Кахатанна. Тетралогия (СИ) - Виктория Угрюмова

С севера поступают все более тревожные сообщения. Урмай‑гохон Самаэль двинул свои полчища на юго‑запад. И я не удивлюсь, если теперь он считает себя достаточно сильным, чтобы завоевать Бали и помериться силами с Зу‑Л‑Карнайном.

— У него ничего не выйдет, — фыркнул шаммемм.

— Не должно было бы выйти, однако у Зу‑Л‑Карнайна серьезные проблемы — тагары восстали. И если они присоединятся к Самаэлю, то… сам понимаешь.

— Это беда, — согласился Дженнин. — Тогда и Хадрамауту угрожает непосредственная опасность.

— Думаю, варвару плевать, что с Хадрамаутом не воюют.

— Серьезное положение, — оценил обстановку Эльваган. — Давно не было так горячо на Варде.

— А теперь о самом невозможном… Говорят, что такие вещи предшествуют какой‑то катастрофе, концу света. Не знаю, правда ли это, но все астрологи и чародеи в один голос называют место действия — Шангайскую равнину.

Дженнин нахмурился.

— Да, я бы не стал спать спокойно, если бы знал, что наверняка случится катастрофа. Это все же слишком близко к нам. А что понтифик?

— Он очень неплохой человек, и ты знаешь, как я к нему отношусь. Кажется, он даже заинтересовался тем, что происходит вокруг него, но, возможно, это момент настроения. В любом случае у меня не было возможности во что‑либо посвятить его. Он поздно опомнился — время потеряно. Нужно самим решать, как быть, чью сторону принимать. Бездействие подобно самоубийству.

— Ты смотрел бумаги Корс Торуна? — спросил Дженнин внезапно.

— Только тем и занимаюсь. Кроме того, что‑то есть у него в комнате странное, такое, чему просто невозможно там находиться. Правду говоря, я надеялся, что ты мне поможешь разобраться в его барахле. Идти туда одному страшно, а довериться я не могу никому.

— С радостью, — сказал шаммемм. — Только прикажи накормить меня обедом.

Повеселевший Вегонаба кивнул:

— Я и сам с тобой пообедаю. А после с новыми силами мы двинемся разгребать кучи хлама, оставшиеся нам в наследство от старого колдуна.

— Послушай, Вегонаба, — поинтересовался Дженнин, — а он на самом деле был так стар, как сплетничают?

— Еще старше, мальчик мой. Мой дед был мальчишкой, когда Корс Торун уже считался дряхлым стариком. Ну, пойдем в трапезную. Сейчас нам подадут обед.

Джаннин Эльваган последовал за гостеприимным хозяином. На пороге комнаты остановился, прислушиваясь. Тихий‑тихий голос Корс Торуна произнес: «Я жду тебя, шаммемм». Но молодой человек решил, что ему померещилось…

О таких обедах принято говорить, что они прошли в теплой и дружественной обстановке, только этот был съеден наспех, правильнее сказать — проглочен. Напрасно старался повар порадовать своего хозяина кулинарными изысками: Вегонабе и его гостю было не до того. И даже осталась нетронутой индейка, маринованная в меду, — любимое блюдо хаанухов.

Залпом выпив по бокалу красного вина, оба вельможи не сговариваясь поднялись из‑за стола и вышли из трапезной. Вегонаба бросил на ходу несколько слов, и слуги замельтешили, снуя разноцветными бабочками по коридорам. Одни спешили к каналу, чтобы приготовить ладью советника, другие — ждать у выхода с богато украшенными носилками, готовые доставить своего хозяина куда он прикажет.

Хозяин приказал — во дворец Корс Торуна.

Ладья, застеленная коврами, тихо заскользила по зеркальной глади канала, между цветущих берегов, а Вегонаба и Дженнин вели бесконечный разговор — шаткий мир держался на последних ниточках, готовый вот‑вот ухнуть в пропасть и увлечь за собой все народы. Шаммемм предлагал отправить посольство в Сонандан, пока не поздно, первый советник в принципе соглашался.

Во дворце верховного мага Хадрамаута было тихо, темно и неуютно. Многочисленная челядь разбежалась сразу после того, как стало доподлинно известно о смерти хозяина. Люди боялись, что нечисть выйдет из‑под контроля, и старались держаться подальше от этого нехорошего места. Все же не‑человеческие существа, в разное время подчиненные Корс Торуном и порабощенные им, получили наконец долгожданную свободу, каковой и не преминули воспользоваться.

Однако все помещения сохранились в целости и неприкосновенности, ибо не было безумцев, возжелавших себе хоть пылинку из имущества чародея. Над вещами как бы тяготело незримое проклятие, отсюда старались унести ноги, оставив магу магово: кто его знает, не возьмется ли он и после смерти за свои темные дела.

