О дьяволе и бродячих псах - Саша Кравец

напоминала его.

Со стеклянной крыши гаража заглядывало блеклое солнце. Нина крутила меж пальцев пулю, чтобы унять беспокойные руки.

По радио ничего важного не передавали, по крайней мере, Нина ничто не сочла важным. Она все ждала, когда на место диктора заступит музыка, надеясь, что внутри станет не так холодно.

Перед глазами стояла мутноватая картина: залитый кровью пол, слипшиеся локоны русых волос, ажурное платье оттенка слоновой кости в розовый цветочек. Труп не поверг Нину в ужас, потому что она не видела в нем Эстель. Разве Эстель обездвижена, холодна, запачкана кровью? Тетушка всегда надевала безукоризненно чистые, выглаженные платья и не имела привычки лежать на полу. А, значит, это была не Эстель.

Нет, конечно, краешком разума Нина понимала, что больше не застанет тетушку дома ни за фортепиано, ни за книгой, ни на кухне с чашечкой кофе.

Ровно как понимала и то, что рассталась с ней в испоганенных отношениях. С единственным человеком, открытым для тесной эмпатической связи.

Гордиев узел затягивался все туже, вплетая Нину в дьявольские интриги. От последних событий кипела голова.

Она прервала радио, чтобы утихомирить бешеный вихрь мыслей в тишине.

Глава 14. Тишина

…

Глава 15. Осада

У стен «Барнадетт» не смолкал шквал голосов: одни требовательные лозунги вторили другим, нарушая таинство окрестной тишины. За воротами пестрели хаотично припаркованные автомобили, к самим прутьям припала толпа — не меньше пятидесяти вооруженных человек, в разноголосых словах которых сквозил один и тот же посыл: сдать дом на растерзание.

Нина наблюдала за религиозными фанатиками, крепко стиснув зубы. Ей все думалось, что сумасшедший гвалт ограничится запугиванием, но ярость толпы становилась настойчивее. Что-то опалило людей гневом неистовым, беспощадным, о чем Нина знать не могла. В ней поднялось некоторое чувство — не то растерянности, не то испуга.

— Может, следовало сразу прикончить тех парней? — задумчиво проговорил Джеймс, не сводя глаз с вооруженного беснования защитников веры.

— Ничего бы не изменилось, — ответил Люциус. — Я так думаю, — добавил он откашливаясь.

Похоже, они общались на какой-то особой дьявольской волне, которая для простых смертных ушей доносилась бессвязной чепухой.

Агнес бешено металась по гостиной от стены к стене, рассеивая еще больше беспокойства. По крайней мере, она не питала иллюзий, что разъяренный народ сам по себе рассосется обратно по машинам, словно по мановению волшебной палочки.

— Вы так и собираетесь делать вид, что все нормально? — ее паника доходила до точки кипения.

— Мне тоже кажется, что пора бы принять меры, — хладнокровно поддержал Ричард, потягиваясь на диване.

— И что это значит? — Грейсон мрачно посмотрел на Ричи из-под бровей, не предчувствуя ничего хорошего в его медовом тоне.

Ричард сложил из пальцев пистолет и изобразил выстрелы:

— Бах-бах.

Нина настороженно прищурилась, когда толпа за окном расступилась, как Чермное море перед Моисеем. В образовавшемся проходе заревела машина и, набирая скорость, с грохотом вписалась в ворота. Под мощным ударом замок поддался, раскрыв кованные створки. Окрестности огласило победное ликование, во двор неукротимой волной ненависти хлынули люди. Их напористость уже не имела ничего общего с запугиванием. Нина расправила плечи с видом полным решимости, хотя внутри клокотал один лишь страх.

Невозмутимость Люциуса не предвещала ничего, совсем ничего, и с той же невозмутимостью в лице, он вдруг схватил Нину за локоть и дернул к себе. В окно звонко влетел камень, неся следом хвост блестящих осколков. Джеймс едва успел отпрянуть в простенок. С улицы затрещала огнестрельная очередь в небо.

— А вот теперь пора, — Ричард постучал по подлокотнику и гордо выпрямился. — Прошу за мной.

Нина захватила с каминной полки «магнум» и поплелась за остальными к лестнице. Второй этаж, третий — ей нечасто приходилось захаживать так высоко. Никому особо не было дела до того, что творилось под самой крышей, и это позволило Ричарду оккупировать всю верхушку особняка. Коридоры здесь не отличались; разве что позолоченный рисунок обоев нечем было прикрыть — ни семейных портретов, ни каких-либо иных картин. Ричард повернул ключом в двери, и Нина почуяла душный запах пороха.

Комнату нельзя было назвать хорошо обставленной, интерьер ограничивался дубовым столом у окна и диваном, обтянутым знакомой зеленой парчой. Обои, похоже, поклеены один в один, что и у Грейсона, если бы напрочь не исчезли за развешанным по стенам оружием.

Чего здесь только не было — огнестрельное на любой вкус: для ближнего и дальнего боя, крупно- и мелкокалиберное; клинки вплоть до мечей и вакидзаси. Нина косо озиралась по сторонам, не отпуская мысль, что такая обширная коллекция прямо-таки предназначена для лекции с указкой на тему, скажем, «Сто и более способов убить». На фоне увиденного арсенала револьвер в ее руках казался не внушающей уважения игрушкой.

— Все это к вашим услугам, джентльмены, — торжественно развел руками Ричард.

Агнес, нисколько не удивленная тайным складом, плюхнулась на диван. Остальные же разбрелись по комнате взвешивать и примерять оружие столь разборчиво и требовательно, как если бы женщины выбирали в ювелирном салоне серьги, сетуя на то, что у одних металл не сочетается с платьем, а у других камни недостаточно ярко бликуют. Нина впервые в жизни видела, как мужчины дурели не от алкоголя.

— Что вы предпочитаете, синьор Салливан? — играя консультанта, Люциус упер в плечо приклад ружья и заглянул в прицел. Правда, от ружья тут же отказался в пользу крупнокалиберного пистолета.

— Холодное оружие, — Ричард подкинул нож и, поймав за лезвие, резким движением метнул. Клинок со свистом разрезал воздух в считаных сантиметрах от головы Нины, да так молниеносно, что она испугаться не успела, и вонзился в испещренную щербинами дверь. Довольный собой, Ричард закинул рукой волосы назад.

Нина беспомощно взирала на приготовления к отражению атаки, не веря, что все происходило взаправду. От боязни и неразберихи хотелось проснуться в мире, где ее единственной заботой была консистенция кофейной пенки, а опасением — голодное, озлобленное лицо Джеймса.

— Вы собираетесь открыть огонь по людям?

Джеймс поднял к потолку ствол винтовки и холодно окинул Нину:

— Люди, демоны или адские гончие — какая разница, если это прямая угроза семье.

Его слова были встречены неожиданной тишиной.

— Вы тоже слышали это? — переспросил Грей.

— Джеймс назвал нас семьей? — Люциус насмешливо изогнул бровь. — У кого-нибудь есть платок?

— Можете обняться в кружок и поплакать, — проворчала вполголоса Агнес.

Джеймс картинно закатил глаза.

— Есть другие варианты, разве не так? — настаивала Нина, сохраняя серьезность. — Или на вещи, за которые вы так долго платили верностью дьяволу, нужен особый запас маны?