Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мазурук выполнил небольшую «горку» и с разворотом в сторону аэродрома пошел на посадку. Ещё через пять минут на импровизированную трибуну уже поднимались руководители экспедиции. Митинг открыл Василий Федотович Бурханов, потом с короткими речами выступили Толстиков, Дралкин, Мазурук и академик Дмитрий Иванович Щербаков, который тоже прилетел на флагманском самолете. Демонстрация ввиду недостаточности населения была ещё более короткой. Участники праздника «стройными колоннами» прошли мимо трибуны к кают–компании — большой палатке, поставленной специально для праздничного банкета.
После обеда Илья Павлович пригласил всех летчиков на чашку кофе к себе в самолет. Наши работы фактически уже завершились» Говорили о том, что сделано, что предстоит. Необычный этот Первомай всем, наверное, запомнился, а мне в особенности. Первый мой праздник на дрейфующих льдах. Даже немножко жалко было, что экспедиция уже заканчивается.
СЮРПРИЗЫ АРКТИКИ
В Москве мне удалось отдохнуть всего несколько дней. Неожиданно меня вызвал Алексей Николаевич Старов — заместитель командира Московской авиагруппы полярной авиации.
— Лебедев, мы поручаем вам доставить ледоисследователя Ивана Григорьевича Петрова на найденный вами аэродром СП–2. Надо его обследовать как следует. Арктический институт решил послать Петрова как бывшего участника дрейфа этой станции. Командиром идете вы, вторым пилотом будет Свинцов.
— А Виталий Иванович?
— Масленников пусть отдыхает, у него впереди ледовая разведка на все лето.
— Ясно.
— Остальной состав экипажа прежний, который был с вами в экспедиции. Только вместо Крючкова пойдет вторым бортмехаником Олег Сычев.
— Понял.
— Завтра день на подготовку, вылет послезавтра. В Ленинграде возьмёте Петрова, может, и ещё кого пошлют. Далее лететь рекомендую по трассе до Тикси, а там через остров Котельный на СП–4. «Переобуетесь» на лыжи, отдохнете и работайте по своему плану… Желаю успеха!
Вылетели мы из Москвы во второй половине дня. В Ленинграде переночевали, приняли на борт Петрова и к исходу третьих суток добрались до СП–4.
Здесь сменили колеса на лыжи. На борт подсели А. Г. Дралкин и кинооператор Н. С. Соловьев. Мы были готовы к вылету, но погода для начала напугала нас густым туманом, продержавшимся около шести часов. Наступало уже лето с активным таянием снежного покрова и частыми туманами, медлить было нельзя. Прогноз синоптиков на ближайшие сутки хороший — мы взлетели. Курс на восток, высота — пятьдесят метров. Сквозь тонкую верхнюю облачность просвечивает яркое солнце. Видимость более десяти километров — то, что надо.
Самолет ведёт автопилот. Свинцов точно следит за курсом, изредка подворачивая рукоятку управления автопилотом. Я взял полевой бинокль штурмана, рассматриваю однообразный белый пейзаж, хотя до расчетной точки ещё полчаса, не меньше. Прошло уже более полумесяца, как мы обнаружили бывший аэродром СП–2, и льдина за это время не стояла на якоре, ожидая, когда мы прилетим. Координаты наверняка изменились, да и радиопривода нам никто не даст. Остается надеяться на искусство Бориса Ивановича Иванова, одного из лучших штурманов полярной авиации.
Лед под нами сплоченный, десятибалльный. В каждом приближающемся темном пятне я хочу «углядеть» лежащий самолет, но каждый раз это только трещины во льду, просвечивающие темнотой воды. Видимо, уже подступает расчетное время — штурман молча, но властно отбирает у меня бинокль. Всем экипажем смотрим во все глаза, хотя и понимаем, что штурману «суждено» увидеть первым — что ни говори, а у него бинокль. Наши светофильтровые очки предохраняют глаза от «снежной слепоты»; но, увы, не приближают объект наблюдения
Так и случилось. На пять минут раньше расчетного времени Иванов взволнованно скомандовал: «Десять влево!» Я быстро взял штурвал. Выключив автопилот, выполнил его команду. Пока кроме белых ледовых полей с узорами торосов ничего не наблюдается. Неужели штурман разглядел только очередное разводке? Нет, голос Иванова уже обрел уверенность и твердость: «Ещё три влево!» Теперь все увидели долгожданный темный контур лежащего на льду самолета. Ура! Качать Бориса Ивановича! Молодец, ничего не скажешь.
Мы прошли низко над лежащим самолетом. Все правильно; те же опознавательные знаки на крыле, рядом тот же «гриб» с серой шляпкой. В пилотской кабине собралось все население нашего самолета. Дралкин что–то показывал Петрову в правую форточку кабины, где–то сзади трещала кинокамера Соловьева. Я оглянулся: за спинами — высокий, худощавый — стоял в позе Наполеона наш штурман. Он молча наблюдал за всеобщим оживлением, на лице его ясно читалось — я, мол, свое дело сделал, теперь вы потрудитесь.
