Честь - Умригар Трити

Я молчала и шагала дальше. Прошла мимо маленькой тропинки, где он просил меня свернуть направо. Вскоре он оставит попытки, и я пойду домой одна.

Домой. Я представила нас вчетвером за ужином: Радха, злая, что опять просидела весь день дома. Арвинд, как всегда пьяный. Говинд и его бесконечные жалобы на все на свете. Я увидела нас в убогом доме, за едой, купленной на наши с Радхой деньги; представила, как мне вновь и вновь приходится терпеть оскорбления Говинда и его издевательства. Говинд так и не простил нам с Радхой, что мы не подчинились его приказу. Я ощущала на себе всю тяжесть его гнева.

Я остановилась. Развернулась, пошла назад и остановилась у тропинки, ведущей к реке. Абдул издал тихий радостный возглас, но я не обратила внимания.

А потом, не глядя в его сторону, свернула на пыльную тропу и пошла навстречу своему взлету и падению.

Глава двадцать первая

Мохан предложил поехать на море. Ступая босыми ногами по песку и подставляя лицо порывам ветра, Смита чувствовала себя свободной, словно у нее было больше общего с птицами на взморье, чем с женщиной, которая всего пару часов назад рыдала в ванной.

— Спасибо, что привез меня сюда, — сказала она.

— Не за что, — ответил Мохан.

— Почему тут так пустынно? — спросила она, оглядевшись. — Мне казалось, в Индии везде толпы людей.

— Они придут, когда стемнеет, — ответил Мохан. — Парочки ходят сюда обниматься.

Она рассмеялась и посмотрела на него; его лицо сияло в оранжевом закатном свете. Он закатал рукава рубашки до локтей, а его стопы были коричневыми, как песок.

— Давай присядем.

— Давай. — Они отошли подальше от воды, сели на корточки, стали смотреть, как солнце опускается в море, и слушать завораживающий плеск волн, смывающих воспоминания о прошедшем дне.

Смита удивленно вздрогнула: что-то ударило ее по спине. Она обернулась. Трое мальчишек спрятались за большим валуном; они хихикали и бросали в нее камушки.

— Поцелуйчики, — сказал один, скривился в гримасе, задвигал бедрами и выпятил губы. Поднял руки и изобразил объятия. Он так старательно изображал целующуюся парочку, что Смита рассмеялась, несмотря на раздражение. Но это лишь раззадорило самого младшего из ребят; тот наклонился и взял новый камень.

Тут Мохан встал и пригрозил мальчишкам кулаком.

— Саала, идиоты! — рявкнул он. — Хотите, чтобы я вызвал полицию?

Мальчишки бросились наутек, но, судя по смеху, не восприняли всерьез угрозу Мохана. Отбежав на безопасное расстояние, они оглянулись и зачмокали губами. Мохан двинулся в их сторону, и они убежали.

Он повернулся к Смите.

— Извини, — сказал он, — они безобидные.

— Мохан, необязательно извиняться за все, что происходит в Индии.

Он с неуверенным видом постоял, затем снова сел. Они смотрели, как солнце медленно опускается над водой и окрашивает волны в оранжевый и золотой цвета. На пляже прибавилось людей: парочки, дети, женщины в сари. Последние визжали, когда волны захлестывали их босые ноги.

— Никогда не надоедает, — сказала Смита. — Сколько ни любуешься закатом, он всегда красив, как в первый раз. Почему так?

Мохан пустился в сложные и дотошные объяснения эволюционной генетики и прочих тем, в которых она плохо разбиралась. Смита отвернулась, чтобы скрыть улыбку. Этот парень был настоящим заучкой.

Тут у нее неожиданно заурчало в животе, и он тут же замолчал.

— Извини, — сказала она и изобразила сожаление. — Продолжай.

— Нет, все в порядке. Я и забыл, что мы сегодня даже не обедали. Поехали в мотель.

— Пожалуй, ты прав, — ответила она. — Хочу сегодня лечь пораньше, чтобы завтра быть готовой в любую минуту сорваться в суд по звонку Анджали.

Мохан протянул руку и помог ей встать. Его ладонь была теплой и слегка влажной. Они пошли к машине, и, прежде чем сесть, Смита в последний раз посмотрела на море. Промелькнула странная мысль: я никогда больше не увижу этот пляж.