Прислуга всегда знает о хозяине больше, чем может вызнать любой шпион, только обычно держит свое мнение при себе. Поэтому, когда Вегонаба только подозревал и предполагал, челядь доподлинно утверждала, что ворожба старого чародея к добру никогда не приводила и что знался он только со злыми силами.

— Неприятно тут, — передернул плечами шаммемм, оглядываясь по сторонам.

Вокруг было полно драгоценных вещей, старинной мебели, тяжелого бархата и парчи, которой завесили окна и дверные проемы. Однако пахло затхлостью и сыростью, словно в пещере с земляным полом. Пахло жилищем, которое не любят и давно бросили. Даже странно, как все пришло в запустение за такой короткий срок — в углах висела плотная паутина, пыль покрывала все поверхности толстым, слипшимся слоем. Кое‑где пошла по дорогим шелковым шпалерам плесень, выедая яркие цвета. Безобразные пятна грязи заставляли привыкших к роскоши вельмож передергивать плечами от отвращения. И покои больше напоминали берлогу зверя, нежели обиталище человека.

— Отвратительно, — энергично кивнул первый советник. — Но мы обязаны пересмотреть здесь все.

— А вы не боитесь, что против нас обратятся заклятия, которые старик наложил на свое имущество? Охранное колдовство — я об этом много слышал, особенно на Имане. Там просто обожают эти штучки, — поинтересовался Эльваган. Страха в его голосе не было, да он и не испытывал этого чувства, хотя считал, что осторожность не помешает.

— Не такой уж я выживший из ума, как тебе кажется, — улыбнулся Вегонаба. — У меня с собой перстенек. С виду так себе, дешевая безделица, но если поблизости есть магический предмет либо предмет, над которым. было прочитано заклинание, перстенек оповестит нас, будь уверен.

— А, — облегченно выдохнул Дженнин. — Тогда приступим. А что мы ищем, собственно говоря?

— Видишь ли, — замялся Вегонаба. — Этого я и сам точно не знаю, но надеюсь, что распознаю это сразу, как только увижу.

— Безумие, — буркнул шаммемм, тоскуя по своему флагману.

Три часа спустя они все еще копались в бумагах колдуна. Вегонаба распотрошил огромный сундук и вывалил на необъятный стол его содержимое. Они с Эльваганом сидели утопая в глубоких креслах и с безразличием истуканов перебирали свитки и пухлые конверты. Занятие сие им опостылело до невозможности, они наглотались пыли, глаза начали слезиться, но долг был выше усталости. Молчали. Скрипели зубами. Изредка попадалось кое‑что интересное, и тогда бумаги бросали в плетеную корзину, которую Вегонаба отыскал под столом. Эти документы предполагалось просмотреть потом.

Шаммемму попался на глаза объемистый сверток, содержащий переписку Корс Торуна и некоего Дживы из Таора по поводу поисков драгоценного украшения, подвески из зеленого золота. Этот самый Джива был не то гробокопателем, не то грабителем, не то еще кем‑то похуже, но малым оборотистым и смекалистым. Даже Корс Торуна он не слишком боялся, что следовало из его писем. Дженнин особенно не вникал в перипетии поисков: его просто заинтересовало само украшение — нечто подобное, кажется, всегда болталось на шее самого мага, если он верно понял описание разыскиваемой вещи. Но тогда становилось неясно — не то искали очень давно, еще до рождения Эльвагана, не то в мире существовала еще одна такая штука, но кому это было нужно?

Сам не зная почему, Дженнин Эльваган остановился и задумался, вспоминая. Гадость редкостная, определил он про себя, и совершенно невероятно, чтобы какой‑нибудь сбрендивший ювелир решил заработать на этом деньги — в мире не так много покупателей с извращенным вкусом вроде Корс Торуна. Разве что это магический талисман и старый колдун разыскивал его именно по такой причине.

— Что‑то интересное? — поинтересовался Вегонаба.

Дженнин хотел было поделиться с советником своими соображениями, но потом вдруг подумал, что дело выеденного яйца не стоит и тот слушать не станет. Знаменитая осторожность шаммемма подвела его в первый раз, а интуиция смолчала.

— Да нет, — небрежно молвил молодой человек. — Досмотрю быстро эту пачку, но только для очистки совести — ничего важного я здесь не обнаружил.

— Ищи, — сказал Вегонаба. — Даже старый хитрец не мог абсолютно все утаивать абсолютно ото всех, должны остаться следы, хоть ниточки какие‑то…

— Ищу…

Воцарилась тишина, нарушаемая только шелестом бумаг и пергамента да скрипом старых кресел.