Да, конечно, остался «пустяк» — найти площадку поближе к самолету, сесть, обследовать аэродром и вернуться домой. Сначала я решил осмотреть район. Погода солнечная, видимость хорошая, так что есть все условия, чтобы поискать сам лагерь СП–2, ведь он где–то рядом должен быть. Не выпуская из поля зрения аэродром, сделал круг радиусом километров пять–шесть. Нет, кроме сильно всторошенных ледяных полей мы ничего не увидели. И для посадки ни одной мало–мальски подходящей льдинки К счастью, на самом аэродроме при более тщательном осмотре удалось приглядеть подходящую площадку. Сели буквально метрах в пятидесяти от лежащего самолета. Петров и Дралкин только мельком глянули на «останки»; мало заинтересовал их и «гриб», который оказался палаткой коменданта аэродрома (она стояла теперь на полутораметровом пьедестале). Наши ученые, выбрав местечко, сразу начали сверлить льдину, а мы с Косухиным решили поближе осмотреть лежащий самолет. Поразительно, что на его металлических частях мы почти не нашли признаков коррозии, хотя он и пролежал на льду три с половиной года.
Кинооператор Соловьев, как боец на фронте, делал перебежки со своим кинопулеметом с одной позиции на другую.
— Пойдем–ка к ученым, лед они, пожалуй, пробурили уже, а теперь, видно, хотят палатку просверлить. Смотри, что делают!
Подошли, наблюдаем с удивлением — пыжатся вдвоём, упираясь буром в основание палатки.
— Что лед не поддается, решили палатку просверлить?
— Хватит смеяться, лучше помогите столкнуть. Посмотрим, что в ней накопилось или осталось за три года.
Но и мы, как ни старались, не смогли помочь: палатка была крепко припаяна к своему пьедесталу.
— Давайте, как в цирке, — предложил Глеб — Мы с командиром встанем спинами к пьедесталу, возьмёмся за руки. Вы, Александр Гаврилович, подсадите, а Иван Григорьевич, как по лестнице, на наши плечи.
Предварительно сделали буром два разрыва в обшивке палатки, один для света, другой для головы Петрова. Он забрался на плечи, потом мастерский прыжок, и голос из палатки:
— Кроме многолетнего незаснеженного льда на полу и вмёрзших пустых консервных банок, я лично ничего не наблюдаю.
Как ледовед, Иван Григорьевич не удержался от профессиональных терминов.
— Да-а, не густо, — резюмировал Дралкин, — но зато под палаткой.
— Самое главное, — перебил я, — как она очутилась на этой ледяной глыбе? Наверное, Комаров — он ведь строгий был комендант — забросил её гуда для лучшего обозрения окрестностей?
— Нет, командир, это не Комаров забросил — природа! — начал пояснять Петров. — Если мы не ошибаемся с Александром Гавриловичем, то это открытие новой закономерности в самой природе океанского льда.
Мы неторопливо шли к самолету. Все осмотрено, измерено, пора и домой По пути Петров продолжал излагать свои соображения».
— Я думаю, что под укрытием палатки сохранился старый лед, защищенный от солнца, в то время как вся остальная открытая поверхность ледяного поля равномерно стаивала. Когда пробурили лед у палатки, я убедился, что толщина его осталась почти такой же, как и три года назад. Это доказывает, что, сколько льда стаивало за летний период, столько же нарастало снизу за зиму
— Вот это здорово! Помог аэродром ученым!
— Жалко только, что лагеря нашего нет. Мне бы толщину льдины около своей палатки измерить, где я три года назад бурил, — мечтательно произнес Петров. — Приходится считать, что толщина тогда была одинаковая и на льдине лагеря, и на льдине аэродрома. Ничего не поделаешь — допущение. Уплыл наш лагерь… Ладно, поехали домой!
После взлёта мы взяли курс на„, СП–4, но не прошло и пяти минут, как все снова вскочили с мест.
— Город! Палаточный город! Как грибы! — взволнованно твердил Свинцов.
Я быстро ввёл самолет в правый вираж, в кабине — радостные возгласы:
— Лагерь! Точно, лагерь! Наконец–то попался! Картина фантастическая: «мертвый город» лагеря СП–2! Купола палаток светло–мышиного цвета стояли на высоких ножках и создавали полное впечатление каких–то марсианских грибов, растущих на вечных льдах Ледовитого океана. Я заложил левый вираж, чтобы было удобнее смотреть, и, снизившись до пятидесяти метров, продолжал кружить над лагерем.
- Шпионаж - Ганс Берндорф - Военное
- Тайны архивов. НКВД СССР: 1937–1938. Взгляд изнутри - Александр Николаевич Дугин - Военное / Прочая документальная литература
- 26 главных разведчиков России - Леонид Млечин - Военное
- Прослушка. Предтечи Сноудена - Борис Сырков - Военное
- Рыцари пятого океана - Андрей Рытов - Военное
- Феликс Дзержинский. Вся правда о первом чекисте - Сергей Кредов - Военное
- Записки подводников. Альманах №3 - Александр Дацюк - Военное
- Самоучитель разведчика - Льюис Хобли - Военное / Публицистика
- Судьбы разведчиков. Мои кембриджские друзья - Юрий Модин - Военное
- Агентурная разведка. Часть 3. Вербовка - Виктор Державин - Биографии и Мемуары / Военное