Барабаны осени. Книга 2. Загадки прошлого - Диана Гэблдон

– Это действительно ты? – прошептал Джейми. – Это ты, Брианна?

Он произнес ее имя со странным акцентом, услышав который, она невольно вздрогнула.

– Это я, – сказала она, улыбнувшись. – Ты сомневаешься?

Его губы, не совсем такие, как у нее, а шире и полнее, задрожали.

– Нет, не сомневаюсь. Не сомневаюсь!

Он слегка коснулся ее лица, провел пальцами по волосам, дотронулся до виска.

– Я подумать не мог, что ты так выросла. Я видел фотографии, но думал о тебе, как о маленькой. Я и представить не мог…

Джейми замолчал, когда взглянул в ее глаза, глубокие и синие, обрамленные густыми ресницами, такие же, как у него.

– Фотографии, – сказала она, чувствуя, как счастье накрывает ее новой волной, – ты видел мои фотографии… Значит, мама тебя нашла? Когда ты говорил про жену…

– Клэр, – перебил он ее. Широкий рот растянулся в улыбке, глаза загорелись. – Ты не видела ее? Да она с ума сойдет от счастья!

Мысли о маме потрясли Брианну, слезы, словно водопад, хлынули по ее щекам. Слезы радости.

– Не плачь, девочка, – сказал Джейми встревоженно. Он отпустил ее руки, достал большой помятый носовой платок из рукава и вытер слезы на ее щеках. – Успокойся, a leannan, все хорошо.

– Все хорошо, – повторила она, – это от счастья. – Брианна взяла платок, утерла глаза и высморкалась. – Что значит слово, которое ты сейчас сказал, «a leannan»?

– Ты не говоришь на гэльском? – Джейми покачал головой. – Нет, конечно, ее некому было учить, – пробормотал он как будто про себя.

– Я выучу, – твердо сказала она, вытирая нос. – Так что это значит?

– Это значит «девочка».

Оба стояли, как вкопанные, пораженные нежностью и трепетом, не отводя взгляда друг от друга и не в силах подобрать больше слов.

– Па… – начала Брианна. И замерла, охваченная сомнением. Как к нему обращаться? Папой для нее всегда был Фрэнк Рэндалл, и называть так другого человека было бы предательством по отношению к нему. Джейми? Тоже нет. А «отец» звучит слишком строго…

Он заметил, что Брианна растерялась, и пришел на помощь.

– Можешь называть меня па. Если, конечно, не возражаешь.

– Па, – сказала она, чувствуя, как улыбка вновь заиграла на лице, – это по-гэльски?

– Нет. Это… просто.

И тут же все стало просто. Он протянул к ней руки, они обнялись. Брианна ошиблась, решив, что он меньше, чем она представляла. Он был настолько велик, и руки у него были такими сильными, что она даже вообразить себе не могла.

Все, что случилось после, было словно во сне. В сознании Брианны, затуманенном переживаниями и усталостью, цепь последующих событий запечатлелась скорее как ряд образов, похожих на кадры хроники, нежели как движущийся поток жизни.

Серые глаза Лиззи мигают от яркого света, она совсем маленькая и бледная в руках крепкого черного возницы с невероятным шотландским акцентом. Повозка, груженная древесиной и стеклом. Гладкие бока лошадей и скрип деревянных колес. Голос отца нашептывает на ухо про хижину, выстроенную высоко на горном хребте, и объясняет, что хочет сделать сюрприз Клэр и застеклить окна.

– Но ты, конечно, станешь главным сюрпризом, девочка моя! – И радостный смех, от которого у нее внутри начинает вибрировать.

Длинная пыльная лента дороги, ведущей вниз. Брианна засыпает, положив голову ему на плечо. Она вдыхает незнакомый запах его кожи, непривычно длинные волосы щекочут ей лицо, когда он поворачивает голову.

Большой просторный дом, наполненный ароматом пчелиного воска и цветов. Высокая женщина с лицом Брианны. Остекленевший взгляд голубых глаз, смотрящих сквозь нее. Прохладные руки с длинными пальцами с любопытством ощупывают ее лицо, гладят по волосам.

– Лиззи, – просит Брианна.

И красивая женщина склоняется над Лиззи, бормоча:

– Хинин!

Ее черные руки на желтоватой фарфоровой коже Лиззи.

Руки, так много рук. Все устраивается, словно по волшебству. Под ласковое журчание голосов Брианну передают из рук в руки. Ее раздевают и моют, прежде чем она успевает возразить, на нее льют ароматную воду, нежными пальцами втирают в волосы лавандовое мыло. Льняные полотенца. Маленькая чернокожая девушка вытирает ей ноги и посыпает их тальком.

