Кахатанна. Тетралогия (СИ) - Виктория Угрюмова

— Ищу…

Воцарилась тишина, нарушаемая только шелестом бумаг и пергамента да скрипом старых кресел.

Шаммемм внезапно заерзал на своем месте, завертел головой. Тихий шепот звучал у него за спиной, призывая немедленно взглянуть на что‑то весьма важное. Дженнин Эльваган был человеком сильным и волевым и по этой причине сопротивлялся голосу значительно дольше, нежели любой другой на его месте. Он пытался сосредоточиться на тексте, том самом письме хадрамаутского мага, в котором Корс Торун настрого запрещал Дживе прикасаться к украшению, буде последний это украшение обнаружит. В случае непослушания грозил страшными карами, за успех и четкое следование инструкциям, прилагаемым в конце письма, сулил золотые горы…

— Шаммемм, иди сюда, возьми свое будущее, шаммемм. Ты избран, ты призван, ты должен… — шептал странный голос.

Дженнин Эльваган, борясь с самим собой из последних сил, бросил короткий взгляд на руку советника Вегонабы. Тот сидел напротив, полностью погрузившись в изучение какого‑то документа, и молодому человеку не докучал. Судя по выражению лица, он вообще забыл о спутнике в эти минуты: что‑то важное советник все‑таки откопал. Его тонкая белая рука, украшенная неуместно дешевым на фоне остальных драгоценностей перстнем, была хорошо видна Эльвагану. Перстень выглядел обычной безделкой и никак на шепот не реагировал, из чего флотоводец сделал вывод — либо шепот ему грезится, либо никак не связан с магией. И то и другое показалось ему неопасным.

Дженнин поднялся из‑за стола, сжимая в руках бумагу с инструкциями Корс Торуна.

— Ты куда? — спросил первый советник, не отрываясь от работы.

— Скажу слугам, пусть отправят курьера на верфь. Хочу внести предложение…

Вегонаба отечески улыбнулся — серьезность Эльвагана нравилась ему, а способность работать не щадя себя вызывала уважение. Он еще раз искренне порадовался, что взял молодого человека с собой. С ним было безопасно, надежно и приятно общаться.

Адмирал‑шаммемм вышел в коридор и остановился в нерешительности, не зная, куда идти. Вкрадчивый шепот моментально пришел на помощь.

— Спустись вниз, лестница справа, — подсказал он уверенно.

Как заведенный двинулся Эльваган в указанном направлении. Даже не задумался над тем, отчего он так покорен и спокоен.

В течение нескольких показавшихся ему невыносимо долгими минут Эльваган бродил в полутемных помещениях пустого дворца. Обиталище мага было огромным, и без подсказки загадочного доброжелателя он бы и за полгода не нашел искомое. Однако голос уверенно руководил им, сообщая все новые ориентиры, и, подчиняясь ему, молодой человек спустился в подземелье без окон, находившееся ниже уровня моря. Здесь было еще более сыро, и не правдоподобно большие мокрицы ползали по черным, в липких, скользких потеках стенам, издавая шуршащие звуки.

Дженнин брезгливо отшатнулся — мокрицы были ему глубоко несимпатичны, а грязный и застоявшийся воздух подземного этажа раздражал и сильно затруднял дыхание.

— Толкни эту дверь, — сказал голос чуть громче.

Шаммемм огляделся: не видел он никакой двери ни прямо перед собой, ни за спиной. Голые стены, и только.

— Перед тобой, — повторил голос с нетерпением.

Дженнин сожалел о том, что оставил перчатки на столе в кабинете — вот они бы сейчас ему очень пригодились. Преодолевая отвращение, адмирал‑шаммемм протянул руку и уперся ладонью в пространство стены прямо перед собой.

Сейчас он являл собой странное существо: в одном теле помещались две абсолютно разные личности. Одна — не рассуждающая, полностью покорная незримому хозяину, приведшему ее сюда. Вторая — прежний Эльваган, гордый и независимый, волевой и сильный — живая легенда Хадрамаута. Второй недоумевал, первый будто бы знал, ради чего его призвали во дворец хадрамаутского мага, и, зная, благоговел.

Дверь — что удивительно — поддалась безо всякого сопротивления, бесшумно отворилась, обнаружив за собой полную темноту и всепроникающий могильный холод.

— О боги! — выдохнул Дженнин.

— Иди! — Голос, кажется, возражений не терпел. Даже минутных колебаний не переносил, но впервые в жизни шаммемм допустил подобное с собой обращение.

Кроме голоса, пославшего его в подземелье, слышался теперь еще один. И этот, второй, был сладким и нежным, призывным и… Что‑то он обещал, Эльваган не слышал, что именно, но уже понимал, что именно этого и жаждал с той минуты, как появился на свет. Он не колеблясь сделал пару шагов в кромешной темноте и с удивлением обнаружил, что глаза его стали различать неясные, размытые очертания предметов. Но он не слишком задержался на этой мысли.

