Король сусликов - Гоян Николич

для представителей прессы. Одно подразделение карабкалось по веревочным лестницам на грузовик со спутниковой связью. Солдаты размером с кухонную прихватку набросились на спасающегося бегством репортера и принялись карабкаться по его ноге. Пышная седая шевелюра журналиста встала дыбом, напоминая со стороны какое-то серое суфле. Один из сусликов-солдат выхватил мачете и принялся рубить один из локонов, добывая себе трофей. Несчастный репортер издал протяжный вопль, когда другой суслик кинул ему во вздыбленные волосы дымовую гранату и они загорелись.

В этот момент грузовик Эн-би-си со звуком «бип-бип-бип» стал сдавать назад, и в воздух, словно куча коричневых носков, взмыло с десяток грызунов.

Повсюду лежали раненые суслики. Кое-кого из них утаскивали на носилках военные медики, у которых на касках белели накорябанные мелом значки мира. Протяжные крики грызунов напоминали поскрипывание пластиковых крышек.

Еще один отряд коммандос с перемазанными камуфляжной краской мордочками спрыгнул с куста сирени и бросился в атаку на грузовик. Два вертолета «черный ястреб» размером с машинки куклы Барби и следовавший за ними самолет-штурмовик «тандерболт» обрушили на грузовик шквальный огонь, да вот беда, пули были размером с зернышки риса. Тем временем коммандос, часть которых щеголяла в черных, как у ниндзя, банданах, добрались до лобового стекла грузовика. Водитель открыл дверь и выпрыгнул, а грузовик, потеряв управление, нырнул в канаву.

И вдруг суслики пропали, будто их и не было.

Телевизионщики бесцельно бродили по площади, держа в руках изгрызенные кабели, и жаловались друг другу на то, что суслики разодрали подушки сидений в машинах. Лишь одна босая журналистка карабкалась на четвереньках по склону холма. В волосах у нее застряла веточка лебеды.

На вершине холма в ореоле света, исходившего от сиявшего позади него солнца, красовался силуэт короля сусликов Чаза. Он стоял, уперев лапы в бока, в безрукавке худи с символикой группы Paul Revere and the Raiders. Только сейчас я заметил, что на его правом предплечье вытатуированы портреты участниц The Supremes. Сейчас он очень напоминал монаха-бенедиктинца в армейских ботинках.

Выставив перед собой руку с микрофоном, репортерша из всех сил карабкалась вверх, к Чазу. Она явно хотела взять у него интервью. В спину журналистке дышал оператор с камерой. В тот самый момент, когда девушка уже начала приводить в порядок волосы и, казалось, все было готово к съемке, Чаз с невозмутимым видом выдавил из себя пару какашек, улыбнулся, откозырял и скрылся в норе.

Журналист из «Татлера» подошел ко мне и показал рукой на холм:

— Вы можете объяснить, кто это был?

— Суслик, — ответил я, — это суслик.

— Неважно. Мне бы хотелось с ним потолковать.

— Это вы написали статью в «Глоуб», который вышел на этой неделе? Ну, там еще на обложке Сталин обнимается с голым космонавтом…

Журналист кивнул.

— Потрясающая работа, — выразил я свое восхищение. — Я попробую обо всем договориться.

ГЛАВА 20

Входная дверь в мой дом была нараспашку и висела на одной петле. Когда я вошел и стал шарить по стене, чтобы включить свет, то обнаружил, что стена вся липкая от фотопроявителя.

Да, вы не поверите, но мы в штаб-квартире всемирно известной газеты «Вестник Булл-Ривер Фолз» до сих пор проявляем кодаковскую пленку и печатаем фотографии в лаборатории с красными фонарями.

Повсюду валялись бумаги и папки. Я почуял запах плавленого свинца линотипа. Ящики с документами в старых шкафах у стен были выдвинуты. Верхний ящик моего письменного стола и вовсе полностью выдернут, а его содержимое — исписанные листы и батончики «Сникерс», оставшиеся с прошлогоднего Хеллоуина, — раскидано по полу. Там же лежала и моя пишущая машинка «Ундервуд» 1926 года, с потертой от тысяч и тысяч прикосновений клавишей пробела.

Уже не знаю, сколько раз я давал себе обещание устроить капитальный ремонт в своем доме, гордо именовавшемся в газете зданием редакции «Вестника». Дом строили в течение многих лет в буквальном смысле слова из чего попало, а стоял он, между прочим, на старом фундаменте из валунов — на том самом месте, где когда-то находилась хижина старателей, в которой учредили газету в 1898 году.

Мне нравится уксусный запах химикатов в фотолаборатории и шум вентилятора электрического обогревателя. Я обожаю старый линотип, я без ума от его щелкающих зубчатых колес, маховиков, маслянисто поблескивающих валиков, делающих его похожим на паровоз. Люблю брать над ним верх: у линотипа есть дурацкая привычка плеваться свинцом мне на руки, если я допускаю какую-то оплошность при работе с ним.

А еще я с гордостью могу заявить, что являюсь обладателем одного из двух имеющихся в Булл-Ривер Фолз работающих телефонов с дисковым номеронабирателем.

Городской совет давно уже на меня давил, не мытьем, так катаньем принуждая сделать ремонт. Недавно я даже получил письмо на гербовой бумаге, в котором до моего сведения доводилось, что «Вестник» является единственным предприятием на Мейн-стрит, которое все еще не выполнило распоряжение об архитектурном облагораживании экстерьера. Городской совет в приказном порядке потребовал от меня убрать с веранды ртутную газоразрядную лампу на сто семьдесят пять ватт на том основании, что она якобы слишком яркая и мешает ночью соседям. Эти умники даже термин специальный для этого придумали: «световое загрязнение» — вы только представьте!

Я взял красно-зеленую рождественскую елочную лампочку-фонарик — единственную, что отыскалась у меня в доме, и повесил ее на удлинителе под крышей у входа. Затем сделал фото и напечатал в газете, сопроводив подписью: «Под давлением со стороны мэра газета вынуждена подчиниться идиотскому распоряжению о мощности осветительных приборов».

У моего дома остановился «форд краун-виктория» с включенными мигалками, принадлежавший начальнику полиции Тому Черри. Том крадучись поднялся на крыльцо с пистолетом наготове. Переступив порог, он увидел меня и тут же опустил оружие.

— Можешь его убрать, — сказал я. — Просто кто-то вломился ко мне в дом и хорошенько тут похозяйничал.

Том со всей осторожностью огляделся по сторонам и сунул кольт обратно в кобуру.

— Поступил вызов. Соседи сказали, что слышали тут подозрительный шум, — объяснил Том. — Ну я тут же и примчался. Старался приехать максимально быстро.

— Это не имеет значения, — покачал я головой, глядя на мусорное ведро: судя по всему, непрошеный гость хорошенько ударил по нему ногой.

Я поднял треснувшую бутылку с проявителем. На потолке темнело коричневое пятно. Да уж, человек явно был в ярости.

Том еще раз поглядел по сторонам и достал блокнот:

— Деньги на месте?

Я взял со стойки деревянную коробку из-под сигар и вытащил из нее несколько мятых купюр.

— На месте.

Том провел пальцем по следу от фомки, оставленному на дверной