Слишком поздно - Гувер Колин

– Ты меня не радуешь.

Он со вздохом кивает, словно все понял и не винит меня. С ним точно что-то не так.

– Зря я обманул тебя насчет пособия. С тобой следует обращаться лучше.

С трудом проглатываю вставший в горле ком.

– Тогда в чем же дело?

Эйса прищуривается и немножко наклоняет голову вбок, будто всерьез обдумывает мои слова.

– Я не знаю как.

Он задергивает шторку и уходит, хлопнув дверью.

Накатывает волна дурноты. С Эйсой стало невозможно находиться рядом, это и так постоянный стресс, а сейчас напряжение усилилось десятикратно.

Слава богу, он решил позвать гостей, потому что одна я с ним оставаться боюсь. Мне нужен Картер.

Я уже хочу закрыть воду, когда дверь в ванную открывается. Шторка отдергивается – уже с другого конца, сзади. Слышу, как Эйса сам лезет в душ, и замираю, схватившись за кран.

Нет, нет, нет. Не надо снова принуждать меня к сексу! Я как можно ровнее дышу через нос, в надежде, что Эйса просто ждет, когда я освобожу ванну.

Проходит несколько секунд, а он не приближается. Молчит. Сердце бьется так часто, что голова идет кругом.

Медленно оборачиваюсь. Эйса даже не снял джинсов, и белая футболка на нем уже насквозь мокрая. Он стоит босиком, привалившись спиной к дальней стенке и опустив взгляд. Еле шевелится и не произносит ни слова, таращится в пустоту. И тогда я заговариваю сама, спросив дрогнувшим от страха голосом:

– Эйса, что ты делаешь?

Сбросив оцепенение, он поднимает взгляд. Смотрит на меня пять мучительно долгих секунд, а потом озирается. Оглядывает себя, проводит руками по одежде, словно бы удивляясь, чего это он весь мокрый. Трясет головой и произносит:

– Да хер его знает.

У меня от такой реакции подкашиваются ноги. Я даже воду не отключаю, просто выхожу из душа и хватаюсь за полотенце. Голая, выскакиваю в коридор и спешу в спальню. До приезда Картера, с которым будет хоть немного, но безопаснее, надо держаться подальше от Эйсы.

До спальни я так и не добегаю: еще в коридоре, заметив какое-то движение справа, оборачиваюсь и вижу у двери дальней комнаты Джона. Он скользит взглядом по моей завернутой в полотенце фигуре, и по его лицу расползается отвратительная ухмылка. Я спешу преодолеть оставшиеся до спальни три шага. Бросив на ходу: «Даже не думай, ты, дерьма кусок», – запираюсь, чтобы ни один больной урод в этом доме ко мне не вошел. Беру телефон и пишу Картеру:

«У него крыша едет. Приезжай, пожалуйста, пораньше».

Удаляю сообщение и жду, когда затихнет шум воды в душевой.

Однако вода по-прежнему льется.

Я одеваюсь и хочу уже ехать в магазин, но решаю сперва проверить, как там Эйса. Заглядываю в ванную: Эйса, так и не раздевшись, сидит под струями воды и таращится в пустоту.

Делаю шажок назад, закрывая за собой дверь.

– Я за продуктами, Эйса. Что приготовить на ужин?

Не поворачивая головы, он ищет меня взглядом.

– Мясной рулет.

Я киваю:

– Ладно. Прихватить еще чего-нибудь?

Некоторое время он молчит, потом улыбается.

– Десерт. У нас ведь праздник.

Праздник? В горле вдруг начинает першить, так что не сглотнуть.

– Хорошо, – говорю слабым голосом. – А что мы празднуем?

Эйса вновь устремляет взгляд вперед, в пустоту.

– Увидишь.

Глава тридцать восьмая

Картер

Понятия не имею, чего ради Эйса пригласил нас на ужин. В последнее время мы и так торчим у него почти каждый вечер. Я надеялся, что у Слоун просто паранойя разыгралась, когда она написала, будто бы у Эйсы поехала крыша, но, боюсь, как бы это не оказалось правдой.

Уже с порога слышу ароматы еды. Войдя в дом, оглядываюсь: нет пока только Далтона. Джон и Эйса сидят в креслах, а Кевин на диване.

Эйса с пультом подался вперед, уперев локти в колени, и листает новостные каналы на телике. Услышав, как за мной закрылась дверь, оборачивается.

Я киваю в знак приветствия, и он снова утыкается в «ящик».

– Новости смотришь, Картер?