В тот день в мотель заехали три семьи, и в столовой стоял шум и гам, не то что в предыдущие два вечера. Поэтому Смита не услышала звонка Анджали, пока не проверила телефон после ужина.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— О черт, — выругалась она, — пропустила звонок Анджали. — Она показала на стакан Мохана. — Ты сиди, допивай свое пиво.

Смита вышла на улицу и позвонила Анджали.

— Получили мое сообщение? — сказала та вместо приветствия.

— Что? Нет. Я пока не слушала сообщения.

— На этой неделе заседания не будет. На выходные можете возвращаться в Мумбаи.

— Вы шутите, — Смита почувствовала, как в ней закипает раздражение. — Я думала, вы сказали…

— Я сказала, что сообщу, когда что-то станет известно, — резко ответила Анджали. — Я не отвечаю за всю индийскую систему уголовного правосудия.

— Но почему так долго?

— Откуда я знаю? Объявили, что судья уехал из города и вернется только на следующей неделе.

Смита нервно теребила волосы. Она потратила кругленькую сумму на срочную визу, оставила Шэннон в больнице в Мумбаи, и вот снова задержка. Ей придется остаться в Индии еще на неделю. А долго ли Клифф рассчитывает держать ее здесь? Неужели никто из корреспондентов в Дели не может ее заменить? Вместе с тем ей не хотелось, чтобы кто-то другой занимался этим делом. Она и так слишком многим пожертвовала, вернувшись в Индию. И с Миной у них установилось особое взаимопонимание.

— Алло? Вы меня слышите?

— Простите. — Смита велела себе сосредоточиться. — Повторите — что вы сказали?

— Я позвоню на следующей неделе, когда что-то выяснится.

Смита сбросила звонок и стояла, вглядываясь в темноту, любуясь половинкой луны и силуэтами деревьев. Ночь была безветренная и влажная, а от жары блузка прилипла к спине. Она отлепила ткань от тела, проветривая кожу. «Ладно», — подумала она, составляя в уме новый план; наутро они вернутся в «Тадж-Махал», она побудет с Шэннон, пока та восстанавливается после операции, а в субботу, может, сядет на паром у «Ворот Индии» и съездит в пещеры Элефанта на несколько часов. В последний раз она была там в девять лет.

Она развернулась и пошла в столовую. Мохан что-то читал на телефоне, но, увидев ее, оторвался от экрана.

— Ну что, во сколько завтра выезжаем? — спросил он, а Смита села за столик.

— Вердикт не готов. Судья уехал из города. Заседание будет только на следующей неделе.

— Что?

— Анджали рекомендует вернуться в Мумбаи и ждать ее звонка.

Мохан закачал головой, не дав ей договорить.

— Это бессмысленно. А как мы тогда успеем в зал суда? Ведь ехать пять или шесть часов. Что если они позвонят утром в день заседания?

— Не знаю, — раздраженно ответила Смита. — Я уже не могу думать. Я… не хочу оставаться здесь на три дня без особой необходимости. Это не Французская Ривьера. Уж лучше вернуться в Мумбаи.

Мохан тихо выругался.

— Что?

— Ничего. Просто я сказал тете Зарине, что меня несколько дней не будет.

— И что? Сказал и передумал. В чем проблема?

— К ней приехала старая подруга по колледжу. И заняла мою комнату.

Смита раздосадованно вздохнула. Очередное осложнение. Вся эта неделя — сплошные осложнения.

Мохан, кажется, не замечал ее досаду.

— А еще я решил, что, раз мы здесь, мы могли бы заехать в дом моих родителей в Сурат, проверить, все ли там в порядке. Когда закончишь с работой, конечно. Это совсем рядом.

— Я думала, они в Хайдерабаде.

— В Керале, — рассеянно поправил он. — Я же сразу сказал: мне надо проверить дом. Я вовсе не собирался навещать родителей.

Она нахмурилась, и он заметил.

— В чем дело? — спросил он.

Смита хотела ответить и даже открыла рот, но что ему сказать? Мохан пожертвовал отпуском, чтобы поехать с ней в это богом забытое место. Он всю неделю был великодушен и добр. И у него есть полное право поехать и проверить родительский дом; почему это должно ее расстраивать?