произносил торжественных и

вдохновенных речей, не хвалился теми успехами, что достигла Империя во времена его

правления. Он лишь смотрел на своих граждан и взгляд его, как шептались в толпе,

устремлялся прямо в души. Император видел все их грехи, видел каждую поганую

мыслишку, закрадывающуюся в голову простого смертного. Он видел их, и знал о них

все. Он был наместником Бога, и власть его была безграничной. Но люди не знали о том, что даже сейчас правитель оставался простым смертным.

- Папа, - светловолосый юноша, стоявший по правую руку от Императора тронул того за

плечо, - может, хватит тут уже стоять?

- Я, как и ты, стою здесь для того, чтобы во мне люди обретали силу, - негромко сказал

Император, пригладив короткую бороду, в которой уже начали проявляться седые

волоски. – Как ты думаешь, Эрхен, сильны ли эти люди?

Эрхен посмотрел на собравшихся людей. Все они – мужчины, женщины, старики и дети, все смотрели на правителя и его сына с нескрываемым восхищением. Их глаза полнились

любовью и обожанием.

- Нет, - сказал юноша, оперившись руками на перила балкона, - они слабы отец. Но

слабость их в том, что они зависимы от тебя. Ты стал для них идолом, которому скоро

будут поклоняться с такой же истовостью, как и Единому Богу. Я думаю…

Эрхен замолчал, встретившись взглядом с отцом. В его глазах было лишь холодное

осуждение.

- Достаточно, - сказал Император, - на сегодня наше общение с гражданами окончено. А с

тобой мы ещё поговорим, Эрхен. Я не позволю, чтобы мой сын оскорблял Единого Бога

своими… сравнениями.

С этими словами Император взмахнул рукой, прощаясь с людьми, собравшимися на

площади. Этот жест был принят аплодисментами, но Император не обращал на это

внимания, он развернулся и вышел с балкона, оставив своего сына наедине с ликующей

толпой.

- Слава! – кричали люди, - слава Императору!

- Да, - пробормотал Эрхен, следуя за отцом, - слава.

Выход вёл прямо к тронному залу, где Императора уже ждал человек, к которому Эрхен

испытывал настоящее отвращение – Гильдар. Великий инквизитор, так его называли при

дворе, но молодой принц прекрасно видел суть этого человека. Гильдар в душе своей был

настоящим падальщиком. Балор, ближайший друг Императора добился того, что

инквизиция была лишена почти всей своей власти и привилегий. Она была загнана в

строжайшие рамки, позволявшие ей действовать только в пределах церкви, и теперь

Гильдар постоянно подначивал Императора на тему того, что враги истинной веры не

дремлют, и если инквизиторы будут продолжать бездействовать, то…

Эрхен даже в мыслях не хотел повторять тот бред, которым накачивал его отца

инквизитор. Принц прекрасно понимал, что вера это такая материя, которая должна

развиваться только мирным путём, а если кого-то принуждать верить в Единого Бога, и

верить только так, как этого требует церковь, то получиться что-то совсем нехорошее. Но, к огромному сожалению принца, он видел, как его отец медленно склоняется к тому,

чтобы вернуть инквизиции хотя бы часть тех полномочий, что она имела в годы своего

основания.

Гильдар подошёл к Императору и, захватив его одной из своих ядовитых речей, повёл

правителя куда-то в сторону, тем самым, позволив Эрхену незаметно ускользнуть из

тронного зала, избежав длинного и нудного разговора с отцом на тему того, как можно

говорить о Едином Боге и как этого делать нельзя. Юноша уже дошёл до самых дверей

ведущих к спасению, как вдруг его окликнул знакомый голос.

- Плохой день? – поинтересовался лорд Балор, который тоже находился в зале. Он хотел

поговорить с Императором о делах в Корантаре и ещё кое о чём, но чёртов инквизитор, как всегда, влез со своими просьбами, заняв Элхарта на добрые полчаса. И эти полчаса

лорд Соладара решил потратить на приятную беседу с мальчиком, для которого он стал

наставником. – Опять поругались что ли?

- Привет, дядя, - принц улыбнулся Балору и улыбка эта, была первой за весь день, - все

как всегда.

- Эрхен, чему я тебя уже лет восемь учу? М?

- Молчание – золото, - устало повторил Эрхен, - но нельзя же все время молчать о своих

мыслях и убеждениях. Как я стану достойным отца, если буду все время молчать?

- Хороший политик не тот, кто без конца говорит все, что ему в голову приходит, -

многозначительно сказал Балор, - а тот, кто может сказать нужные слова в нужное время.

Дай угадаю, ты опять что-то ляпнул про Бога?

- Да, - понуро склонил голову Эрхен.

- Ну и зачем ты это сделал? Ты ведь прекрасно знаешь, как твоей отец к этому относиться.

Это для него как красная тряпка для быка. Говори с Императором о чём угодно, только

Бога не трогай и будет у вас мир и покой в семье, а мне не придётся по двадцать раз на

дню налаживать между вами мосты.

- Извини, дядя, - Эрхен взглянул в глаза Балору и, увидев в них ту самую теплоту, которую последние годы он так хотел увидеть в холодных глазах Императора. От этого

сердце принца сжалось и слова, которые он хотел сказать учителю, вылетели у него из

головы.

- А разговоры про Бога оставь мне. Я знаю подход к Элхарту.