Вот стоит перед ним зеркало в тяжелой раме, высокое, в полтора человеческих роста. Около него — два низеньких столика на тусклых бронзовых ножках, — шаммемм был уверен, что именно на бронзовых, покрытых зеленой патиной. Столики были сплошь заставлены разнообразнейшими предметами — флаконами, шкатулочками, коробочками, статуэтками. Одна из них изображала нечеловеческое существо — мощное, приземистое, державшее над головой довольно большой матовый шар размером с человеческую голову. Эльваган легко коснулся гладкой поверхности пальцами, не отдавая себе отчета в том, что делает, и шар готовно засветился молочно‑белым, осветив углы комнаты.

Не так уж она была велика, потайная комната во дворце Корс‑Торуна. Вторая часть души Дженнина, подчиненная молчащему уже голосу, доподлинно знала, что ее хозяин находится сейчас в святая святых хадрамаут‑ского мага.

Эльваган не испытывал ни страха, ни трепета. Он был уверен, что с ним ничего плохого не случится.

— Я здесь, — позвал его кто‑то. — Я так рад, что ты отыскал меня, Господин! Теперь я смогу дать тебе все, чего ты ни пожелаешь, — лучший в мире флот, не в этом мире, но во всех мирах, сколько их ни есть… Славу, заслуженную тобой, сражения, в которых ты прославишь имя Эльваганов, и… эльфийский трон — ты станешь королем Морских эльфов и братом великого Йа Тайбрайя!

Никто и никогда не слышал от шаммемма ни слова об этой самой потаенной, самой несбыточной и самой страстной его мечте.

— Где ты?! — крикнул он, обращаясь к незримому собеседнику.

— Здесь, Господин.

Дрожащими пальцами, действуя по наитию, Эльваган нашарил на узорной раме какой‑то неприметный листочек, щелкнул, и зеркало бесшумно пошло в сторону, открывая маленькую стенную нишу, в которой тускло поблескивало украшение из зеленого золота.

Надев его, Дженнин Эльваган, адмирал‑шаммемм Хадрамаута, потомок древнейшего княжеского рода, наконец понял, что значит быть по‑настоящему могущественным и великим…

* * *

Вегонаба уже начал было волноваться из‑за отсутствия молодого флотоводца, так что Эльваган появился как раз вовремя.

— Это ты, — облегченно выдохнул первый советник. — Хвала богам! А то я уже испугался, не попал ли ты в какую‑нибудь историю… Да что с тобой, Дженнин? Ты сам на себя не похож.

— Ошибаешься, советник, — холодно произнес шаммемм, и Вегонаба ужаснулся холодности и презрительности его тона. — Только теперь я стал похож на себя. Я рад и счастлив, что это наконец‑то произошло.

— Что ты говоришь?! — рявкнул рассвирепевший Вегонаба. — Ты забываешься, шаммемм. Никакие дружеские отношения не оправдывают ни грубость, ни наглость. Изволь немедленно извиниться! Если ты забыл, то я тебе напомню, что я старше не только по возрасту, но и по положению…

— Положение… — Эльваган усмехнулся краем рта. — Что ты знаешь о положении, ты — лакей оплывшего жиром понтифика? Ваше время минуло, и теперь я стану диктовать свою волю сперва Хадрамауту, а потом и большей части Арнемвенда.

Вегонаба молчал.

Он во все глаза глядел на подвеску из зеленого золота, ярко выделявшуюся на фоне темных одежд шаммемма.

— Ты надоел мне, советник, — лениво произнес Дженнин Эльваган. — И я даже не стану предлагать тебе свое покровительство, потому как хорошо знаю, что ты ответишь. Смирись с мыслью, что тебе пора умереть…

Первый советник не верил своим ушам. Несколько часов назад он зашел во дворец Корс Торуна с человеком, которого считал одним из самых честных, умных и отважных в стране, к которому относился как к сыну. И он не представлял, какая сила так могла изменить шаммемма. Надеясь на то, что наваждение уйдет и Эльваган снова станет самим собой, — нужно только найти для него правильные слова, заставить его понять, что им завладела страшная, чужая сила, — Вегонаба открыл было рот, но молодой человек опередил его. Он щелкнул пальцами, словно подзывал слугу. Не прошло и нескольких секунд, как за портьерой раздались странные звуки, будто мокрой тряпкой шлепали по каменному полу. Звуки были тяжелые, хлюпающие. И, приближаясь, они становились все громче. Наконец портьера заколебалась, словно под порывами ветра, и рухнула вниз.