Родишь мне сына (СИ) - Яблонская Альбина

С ней было тепло и уютно. Но я по-прежнему чувствовал вину за то, как вел себя в самом начале наших отношений. Хоть прямо это и не говорил. Хоть так и не сказал, что виделся с ее сестрой... Я не хотел разменивать жизнь на слова — хотел показывать внимание делами. 

— А если бы я сказал, что могу тебе дать что-то еще... — накручивал я длинные темные волосы на палец. — Куда бы ты хотела отправиться со мной? Что бы ты хотела сделать? Прямо сегодня... Прямо сейчас... 

Лана мечтательно вытянулась на кровати и о чем-то тихо улыбнулась. Только вот о чем была эта улыбка? Скажет ли она что-то новое? Или же просто отмолчится, как обычно? 

— Хочу поплавать, — выдала она внезапно. Как это бывает у беременных. — Я уже давно мечтаю опять сходить в бассейн. И хорошенько там поплавать... Так скучаю по воде, по глубине. По свободе, — щекотали меня губы возле шеи. — По звуку брызг в ушах. По жгучей боли в ноздрях. По тем ощущениям, когда щиплет глаза от погружений... Так хочу опять надеть тесный купальник. И проплыть пару стометровок. 

Вот это было неожиданно. Такого мне еще никто не говорил. Ни одна женщина на свете. На какое-то мгновенье я залип, натурально втыкал в одну точку, представляя картинку. Неужели правда — она хочет именно такого? 

Но что я могу сказать... Эти слова я воспринял буквально. Она желает плавать — отлично. Даже сейчас, в разгар зимы, есть масса хороших бассейнов, где я могу арендовать хоть целое здание. Чтобы нам никто не мешал. 

— Отлично, — сказал я Лане. — Тогда едем. Слово дамы — закон. 

Не прошло и часа, как мы уже шли с ней за руки от парковки до спорткомплекса. Марла прыгала рядом, обутая в смешные собачье сапожки, чтобы не мерзли лапы. В память о собачьем подвиге я баловал ее всякой всячиной из зоомагазина. Жилеточки, лежаки, кормушки, всевозможные косточки и пищалки на один острый зуб — все это таскалось и разбрасывалось по всему первому этажу. Собака невероятно активная, игривая, любит что погрызть. А пока ты не видишь — сорвать с себя милую одежку и порвать ее на тряпки. Просто так. Ради забавы. 

Но я не хотел, чтобы эта лысая сволочь взяла и заболела. Марлу я по-своему любил. Я ее берег. Я покупал ей одежду. А когда она рвала на ней пуговицы, то мог даже втихаря пришить там пару петель. В армии мы все делали своими руками. А Лана не виновата, что так вышло. Ее я за такое никогда не упрекну. Не сочту плохой хозяйкой. 

— О... — входила моя девочка в азарт. — Я думала, что больше не почую этот запах. Думала, что следующие восемь лет буду вспоминать о нем только во сне. 

— А чем пахнет? — задал я глупый вопрос.  

Ведь мы пока еще на улице. Шел мокрый снег. Что она могла почувствовать, кроме запахов города? 

— Хлоркой, — выдохнула Лана. И улыбнулась. — Пахнет хлоркой. Бассейном. 

Было непривычно вести девушку в такое место. Профессиональный бассейн, где есть все для тренировок, проведения соревнований. Все так серьезно, официально. Никакой тебе романтики, коктейлей с зонтиками. 

Но Лана сказала, что раньше тут бывала. Причем часто. У нее абонемент или типа того. Для незрячих есть какая-то особая программа — врачи рекомендуют иногда немножко плавать, чтобы стимулировать тело и нервную систему. 

А так как Лана в положении, то любая подпитка будет нелишней. Позитив — это хорошо, каким бы он ни был. Пусть чуток поплещется, полежит на водичке. Я ее поддержу, если надо. Возьму ей надувной матрасик, чтобы дрейфовать, не напрягаясь. Побудем тут часок-другой, она собьет оскомину — и тогда махнем домой. Может, по пути заедем в ресторан или кино.  

Лана любила кино. Она все слушала и представляла.  

Вместе со всеми смеялась, когда смешно. Затихала, если говорили что-то важное, душещипательное. Плакала на грустных моментах. И даже не на грустных — могла просто разреветься посреди фильма, ничего не объяснив. Она смотрела не глазами, но душой. Лана все отлично представляла, ведь слепа не от рождения. И могла дофантазировать все то, чего не видит. 

