Четвертая масть - Игорь Черемис

анекдот был встречен недоуменными взглядами, и я поспешил объясниться.

— Шучу я так, от волнения. Но вообще действительно всё очень забавно, хотя радует, что наши знакомые так основательно подготовились — вон, даже закон сочинили. За час на коленке такое не смастырить — надо же всё написать, дать юристам проверить, оформить, напечатать тираж, где-то его хранить, да ещё так, чтобы ничего не нигде не просочилось. Ещё и эта десантная операция в самом центре Москвы… думаю, в данном случае можно сказать, что армия — с народом.

Я улыбнулся и вернул газету. Александр Васильевич зачем-то посмотрел на первую страницу с грозными указами — и согласно кивнул.

— Да, ты прав, подготовка была серьезной. Наверное, ты зря опасался, что через моих знакомых те могли что-то узнать — при такой организации подобное, думаю, купировали на ранних стадиях.

— Всего не предусмотришь. Какие-то каналы они могли перекрыть, а про этот даже и не задумались, — я пожал плечами, вспомнив, как провалился «мой» ГКЧП.

Если память мне не изменяла, тогда у заговорщиков тоже всё поначалу шло относительно нормально. К тому же, кажется, введение чрезвычайного положения обсуждалось на самом верху вполне легально, потому что ситуация в стране действительно требовала каких-то неординарных мер. Вроде бы даже Горбачев собирался в этом участвовать в качестве президента СССР, но потом резко передумал. Отработанные планы пошли чуточку косо и криво, потребовалось выделять силы на Форос, что-то не срослось — и в итоге Ельцин ускользнул от уже выехавшего за ним спецназа, окопался в Белом доме, стрелять по которому члены комитета не отважились[8].

— Возможно… в любом случае, пока всё спокойно, — сказал Александр Васильевич.

— В магазины хлеб с утра завезли, — сообщила бабушка. — Ленка уже пробежалась по району — продуктовые все открыты, и рынок работает.

— Это хорошо. Надеюсь, так и дальше будет. А по телевизору что? — поинтересовался я, хотя уже слышал доносящиеся с кухни звуки классической музыки.

Кажется, ребята решили косплеить девяносто первый год по полной программе.

— Балет там, прямо с утра, — ответила Елизавета Петровна. — Сначала «Лебединое озеро» показывали, сейчас «Щелкунчик» идет. Но с перерывами — каждые полчаса диктор зачитывает эти документы.

Она указала на газету, которую так и крутил в руках Александр Васильевич.

— Целиком? — ужаснулся я.

— Нет, только два первых. На всё у них силенок бы не хватило.

— Да уж… хватило бы у них всё, — пробормотал я и спохватился: — А вы что думаете?

— Ну… на отставку Хрущева это совсем не похоже, — усмехнулся Александр Васильевич. — Как бы большой кровью не закончилось, как ты и говорил. Мать, вон, Гражданскую помнит, хотя совсем девчонкой была, она рассказывала всякие ужасы, да и фильмы про то время до сих пор смотреть не может. Даже Великая Отечественная у неё таких эмоций не вызывает…

— Мы тогда под Ростовом жили, который на Дону, — объяснила бабушка. — Отец мой на железной дороге работал, и мы при нем. А сюда только в двадцать первом переехали.

История никогда не была моим коньком, но я совсем недавно читал учебник по этому предмету, где Гражданской войне была посвящена целая глава — пусть и с очень правильных, большевистских позиций. Но какие-то сведения про обитавшего на югах Деникина и Буденного, который занял Ростов-на-Дону лишь в 1920-м, у меня остались. Так что да — бабушка, которой тогда было лет шесть-восемь, могла насмотреться всякого, причем, скорее, плохого и отвратительного.

— Будем надеяться, что до такого не дойдет, — я пытался говорить как можно более уверенно. — Пойду, завтрак приготовлю, а то Алла скоро проснется. Нам в хлебный-то надо? Я могу сбегать, раз уж они открыты.

Но хлеб у нас ещё был.

* * *

Алла приползла на кухню как раз к очередному появлению диктора. Она внимательно выслушала недолгое сообщение, а когда диктора сменили танцоры Большого театра, вопросительно посмотрела на меня.

— Это оно, — кивнул я. — Ребята вообще не шутят, если честно, я немного офигел с их размаха. Ты садись, гренки остывают.

Она послушалась, но за еду приниматься не торопилась.

— Мне страшно, Егор, — призналась она. — Даже есть не хочется, живот крутит. Совсем недавно всё было в порядке, мы какие-то планы строили, надеялись на лучшее — и вдруг такое… Ирка, теперь это, которое «оно». А что будет дальше?

— Нашествие рептилоидов с Нибиру, — сказал я. — Да не смотри ты так, я понятия не имею, что будет. Что-нибудь да будет. Кстати, у меня вдруг одна идея появилась, ты, наверное, будешь против, но я не выдержу сидеть целый день в квартире под эту музыку, — я кивнул в сторону телевизора.

— Да? И что ты хочешь?

— Съездить всё-таки на радиорынок в Покровское-Стрешнево, — сказал я. — раньше как-то не получалось со всеми этими проблемами, да и до отъезда не успевал, а тут целый день, считай, свободный. Ещё и время утреннее, как раз там народ должен собраться.

Про свою идея с декодерами я Алле рассказывал, но мимоходом, без упора на финансовую составляющую — мол, когда у нас появится видеомагнитофон, мы будем во всеоружии, и той же Снежане можно помочь, чтобы не смотреть зарубежное кино в черно-белом варианте. В целом она одобрила такой подход, но с самой поездкой у меня просто не сложилось — каждый выходные в мае и июне оказались расписаны чуть ли не поминутно, и проблемы, которые перед нами стояли, оказались много важнее Конана в цвете. К тому же появление видака в нашей недосемье пока откладывалось на неопределенный срок, потому что наш бюджет подобного надругательства над собой мог бы и не выдержать. «Электронику ВМ-12» мы, наверное, вскладчину потянули бы, но потом оставались натурально с голой жопой. К тому же мне не хотелось пользоваться отечественной техникой, от которой у меня остались не самые приятные воспоминания, а импортные видеомагнитофоны стоили ещё дороже и с нашим бюджетом не бились категорически.

Но я выписал журнал «Радио» — его седьмой номер за этот год уже принесли нам в субботу, — и даже написал туда письмо с просьбой опубликовать принципиальную схему декодера цветности, поскольку сам помнил только название микросхемы. Ответ в журнале я ожидал, правда, только к сентябрю — и то в лучшем случае.

— Они могут сегодня не собраться, — с сомнением сказала Алла. — Такое на улицах творится, вряд ли туда кто-то поедет.

— Ты недооцениваешь фанатиков, — улыбнулся я. — Они там тусуются и в дождь, и в снег, что им какой-то госпереворот?

На кухню аккуратно вошел отец Аллы; я заметил, что он вообще старался не прерывать наше