Чистое хлопковое платье. Она шлепает босиком по натертым, отполированным до блеска полам и видит, как зажигается радостью отцовский взгляд. Еда – кексы, печенье, мармелад и булочки – и горячий сладкий чай, от которого кровь веселее бежит по жилам.

Усталое лицо приветливой блондинки кажется знакомым, отец называет ее Марсали. Лиззи, вымытая и завернутая в одеяло, сжимает в ручонках чашку с дымящимся напитком; она напоминает затоптанный цветок, вновь начинающий оживать.

Какие-то люди, которые все приезжают, рокот беседы, и фразы, время от времени звучащие сквозь туман в голове:

– У Кэмпбелла доводы разумнее…

– Па, ты видел Фергуса? Как у него дела?

«Па?» – озадаченно думает Брианна сквозь сон, возмущенная тем, что кто-то смеет называть его так, потому что… потому что…

Голос тети, звучащий издалека:

– Бедная девочка спит на ходу. Улисс, отнеси ее в постель.

А потом сильные руки, которые поднимают ее, точно перышко, запах свечного воска, исходящий от темнокожего дворецкого, аромат свежих опилок и ставший родным запах отца. Брианна сдается и окончательно засыпает, уронив голову ему на грудь.

Имя Фергус Фрейзер напоминало имя члена шотландского клана. Но выглядел он, как французский аристократ. Французский аристократ на пути к гильотине, добавила про себя Брианна.

Темноволосый и стройный, не очень высокий мужчина неторопливо прошел по залу и повернулся лицом к присутствующим, спесиво задрав нос. Поношенная одежда, небритый подбородок и большой фиолетовый синяк под глазом, однако выражение лица высокомерное и презрительное. Даже изогнутый металлический крюк вместо руки лишь сообщал его облику дух романтического авантюризма.

Увидев его, Марсали, испустив короткий вздох и поджав губы, прошептала Джейми с Брианной:

– Что они с ним сделали, сволочи!

– Ничего страшного. – Джейми махнул рукой, и Марсали откинулась назад, сердито глядя на судебного пристава и на шерифа.

Им повезло, они сумели сесть. В небольшом зале набилось много народу, остальные с ропотом толкались в коридоре, порядок поддерживался только благодаря присутствию солдат в красных мундирах, которые охраняли двери. Еще двое солдат вытянулись по стойке «смирно» у скамьи подсудимых, какой-то офицер сидел в углу позади них.

Брианна заметила, что офицер взирал на Джейми Фрейзера с тайным злорадством. У нее зашевелились волосы от страха, но отец выдержал пристальный взгляд того человека и равнодушно отвернулся.

Прибывший судья занял свое место, и по завершении обычных ритуалов начался сам процесс. Присяжные отсутствовали, на заседании был только сам судья и его помощники.

Брианна мало что вынесла из разговора накануне, хотя за завтраком ей удалось наконец запомнить, кто есть кто. Чернокожую молодую женщину звали Федрой, она была одной из рабынь Иокасты. Высокий славный мальчик с очаровательной улыбкой – племянник Джейми Иэн (мой двоюродный брат, подумала Брианна с тем же легким трепетом, что ощутила при знакомстве с родней в Лаллиброхе). Красивая блондинка Марсали – жена Фергуса, а Фергус, конечно, тот самый французский сирота, которого Джейми неофициально усыновил в Париже перед восстанием Стюарта.

Судья Конант, опрятный джентльмен средних лет, натянул парик, накинул мантию и приказал зачитать обвинение. Оно заключалось в следующем: Фергус Клодель Фрейзер, житель округа Роуэн, 4 августа 1769 года от Рождества господа нашего Иисуса Христа преступно напал на Хью Бероуна, помощника шерифа округа, и украл у него собственность, принадлежащую короне, каковая на законных основаниях находится теперь под стражей.

Указанный Хью, призванный к даче показаний, был долговязым дерганым парнем лет около тридцати. Он забормотал показания, уверяя, что при исполнении обязанностей столкнулся с ответчиком на Баффало-Трейл-Роуд. Ответчик сперва по-французски осыпал его бранью, а когда Бероун попытался уйти, последовал за ним, ударил его в лицо и забрал имущество короны, находившееся в распоряжении Бероуна, а именно лошадь с уздечкой и седлом.

По приглашению суда свидетель оттянул рот, демонстрируя с правой стороны зуб, сломанный во время нападения.

Судья Конант с интересом обозрел пенек, оставшийся от зуба, и обратился к заключенному:

– Что ж… А теперь, мистер Фрейзер, мы хотели бы услышать ваш рассказ об этом прискорбном происшествии.

Фергус опустил нос и окинул судью взглядом, полным глубокого презрения, каким мог бы пожаловать разве что таракана.

– Этот кусок дерьма, – резко начал он, – подошел…

– Мы просили бы заключенного воздержаться от оскорблений, – холодно произнес судья Конант.