Когда герцог вернется - Элоиза Джеймс

Однако жизнь с ним может превратиться в сплошное унижение.

Она переживет любое неприятие общества. Он может разгуливать по Лондону без парика и бегать по Гайд-парку в подштанниках. Проблема в том, что она не очень-то ему нравится.

Исидора видела это по тому, как он старается казаться ей непривлекательным, по холодку в его глазах, появившемуся, когда она описывала перемены, которые собирается провести в доме. Да просто по тому, как он на нее смотрит!

Муж, которому не нравится жена. Не этого Исидора ждала, хотя нередко думала об этом. Женщинам она нравится. Мужчины ее хотят. Некоторыми она восхищалась, большинство просто терпела.

Исидора опустилась на один из немногих стульев, оставшихся в доме. Возможно, она заслуживает презрения, вспыхивающего в глазах Симеона. В конце концов, не такую жену он хочет.

Но что она может сделать? Как заставить мужчину полюбить себя? Как? Что мужьям нравится в их женах? Чувство юмора, дружеские, даже партнерские отношения…

Партнерство! Она может больше помогать ему!

Исидора вскочила на ноги. Симеон то и дело задает дворецкому вопросы о разных счетах. Уж если Исидора что и умеет делать, так это расспрашивать.

— Хонейдью, я хочу сходить в деревню, — сказала она спустя несколько минут. — И если вы прикажете приготовить мне ванну, то я переоденусь.

— Когда подать карету, ваша светлость?

Исидора опустила глаза на грязные юбки.

— Мне понадобится не меньше двух часов, чтобы привести себя в порядок, — сказала она.

Вообще-то она провозилась на час больше, зато, садясь в экипаж, Исидора была уверена в том, что выглядит подобающим образом: вроде и герцогиня на вид, но не слишком величественная. Она взяла с собой Люсиль и лакея, который нес тугой кошелек.

Деревня состояла из шести-семи заведений: пекарни, мясной лавки, кузницы, пивной и лавки, в которой, казалось, торговали всем, начиная с тканей и заканчивая керамическими кувшинами. Ах да, была еще церковь. Исидора немного помедлила, раздумывая о том, что викарий — это, конечно, очень важно, но что она может сказать викарию?

В считанные секунды она оказалась в главной лавке. Там было довольно темно, потому что потолок подпирался стопками всевозможных товаров. Стол был завален тканями, лентами, пуговицами и кулинарными принадлежностями; там стояла даже маслобойка.

— Ваша светлость, — прошептала Люсиль, — а что мы, собственно, тут делаем?

К ним вышел мужчина с худым лицом и низко поклонился.

Исидора стянула с рук перчатки.

— Могу я вам чем-то помочь? — спросил он.

— Да, — кивнула она. — Я бы хотела кое-что купить.

Выражение его лица не изменилось.

— Может, ленту? — предположил он.

В его голосе послышалась едва — едва! — различимая дерзость. Как будто если она герцогиня, то ей может понадобиться только какая-нибудь красивая ленточка — как игрушка ребенку. Словно герцогиня может позволить себе только ленту.

— Рулон шерстяной ткани, — сказала Исидора, выбирая самую большую и полезную вещь, которая попалась ей на глаза. Ей нужно было купить что-то крупное, что-то, что убедит торговца в том, что герцогиня Козуэй вполне способна истратить немалую сумму денег.

— Рулон ткани? — переспросил он. — Разумеется, ваша светлость.

Итак, ему известно, кто она такая. Послышался какой-то странный звук, и внезапно щеки торговца надулись. Потом он отвернулся, выбрал рулон грубой домотканой шерстяной ткани красно-коричневого цвета и выложил его перед Исидорой.

— Такой подойдет? — спросил он. — Ткань по восемь шиллингов за ярд. Сколько ярдов вам нужно? В своем магазине я принимаю только наличные деньги.

Этого недостаточно. Ей нужно куда больше.

— Мне нужно еще, — заявила Исидора.

— Еще ткани? — Он снова надул щеки и издал тот же странный всасывающий звук. — У меня есть синяя, серая, зеленая и всякая другая шерсть. Ткань нужна вашей светлости сегодня?

Да он смеется над ней! Исидора прищурилась.

— Мне нужно очень много ткани, — промолвила она, награждая его ослепительной улыбкой. — Возможно, мне нужна вся ваша ткань до последнего ярда. Она мне нравится.

— Шерсть всем нравится, — сказал он. И, оглянувшись, громко выкрикнул: — Рулоны шерсти!

Исидора взяла из рук лакея кошелек.

— Сколько домов в деревне? — спросила она.

— Двадцать три.

— Я хочу купить по пять ярдов для каждого дома.

— У реки стоит еще несколько хижин, — сообщил торговец.

— В таком случае я куплю ткани для двадцати семи хозяйств, то есть сто тридцать пять ярдов, если не ошибаюсь. — Исидора открыла кошелек.

— Это больше чем на тысячу шиллингов, — проговорил торговец, голос которого стал чуть сдавленным.

— Тысяча восемьдесят, — весело сказала Исидора. — Или пятьдесят четыре фунта. — Она отсчитала нужную сумму, а затем добавила к ней еще гинею. — Это за доставку ткани в каждый дом в деревне.

Торговец почти улыбался.

Исидора выложила на прилавок еще одну гинею, и его глаза расширились от изумления. Она добавила к ней еще дну. На прилавке образовалась целая горка золота.

Опять всасывающий звук. Никто не промолвил ни слова, даже лакей, казалось, затаил дыхание.

— В деревне двадцать семь домов, — сказала она. — Я добавлю еще одну гинею, чтобы вы также доставили в каждый из них еще и нитки с иголками.

— Да, — хрипло бросил торговец. — Однако нет нужды…

— Я — герцогиня Козуэй. И я всегда плачу за товар, который покупаю, а также, разумеется, за его доставку. Нет ничего более ценного, чем ваше время, мистер?..

— Мистер Мопсер, ваша светлость, — поспешил подсказать торговец. — Гарри Мопсер.

Исидора протянула ему руку.

— Мистер Мопсер, нам было приятно зайти в ваше заведение.

— Бла…бла… — запинаясь, пролепетал он, а затем нашел в себе силы произнести лишь одно: — Ваша светлость…

Исидора вышла из магазина, пряча улыбку. В пекарне она заказала двадцать семь мясных пирогов. Заглянула она и в церковь. Поскольку надо было хоть что-то сказать викарию, Исидора пообещала церкви новую колокольню.

К тому времени, когда она добралась до кузницы, Исидора чувствовала себя женщиной-послом в иностранном государстве. Викарий с огромным энтузиазмом выслушал ее рассказ о том, что она решила подарить каждому дому по рулону шерсти; жена пекаря призналась, что в память о матери покойного герцога она каждую неделю отправляла в Ревелс-Хаус несколько пирогов, так что Исидора заплатила еще и за двадцать пять пирогов.

Из-за двери кузницы до нее донесся какой-то неприятный запах, напоминающий запах серы.