Я бросаю взгляд в сторону кухни: там Слоун протирает салфеткой стойку бара. Я со своего места вижу ее, а Эйса со своего – нет.

– Иногда, – говорю.

Слоун поднимает на меня взгляд и накручивает локон на палец. Я поглаживаю губу, и тогда она наматывает пряди на три пальца, на пять, а потом дергает себя за волосы уже обеими руками. С ума, мол, схожу.

Заставляю себя пройти в гостиную и сажусь рядом с Кевином.

– Почему спрашиваешь? – интересуюсь у Эйсы.

Он переключает очередной канал.

– Да вот, про папашу ничего не слышно. Хочу убедиться, что он не подох и что меня не возьмут за мокруху.

Говорит так беспечно, будто его каждый день берут за убийство. Я киваю, но про то, что его отец жив, молчу. Он даже не сильно-то пострадал: казино вызвало «Скорую», отец Эйсы отделался переломом носа и челюсти. Он даже обвинений не стал выдвигать. Все это рассказал мне Далтон, наведя справки.

А еще он выяснил, что отец Эйсы – наркоша с диагнозом «параноидная шизофрения» плюс у него хренова туча других проблем со здоровьем. Как ни печально, где-то в глубине души я даже сочувствую Эйсе: могу только догадываться, каково было расти с таким предком. Впрочем, сочувствием дело и ограничивается. Оно, кстати, не мешает желать Эйсе смерти.

Сведения о его отце я предпочитаю утаить. Пусть в кои-то веки потревожится из-за последствий своих поступков.

Он вздыхает, дважды пролистав все новостные каналы, потом встает и швыряет пульт Джону.

– Чтобы все руки вымыли. Моя невеста постаралась на славу, не дай бог кто-то из вас, утырков, сядет за стол с грязными лапами.

Сказав это, он поднимается к себе, а когда дверь его спальни закрывается, я перевожу взгляд на Кевина. Тот смотрит в сторону лестницы.

– Пиздец, он странный, – говорит.

Джон принимается переключать каналы и замечает:

– Удивил.

Никто и не думает мыть руки, так что я встаю и, пользуясь случаем, иду на кухню. Слоун как раз достает из духовки рулет.

– Привет, Слоун, – как ни в чем не бывало говорю, проходя мимо.

Она смотрит на меня без улыбки. Взглядом дает понять, что надо переговорить. К сожалению, сейчас для этого не лучший момент. Я открываю воду, а Слоун несет рулет на стойку, там ножом принимается отделять его от противня.

– Я сегодня никакая, – шепчет она, стоя рядом.

Я убавляю напор воды, чтобы лучше слышать.

– Он врал мне про пособие брата. Я разозлилась и все ему высказала. Хотела уйти, но он взбеленился.

– Слоун, – тихо говорю я. – Ты не пострадала?

Она пожимает плечами.

– Я уже пришла в себя, а вот с Эйсой что-то не так. Мне страшно. Он полчаса в одежде просидел под душем, а потом когда я вернулась из магазина с продуктами, то увидела его у бассейна. Он там сидел в шезлонге и пялился на воду. Потом как начнет хлопать себя рукой по лбу! Тридцать шесть раз ударил, я считала.

Господи боже.

От испуга во взгляде Слоун мне самому становится дурно. Надо ее забрать. Взять за руку, пока Эйса в спальне, вывести отсюда и увезти, к чертям собачьим.

– Теперь он все твердит про какой-то сюрприз. Типа мы что-то там отмечаем, поэтому вас и позвали на ужин, – шепчет Слоун. – Что за повод, я даже представить боюсь.

Сверху доносятся шаги Эйсы. Похоже, он сейчас спустится. Слоун хватает противень и идет к столу.

Пацаны, видимо, тоже услышали, как Эйса спускается, потому что кидаются к раковине мыть руки.

Мы как раз помогаем Слоун накрывать на стол, расставляем угощения, когда приходит Далтон. На часах еще без пяти семь, но при виде Эйсы на лестнице Далтон извиняется за опоздание.

– Ты не опоздал, – успокаивает его Эйса. – Как раз вовремя.

За столом я оказываюсь прямо напротив Эйсы, Слоун – по диагонали от меня. Все передают друг другу блюда и выкладывают себе на тарелки еду. Царит странная тишина. Наконец Эйса берет в руку вилку и говорит:

– Помолимся?

Все молчат. Мы только смотрим на Эйсу, не понимая, шутит он или кому-то правда надо начать молиться, пока он не психанул.