Король сусликов - Гоян Николич

еле слышно хихикнули.

Водитель остановился на самой вершине горы Беллиэйк. Я выпустил короля сусликов и оставил рюкзак открытым, чтобы он хотя бы чуть-чуть проветрился.

С высоты в свете заката сквозь поднимающиеся клубы дыма было видно, как пламя, прочертившее через лес огненный зигзаг, медленно продвигается к городу.

Чаз вытянул шею и окинул взглядом долину.

— У нас не так уж много времени, — промолвил он.

Я восхитился красотой заката.

— Я вижу, Шекспир, не слепой, — отозвался Чаз. — У меня сейчас голова занята вещами поважнее.

Король сусликов воздел над головой обе лапы и издал протяжный стрекочущий звук, похожий на лай.

Ему ответил целый хор. Внизу засвистели, заскулили по-щенячьи, и над травой, покрывавшей равнину, что раскинулась под нами, стали появляться головы сусликов. Там, где росло и ширилось пламя, возле норок стояло не меньше тысячи сусликов. Легкий вечерний ветерок гнал на них клубы густого дыма.

Не без восхищения я указал на склон горы, где пожар набрал силу и теперь бушевал среди сухого сосняка. Некоторое время мы с Чазом взирали, как рушатся деревья, всякий раз взметая к темнеющему небу тучи искр, напоминавших крошечные звездочки.

— Вот это да, — протянул я.

— Чего раздакался? — фыркнул Чаз. — Лично я ничего красивого тут не наблюдаю. Зато вижу, что отряд внизу вот-вот попадет в ловушку. Надо их оттуда вытаскивать.

— Ну, я полагаю, ты позаботился об эвакуации по воздуху?

— Когда? Я ж у тебя в рюкзаке сидел.

Король сусликов издал длинный пронзительный свист, который мне раньше не доводилось слышать. По стоящим внизу сусликам словно прошла волна. Они, будто болельщики на стадионе, воздели лапы вверх и тут же их опустили. Я поймал себя на мысли о том, что никогда в жизни не видел столько сусликов сразу.

Чаз выдернул из кармана рацию размером со спичечный коробок и быстро в нее заговорил. Насколько я понимаю, он передавал координаты. Затем, убрав рацию, нацепил на голову черный берет. Вскоре на горизонте показались знакомые вертолеты: Чаз вызвал сюда все свои военно-воздушные силы. В спасательной операции принимали участие и «черные ястребы», и «чинуки», и вертолеты Береговой охраны МН-65, и несколько истребителей сопровождения F-15.

Пламя подступало все ближе. Теперь я чувствовал исходивший от него жар.

— Сейчас я не смогу тебя уменьшить, так что ты дальше сам как-нибудь, — бросил Чаз. — Надеюсь, ты меня понимаешь.

Грызун опустился на все четыре лапы и помчался вниз по склону горы.

По дороге домой мы проехали мимо пожарного-парашютиста: тот, скрестив ноги, сидел у палаточной столовой и зашивал парашют, мятый синий нейлон которого напоминал какое-то гротескное пышное платье. Позади него готовили к вылету два «черных ястреба». Поникшие лопасти их винтов медленно вращались от порывов горячего ветра, дувшего с горы.

Я заглянул в свой рюкзак. Вытряхнув его, я обнаружил клочок бумаги, на котором Чаз написал: «Завтра утром у меня. Ровно в восемь».

Я и не подозревал, что у этой маленькой сволочи такой красивый почерк.

ГЛАВА 22

Я пробудился от завываний ветра. Выяснилось, что звук исходил от стоявшего у изголовья ночника, выданного мне для того, чтобы улучшить качество сна.

Среда сказалась больной. Она работает только по понедельникам и пятницам. Мне, как всегда, не повезло.

Я отправился в заброшенную деревушку старателей у золотого рудника. До меня дошли сведения о том, что там семья туристов едва унесла ноги от медведя. Представители Департамента охраны дикой природы штата изловили косолапого, повесили ему на ухо бирку и отпустили на все четыре стороны. Я сделал несколько фотографий.

Рейнджеры отбыли восвояси, ну а я решил задержаться. Журналисты крупных новостных агентств, наводнившие город, начали изрядно утомлять. Кроме того, меня совершенно не тянуло домой, где ожидала куча рекламных объявлений, которые предстояло набирать для ближайшего выпуска газеты.

Самые верхушки сосен были затянуты сизым туманом, Местами солнце успело проделать в нем дыры, отчего казалось, что полуразвалившиеся хибары старателей висят в воздухе среди облаков. За одной из хижин с провалившейся крышей к небу вздымались кедры. У их подножия струился ручеек, впадавший в сделанную бобрами запруду. Ветер трепал что-то в одном из домишек, отчего над заброшенным поселением неслось тихое позвякивание, будто друг о друга стукались две железные миски. Наконец туман растаял, и солнце сквозь темные силуэты деревьев протянуло к земле широкие пальцы-лучи. Заброшенное, безлюдное поселение купалось в свете, равно как змеящаяся через него грунтовка. Сейчас тишину нарушали лишь крики птиц и поскрипывание покачивавшихся деревьев. Где-то в отдалении бахнула дверь, которую захлопнул ветер.

Я двинулся вперед, туда, где слышалось посвистывание сусликов. Наконец я остановился и сел в подступающей жаре под одной из сосен. Ее покачивавшаяся из стороны в сторону верхушка, словно маятник для гипноза, навевала на меня дремоту.

В отдалении я увидел Чаза с супругой, сидевших у норки на холмике земли. Когда Тинка встала, поднялся и Чаз, после чего два голубка коснулись друг друга выступающими резцами и обнялись — неуклюже, словно подростки на первом свидании.

Скорее всего, подобным образом суслики проявляют друг к другу симпатию. Не знаю. Не берусь утверждать. Так или иначе, я решил из деликатности отвернуться, чтобы Ромео и Джульетта всласть намиловались наедине. Насколько мне известно, подлинные сильные романтические чувства в них просыпаются лишь зимой, да и то всего на несколько дней. Возможно, они просто практиковались, дожидаясь, когда в январе наступит их время.

Через некоторое время парочка подняла взгляды к небу. Сам не знаю, что они там силились разглядеть, но вскоре из норок показались и другие суслики их колонии. Они беспорядочно метались туда-сюда среди холмиков земли, покуда на поляне не образовалась целая толпа грызунов. Создавалось впечатление, что они собираются смотреть парад.

Вот только получилось авиашоу.

По полю пронеслась тень большой птицы. Ее силуэт становился все больше и четче. Напуганные суслики заметались в поисках укрытия. Они так активно перебирали задними лапами, что в воздух поднялось целое облако, состоящее из пыли и мелких веточек. Орел совершил разворот, воспарил над бобровой запрудой, после чего с грациозным видом ринулся вниз. Вскоре он снова взмыл, в его когтях билась добыча. Мерно взмахивая крыльями, он пролетел мимо того места, где я как раз стоял с фотоаппаратом.

Ну вот и готова фотография на первую страницу. Тут же родилось и название: «Дерзкий белоголовый орлан возвращается с добычей после налета на поселение сусликов».

Чаз подбежал к тому месту, где некогда стоял суслик, павший жертвой нападения, будто силясь понять, как такое вообще могло произойти. Затем он посмотрел вслед