Дворец сновидений - Кадарэ Исмаиль

Марк-Алем вспомнил вдруг кареты с буквами О на крышах, которые носились как сумасшедшие всю ночь, и впервые поверил, что действительно что-то могло произойти. Визирь не сидел сложа руки. То, как он яростно вышел из комнаты, когда все закончилось, как он поднимался по лестнице с видом сомнамбулы, все это было не просто так. Затем карета, отправившаяся куда-то ночью, другие кареты, на которые они с матерью натыкались, пока бродили во мраке, неизвестно куда мчавшиеся или неизвестно откуда возвращавшиеся. О господи, только бы это было правдой!

Нет, больше не могу, — сказал сосед. — Пойду узнаю, что происходит. Если меня будут искать, скажи, что я спустился в Архив.

И, не медля ни секунды, он легкими шагами, чтобы не привлекать к себе внимание, заскользил, словно тень, к выходу. Провожая его взглядом, Марк-Алем почувствовал, как в нем поднимается волна радости. По меньшей мере, скоро он что-то узнает.

Какое-то время он еще просидел, уткнувшись в папку с делом, ничего, разумеется, не читая. Нетерпеливое желание услышать поскорее новости переплеталось со своего рода удовлетворением оттого, что сосед задерживался: верный признак, что новости будут самыми подробными. Марк-Алем сделал внутреннее сверхчеловеческое усилие, чтобы не позволить зародиться у себя в душе чрезмерной надежде. Он чувствовал, что новое разочарование нанесло бы ему сокрушительный удар.

Теперь уже не только сидевшие возле окон непрерывно тянули шеи, пытаясь разглядеть, что творится снаружи, но и, дело в этом зале ранее небывалое, из-за соседних столов другие сотрудники подходили к окнам с той же самой целью. В самом деле, происходило что-то необычайное. Марк-Алем перевел взгляд с окон на дверь, из-за которой ожидал появления своего соседа. Уж не отвергли султан избранное сновидение, как возвращают на следующее утро опозорившуюся невесту?

Сволочь, выругал он про себя главный сон. И ты наконец получил свое, да что толку, если ты сожрал уже столько людей.

Он старался никогда не лелеять преждевременных надежд, но творилось нечто действительно невообразимое. Не только из-за столов, стоящих у окон, но и в центре зала, и даже в самом дальнем его конце начинали подниматься люди. К окнам подходили те, кто никогда не осмеливался встать со своего места, кто казался частью стола, кому не только в голову не приходило, что можно подойти к оконному стеклу, чтобы выглянуть наружу из чистого любопытства, но кто даже не задумывался о том, что в этом зале вообще есть окна.

Марк-Алему показалось, что все тело у него горит от нетерпения. Он держался до последнего, а затем и он сделал то, что часом раньше ему самому показалось бы сумасшествием: прошел прямо через зал к одному из больших окон.

Сердце у него, наверное, билось бы куда спокойнее, подойди он к краю пропасти. И словно из бездны лился на него из окна дневной свет. Несколько сотрудников, опираясь локтями на подоконник, смотрели вниз.

— Что там? — шепотом спросил Марк-Алем.

Один из них бросил на него быстрый удивленный взгляд и прошептал в ответ:

— Там внизу, во дворе, не видишь, что ли?

Марк-Алем взглянул вниз, в том направлении, куда смотрел его собеседник. Впервые он понял, что эти окна выходят в один из внутренних дворов Дворца Сновидений. Во дворе были солдаты. Сверху они казались приплюснутыми, но их каски блестели удивительно ярко.

— Солдаты, — сказал Марк-Алем.

Тот не ответил.

— А для чего? — спросил Марк-Алем чуть погодя, но тот уже ушел.

Марк-Алем смотрел вниз на солдат, казавшихся отлитыми из свинца. Мысли у него застыли. Он снова вспомнил кареты с вырезанной на них эмблемой — буквой которые всегда вызывали у него ассоциацию с кукушками, по большей части именно из-за того, что слово это начиналось на «ку». Теперь его помутненному сознанию казалось почти естественным, что в памяти они всплывали то как кареты, то как кукушки, летящие во мраке.

— Что там? — услышал он чей-то голос. Говоривший тяжело дышал рядом с ним.