"Какого цвета у них стены?" — спрашивала она. И я ей отвечал. Пытался объяснить, как мог. Я не назвал бы себя хорошим рассказчиком. Но для Ланы я старался. Мне было важно, чтобы она наслаждалась. Чтобы перестала ощущать себя оставленной, брошенной, неполноценной. Бракованной.  

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Пока она думала, что я смотрю кино, я мог сидеть весь сеанс и смотреть на нее. Просто любоваться ее ямочками на щеках. Ее веснушками. И крохотными морщинками, когда губы тянулись в улыбке. Такой очаровательной и сладкой. Знак того, что я прожил тот день не зря... 

— А что нам делать с Марлой? — спросил я ее как человека опытного. — Тут прямо с собакой пускают? Она тоже будет с нами плавать? 

— Нет, что ты... — рассмеялась Лана. — Марле в бассейн нельзя.  

— А как же быть? Мне посидеть с нею, что ли? — расстроился я такому сюрпризу. 

Лучше бы я псину дома оставил. 

Но ответ оказался двояким: он меня и порадовал, и напротив ощетинил.  

— За Марлой присмотрит Володя. 

— Во... что? — отвисла у меня челюсть. — Тот самый Володя?! 

Где-то из окна нас приветствовал мужской голос. 

— Кого я вижу! — махал нам рукой круглолицый парень с копной кудряшек на башке. — Ланочка! Приветик! Как же я давно тебя не видел! 

— Ой, Володя, привет! — шла она на голос.  

Было видно, что они отлично друг друга знают. Даже Марла подлетела к окну пулей и принялась скакать на задних лапах, чтобы достать до узкой форточки кассы. 

Все вокруг так просто обожали этого Володю. Но не я. Мне он не понравился еще до встречи. 

— Марлочка, солнце! — сюсюкал урод и гладил нашу собаку как свою. — Володя припас тебе пару косточек от курочки... Любишь крылышки? 

— Эй-эй... — ринулся я. — Марле нельзя кос...  

Но она их уже слопала. Глотнула прямо на лету — только клацнула зубами. 

Я его ненавидел все больше с каждым мгновеньем, блядь! 

Но Лана этого не замечала. Для нее Володя был неотразим: общительный, внимательный, добрый и просто красавчик. Первый парень на селе, сука. 

— Лана, где же вы были? Я так волновался. Даже домой к тебе ходил на днях. Но мама не хотела говорить со мной. 

"Мама"? Он назвал ее маму просто "мамой"?  

— Ну... — неловко улыбалась моя девочка. — Были некоторые сложности. Долго рассказывать... Уже все хорошо. 

— Ну, это главное, — лыбился Володя так, будто они вот-вот поцелуются на моих глазах.  

Он реально не сводил своих тусклых гляделок с ее губ! Нагло пялился на них и облизывался! Это было просто омерзительно, мать твою! 

— Спасибо, Володь, — пожала плечиками Лана. — Ты можешь присмотреть за Марлой, пока нас не будет?  

— Что? — насторожился парень. — "Нас"? 

— Это ненадолго, — отмахивалась та, которая пришла сюда СО МНОЙ. 

— А... — кивал он разочарованно, поглядывая на меня. — Понятно...  

— Хорошо, Володь? 

— Ага. 

Его красная прыщавая рожа стала еще более красной. Вовчик был явно озабочен моей персоной. Он нервно улыбался и смотрел, как на окошко кассы надвигается туча. Огромная, темная. С нею шутки плохи. Лучше сразу прятаться и отойти от окошка подальше. 

Но он не послушал голос разума — не отошел. А зря. 

— Сколько вход? — достал я бумажник. 

Вовка попытался сделать вид, будто все нормально.  

И промямлил: 

— Для Ланы — бесплатно. А для тебя — косарь. 

Он смотрел ей вслед. Просто брал и пялился на попку. 

БРАЛ И ПЯЛИЛСЯ НА ПОПКУ ЛАНЫ ПРИ МНЕ! 

— Так, пацан... — Я схватил его за шиворот и прижал к стеклу так сильно, что харю как катком размазало. — Слушай сюда. Слушай внимательно, Володя. 

— А... — кряхтел он, но не мог ничего поделать. 

Моя рука его словно пыталась вытащить через крохотный проем в окне. 

— Если ты еще хоть раз так глянешь на нее. Хоть одним глазком, — говорил я в расплющенное лицо под мелкий треск стекла. — Я оторву тебе член и скормлю его бродячим псам. Ты меня понял? — Но он не мог ответить или хотя бы кивнуть. — Моргни, если понял... Молодец, что моргнул. Так вот... Это не твой цветок, не для тебя цветет. Просек, сопля?