Распускающийся можжевельник - Кери Лэйк

потому что мы разработали систему.

И папа кажется более терпимым с тех пор, как Шесть починил сломанный педальный насос и очистил от песка солнечные панели — на две вещи, на которые у него самого, похоже никогда не хватает времени.

Его коротко выбритые волосы начали немного отрастать, затеняя шрамы и татуировку на голове. Щетина, покрывающая его подбородок, является постоянным напоминанием о том, что несмотря на свою невинность, Шесть- мужчина. Сильный мужчина, с невероятной способностью трудиться весь день под палящим солнцем пустыни и сверхъестественными рефлексами, которые делают меня счастливой, что он рядом с моей неуклюжей натурой.

Избегая главных дорог, я веду Шестого через длинные участки сухой пустыни к восточной части общины, зажав книгу подмышкой. Каждый день я брала его с собой на небольшую искусственную поляну, расположенную на противоположном берегу реки. Угроза появления змей и волков отпугивает большинство других членов сообщества, но с Шестым я не так сильно беспокоюсь об этом.

Для нас это место, где можно ненадолго сбежать. И именно здесь я рассказываю ему, что узнала от папы об этой земле.

Даже если он не может говорить, он быстро понимает и усваивает информацию.

Расстилая одеяло на земле под тополем, я раскладываю книгу и предлагаю ему блокнот и карандаш, в который он начал переписывать некоторые слова. Я лежу рядом с ним, продолжая то на чем мы остановились накануне, произнося различные слова, и делаю паузу чтобы он попробовал их произнести.

— Слово шесть.

Губы сжаты в тонкую линию, брови сосредоточенно нахмурены, его карандаш парит над страницей, пока он не прижимает его к бумаге.

Я улыбаюсь, когда он рисует цифру шесть на странице, и легонько толкаю его в руку.

— Это жульничество!

Улыбка украшает его губы, возможно его самая широкая улыбка на сегодняшний день, и это застает меня врасплох.

Я мгновение смотрю на него, впитывая красоту его лица, то как сильно он изменился всего за неделю. Кроваво-красный цвет его глаза вернулся к белому, а потрясающая синева радужки почти ослепляет.

Как будто он чувствует, что я смотрю на него, он поднимает глаза, и ямочки на его щеках сменяются чем-то более серьезным. Его взгляд опускается на мой рот и остается прикованным к нему.

Я замечаю, как подрагивает его горло, когда он сглатывает, глядя на меня в ответ, как будто он может попытаться поцеловать меня. Это будет в первый раз, если он это сделает.

За неделю Шестой приучил себя не потакать подобным моментам, но судя по тому как он смотрит на меня, я задаюсь вопросом, может быть, сегодняшний день станет исключением.

Я бы конечно поприветствовала это. Проведение каждого дня с ним только сблизило нас, и чем ближе мы становились, тем сильнее становилось мое влечение к нему.

Его взгляд опускается ниже, и он наклоняется, его нос скользит по поверхности моего горла, вдыхая мой аромат.

Глаза закрыты, мои губы приоткрываются, едва переводя дыхание, пока я жду когда он поцелует меня.

Его рука скользит вниз по моим изгибам, пока он не находит подол моей рубашки, и его кожа не оказывается на моей. Поначалу это пугает меня, я откидываю голову в сторону, но остаюсь неподвижной, не желая его обескураживать. Легкая щекотка кончиков его пальцев проводит линии по центру моей спины, а его ладони скользят по краям моего тела, поднимая мою рубашку все выше и выше, побуждая меня перевернуться на спину. Он наклоняет голову, наблюдая за мной, в то время как ткань скользит вверх по моему животу, его нежная ласка оставляет дорожку из мурашек на моей плоти.

Я поднимаю руки, пока рубашка не собирается у меня на шее. Руки вытянуты над головой, я лежу, выставив перед ним свою грудь.

Часть меня хочет заползти в себя или спрятаться под подушкой, но его глаза то как он смотрит на меня с таким очарованием, каким-то образом прогоняют мое смущение.

Он ползет по мне, пока не оказывается у меня на животе, и его грубые и мозолистые ладони скользят по контурам моего тела. Легкая дрожь говорит мне, что он нервничает прикасаться ко мне. Или, возможно, возбужден.

Я тоже.

Мои пальцы на ногах поджимаются, когда его ласки дразнят влажный порыв между моих бедер. Возбуждение пропитывает мои хлопчатобумажные трусики, согретые жаром, который он там разжег.

Держа ладони по обе стороны от моего тела, он прижимается губами к моему животу. Он оставляет дорожку поцелуев вверх вдоль центра моей грудной клетки, пока его рука не обхватывает мою грудь. В тот момент, когда его большой палец касается моего затвердевшего соска, плотина внутри меня прорывается, и мои трусики становятся невыносимо влажными.

Губы приоткрыты, он наблюдает за моей реакцией, эти голубые глаза изучают мои, пока он потирает большим пальцем взад-вперед, и когда он имитирует движение другой груди, я приподнимаюсь с одеяла, извиваясь под ним. Руки все еще сцеплены по обе стороны от моей головы, я отворачиваюсь от его взгляда, закрываю глаза и представляю нас с высоты птичьего полета. Тихий стон срывается с моих губ, и когда я снова открываю глаза, Шестой облизывает губы, радость и очарование борются за доминирование, когда он смотрит вниз на мою грудь.

Теплая мята разливается по моей коже вместе с его дыханием, и первый толчок его эрекции пробивается сквозь джинсы. Выпуклость твердая, как камень, и мягкая ткань царапает верхнюю часть моих бедер.

Склонив голову, он замолкает, зажмурив глаза до болезненного укола агонии.

— Шесть, — шепчу я. — Все в порядке. Я хочу, чтобы ты.

Губы сжаты в жесткую линию, морщины на лбу углубляются, когда он хмурится, и он качает головой.

— Все в порядке. У тебя есть мое разрешение. Ты можешь прикасаться ко мне. Взяв его руку в свою, я снова прижимаю его ладонь к своей груди.

Грудь поднимается и опускается, он открывает глаза, уставившись на мое тело. Меняя ладонь на губы, он наклоняется вперед, и тепло его выдоха танцует на моей чувствительной коже, прежде чем его язык обвивается вокруг маленького бутона моей груди.

— О— Мой голос прерывается, когда ощущение душит воздух в моих легких.

Его губы смыкаются вокруг моего соска, язык все еще обводит кончик, и когда он сосет, мои руки опускаются к его плечам, отчаянно пытаясь за что-нибудь ухватиться.

— Шесть. Я бездумно произношу его имя, впиваясь ногтями в его мышцы, пока он сосет мою грудь. С каждым рывком невидимая струна натягивается в моем естестве, и я извиваюсь напротив его рта, зарываясь пятками в одеяло.

При каждом форсированном вдохе раздается всхлип, и когда он переключается, уделяя то же внимание другой груди, мое тело вскрикивает от первого долгого посасывания моего соска.

Я хочу