— Там внизу, во дворе, не видишь, что ли? — ответил ему Марк-Алем.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Дыхание спросившего, казалось, вот-вот затуманит все замерзшее стекло. Марк-Алем и сам не знал, как долго там простоял. Холод, исходивший от окна, привел его в чувство. Он медленно вернулся на свое место. Сосед уже был там.

— Где ты был? — спросил он. — Я тебя заждался.

Марк-Алем кивнул в сторону окна.

— Это все глупости, — сказал тот. — Что там можно узнать? Слушай скорее, у меня ужасные новости: говорят, что чуть ли не половину баш-эндероров арестовали.

— А?

— Подожди, это еще не все. По слухам, аресты будут и в Интерпретации. Начиная с нашего шефа.

Марк-Алем с трудом сглотнул.

— Во дворе полно солдат, — пробормотал он.

— Да погоди ты, они там совсем для другого. Говорят, что арестуют часть руководителей Табира.

— О господи, а это что значит?

— Кюприлиу нанесли ответный удар. Чего и следовало ожидать.

— Какой ответный удар? — пробормотал Марк-Алем. — Как? Каким образом? Против кого?

— Да погоди же, какой ты нетерпеливый! Я сейчас все расскажу. Только наклонись ко мне поближе. Иначе и мы тем же закончим вместе с ними. Табир-Сарай весь трясет как в лихорадке. Вчера ночью или, точнее, перед рассветом начался просто кошмар.

Кареты в виде кукушек, подумал Марк-Алем. А есть еще и неотличимые во мраке от кукушек хищные ястребы и стервятники.

— Так вот, получив удар, Кюприлиу, похоже, не сидели сложа руки. Не зря говорят: кольца пропали, да пальцы остались. Ведь понятно, насколько длинные пальцы и руки у Кюприлиу. Что-то они за ночь успели сделать, предприняли в срочном порядке нечто такое, о чем ни я, ни ты, и никто вообще и догадаться не может, по крайней мере в данный момент. Перед рассветом, похоже, сумели и они нанести свой удар. Но я уже говорил, это все покрыто тайной. Произошел обмен ударами, ужасная схватка, беззвучная, в неведомых глубинах, там, где скрыты основы государства. До нас докатилась только глухая дрожь, как бывает во время землетрясения, центр которого находится очень-очень глубоко. Так что в течение ночи, оказывается, произошло ужасное столкновение двух противоборствующих группировок или уравновешивающих друг друга сил, называй это как хочешь, внутри государства. Из-за этого столица парализована, словно ее удар хватил, и никто толком ничего не знает, даже мы, сидящие тут, где началась вся эта таинственная история.

Марк-Алем хотел было сказать, что и в его руках дважды оказалось это проклятое сновидение, но одного мгновения хватило понять, что с его стороны это было бы откровенной глупостью. В памяти всплыли длинные пальцы Визиря во время того незабываемого ужина, и траурное сверкание колец на них. Одному господу известно, какие кольца носили Кюприлиу, часть которых давным-давно похоронена под землей вместе с носившими их пальцами.

— Еще задолго до рассвета видели кареты послов, мчавшихся к Министерству иностранных дел или возвращавшихся оттуда, — продолжал сосед монотонным голосом. — Но и это не все. В этой истории, говорят, замешаны главные банки империи, а также крупнейшие предприятия по добыче меди. Даже пошли слухи о девальвации денег.

— Ты только посмотри! — не удержался Марк-Алем.

— Такие вот дела, все запутано, и все совсем не так, как кажется на первый взгляд. Глубокие и сверхглубокие колодцы. А мы, как я тебе сказал уже когда-то, не знаем ничего, кроме каких-то снов и туманов…

Весь этот день прошел очень беспокойно во Дворце Сновидений. Сразу после полудня действительно арестовали начальника отдела Интерпретации, а также часть руководителей Табира. После обеда все ожидали новых задержаний. Но до самого вечера больше ничего не произошло.

Марк-Алем вернулся домой, в нетерпении дожидаясь того момента, когда можно будет все рассказать матери. И он изложил ей все по порядку, слегка удивленный тем, что не увидел, вопреки ожиданию, радости в ее глазах.

Послали человека в дом Визиря в надежде, что тот передаст какую-нибудь добрую весть о Курте, но посланный вернулся, не принеся никаких известий.