Пока бьётся сердце - Дженнифер Хартманн

забирает подарок из моих рук. – Ну, по крайней мере, он слишком мал, чтобы оказаться глупым праздничным вибратором.

– Или нет?

Она смеется. Она смеется, черт возьми, и это лучший подарок на свете.

– На меня оттуда что-нибудь выпрыгнет? – гадает она, вертя коробку и изучая ее у себя на коленях. – Оно кусается?

– Нет и нет.

Кора не выглядит убежденной, но начинает аккуратно отрывать бумагу, уголок за уголком, осторожными движениями. Она снимает крышку с маленькой белой коробочки, и у нее перехватывает дыхание при виде мягкой подложки. Кора смотрит на подарок внутри, но я смотрю на нее. Я наблюдаю, как от ее волнения краснеет сначала грудь, затем шея, и, наконец, с губ срывается тихий вздох. Ее пальцы с красными ноготками касаются кулона в виде сердца, прикрепленного к золотой цепочке.

– Оно прекрасно, Дин. Это… слишком много. – Кора смотрит на меня затуманенными глазами, затем снова опускает взгляд на кулон. Вынимает его из коробки и разглядывает золотое сердечко, пока изящная цепочка танцует на ее пальцах.

– Открой его. Это медальон.

Кора удивленно моргает. Ее пальцы заметно подрагивают, когда она расстегивает две золотые створки и пристально смотрит на внутреннее содержимое.

Пока бьется сердце.

Она ничего не говорит. Решив, что, возможно, она не поняла, я начинаю объяснять.

– Я подумал, что ты можешь носить его у своего сердца как постоянное напоминание обо всем, что ты пережила. Пока оно бьется, ты в порядке.

Она по-прежнему молчит.

Я начинаю сомневаться в подарке, быть может, это слишком. Может быть, это слишком личное. Слишком болезненное напоминание.

Но потом Кора бросается ко мне на колени, обвивает руками мою шею, и я чувствую, как под воротник рубашки катятся ее слезы.

– Спасибо, – сдавленно шепчет она. – Он прекрасен.

Крепко сжав кулон в кулаке, она продолжает плакать, навзрыд, безутешно. Рыдания рвутся из нее, сотрясая все тело долго сдерживаемыми эмоциями.

Но со мной ей не нужно притворяться. Ей не нужно прятаться.

Я рядом, и я вижу ее душу насквозь – каждый шрам, каждый изъян, каждый сломанный, опустошенный кусочек.

И я понимаю.

Кровь. Повсюду кровь.

Так много чертовой крови.

Кожей чувствую ее брызги, ощущаю вкус во рту, но продолжаю.

Несдержанные удары, треск черепа, кусочки мозгов. Ужасные, болезненные стоны… смерть.

Он должен заплатить за то, что сделал с ней. Он должен умереть. Я пообещал, что лишу его никчемной жизни за то, что он прикоснулся к ней, именно это я и делаю.

Никаких угрызений совести. Пути назад нет.

Все кончено.

Мне кажется, я слышу ее голос, далекий, зовущий меня вернуться к ней.

– Остановись. Он мертв.

Кора прорывается сквозь мое помутнение разума, и при виде ужасного преступления, которое я только что совершил, реальность впивается в меня острыми зубами. Боже милостивый, это как сцена из фильма ужасов.

Достойный конец ужасной истории.

Я сделал это. Я черт побери, сделал это. Хладнокровно убил человека, не имея ничего, кроме своих изодранных, грязных костяшек пальцев.

Ублюдок заслужил это.

Я собираюсь отшатнуться, убраться как можно дальше от этой кровавой бойни, но тут его глаза распахиваются. Ужасающие белые глаза с такими черными, дикими радужками, что под их взглядом с меня чуть заживо не слезает кожа. Эрл приподнимается на четвереньки, его круглые, вытаращенные глаза сдавливаются искалеченной плотью.

Затем он протягивает руки и сжимает мне горло, его хватка подобна тискам. Неумолима. Он рычит сквозь обломки зубов и заливает мне лицо кровью, пока душит меня.

– Очень плохой пес!

Это еще не конец. Это еще не конец.

Это никогда не закончится.

Я резко сажусь, с головы до ног покрытый потом, дыхание частое и сбивчивое. Я свешиваю ноги с края кровати, сжимая в кулаках простыни. Мысли начинают возвращаться к реальности, и до меня смутно, словно издалека доносится мелодия моего телефона. Пока я ищу его в спутанных промокших простынях, понимаю, что голова до сих пор кружится от алкоголя. Мэнди подвезла меня домой около одиннадцати вечера, и я выпил четверть бутылки водки, прежде чем отключиться далеко за полночь.

Черт, чувствую себя дерьмово.

Наконец, я нахожу звонящий телефон и вижу светящееся имя и фотографию Коры.

А еще, что сейчас два часа ночи.

Сердце начинает бешено колотиться, когда я принимаю звонок и невнятно произношу в трубку:

– Кора? Где ты?

– Дин.

Вот черт. Похоже, она плачет.

– Ты в порядке, Корабелла?

На другом конце провода слышно сопение, сопровождаемое тихими всхлипываниями.

– Мне приснился ужасный кошмар. Я не могу от него избавиться, и мне страшно.

– Я тебе нужен?

Вопрос вырывается без раздумий. Если я ей нужен, значит, я буду рядом. У нее перехватывает дыхание, а затем:

– Да.

– Дай мне пятнадцать минут.

Пятнадцать минут спустя я, шатаясь, выхожу из такси перед ее маленьким бунгало и чуть не путаюсь в собственных ногах, когда неуклюже бреду по каменной дорожке. Я упираюсь лбом в бирюзовую дверь, и начинаю колотить по ней кулаком, крича:

– Кора, это я. Открой.

С другой стороны слышатся ее шаги, и когда дверь распахивается, я чуть не падаю вперед. Ловлю себя на том, что стою в дверном проеме и упиваюсь видом Коры. На ней лишь белый топик без лифчика и хлопковые трусики. Но ей, похоже, плевать, что она передо мной полуголая, потому что отступает назад и пропускает меня внутрь. Ее глаза красные, и она так же неуверенно держится на ногах, как и я. Я закрываю за собой дверь, не в силах оторвать блуждающий взгляд от тела, которое очень хорошо знал.

Она не пытается от меня спрятаться.

Она знает, что я видел ее гораздо более раздетой, чем сейчас.

Но именно ее глаза сводят меня с ума. Они словно стеклянные, безжизненные и совершенно загнанные.

– Корабелла…

Мы смотрим друг на друга на расстоянии всего нескольких шагов. Ее нижняя губа дрожит.

– Я приняла снотворное. Оно должно было помочь мне отключиться и забыть, но… кошмары, Дин. Я даже не могу… Боже, они такие ужасные.

Я шагаю ей навстречу, ее слезы магнитом притягивают мое ноющее сердце.

– Иди сюда.

Кора не медлит ни секунды. Она бросается ко мне, сокращая расстояние между нами и обвивая руками мою шею.

Я тоже не колеблюсь. Повинуясь инстинкту, как будто по-другому и нельзя, я подхватываю ее под бедра и поднимаю, пока она обвивает меня ногами за талию и зарывается лицом в изгиб моей шеи.

Я несу ее через темные комнаты, затем по короткому коридору в ее спальню. Мы падаем на кровать, продолжая цепляться