Люди Путина. О том, как КГБ вернулся в Россию, а затем двинулся на Запад - Кэтрин Белтон

квартиру для дочери Ельцина Татьяны.

Официальные зарплаты в период перехода России к рынку по-прежнему нельзя было сравнить с доходами от бизнеса, и Пугачев утверждал, что именно деятельность Управления делами президента позволяла предотвращать взяточничество среди государственных чиновников. Но, по сути, отдел работал как главный резервный фонд Кремля, благодаря чему Бородин заполучил неограниченную власть, в том числе возможность содействовать или препятствовать чьему-либо карьерному росту.

— На аудиенцию к нему люди выстраивались в очередь, — сказал Пугачев. — Будь вы хоть министром, но откажи вам Бородин, вы бы ничего не получили. Если вам нужна была квартира, машина, ресурсы, за всем нужно было обращаться к Бородину. Он занимал весьма влиятельное положение.

Пугачев не пояснил, насколько тесно он был связан с МЭС. Однако его «Межпромбанк» участвовал в финансировании операции а сам он завязал дружеские отношения с главой РПЦ патриархом Алексием II и тесно сотрудничал с ним с момента его избрания. По сути, Пугачев сам выпестовал проект реконструкции Кремля, руководил каждым его этапом, стал адептом сложных финансовых схем и сказочно обогатился. В начале девяностых годов он ухитрился открыть финансовое представительство «Межпромбанка» в Сан-Франциско и большую часть года проводил в Соединенных Штатах. Получив прямой доступ к финансовым системам Запада, он втерся в доверие к высшим чиновникам в правительстве Ельцина.

— Я мог объяснить им, как работает западная финансовая система, — сказал он.

В Сан-Франциско он арендовал дорогущий дом, а потом приобрел расписанную фресками виллу на юге Франции, на холме, с видом на залив Ниццы. Он вошел в число приближенных к Семье, в частности к Татьяне, когда работал в предвыборной команде Ельцина в 1996 году. Пугачев привез американских политтехнологов, которые запустили предвыборную кампанию по всем стандартам США, что помогло Ельцину исправить рейтинги и отразить угрозу возвращения коммунистов.

Все это время Пугачев тесно сотрудничал с Бехджетом Пацолли и лично следил за всеми этапами реконструкции Кремля — от подписания контрактов до работ по реновации. Это была весьма затратная операция. И хотя Пугачев утверждал, что гарантировал Кремлю минимальные цены, похоже, на материалах никто не экономил. На кремлевский паркет ушла древесина 23 видов, на декорирование залов — более 50 кг чистого золота, на отделку стен — 662 квадратных метра тончайшего шелка. После десятилетий коммунистического правления, когда все сокровища дореволюционных времен — мозаичные полы, изысканные орнаменты, позолоченные зеркала и канделябры — были убраны и заменены простейшей отделкой, Кремль снова превратился в царский дворец. 2500 рабочих день и ночь строили терем для нового русского царя. Пугачев лично осматривал все детали. Если Ельцин спрашивал, зачем перед его кабинетом стоит урна, раз «мы тут не курим», Пугачев молча ее убирал, а когда интересовался, почему так скрипят новые полы, терпеливо объяснял, что под ними теперь проложены кабели, обеспечивающие суперсекретные коммуникации.

Проект был закончен. Гости с Запада ахнули, пораженные его грандиозностью. Президент США Билл Клинтон и канцлер Германии Гельмут Коль в изумлении замерли при виде золотых листьев на сводчатых потолках Екатерининского зала и многочисленных золотых канделябров.

— И эти люди просят у нас денег?! — воскликнул Коль.

Реконструкция обошлась примерно в 700 миллионов долларов — и это в то время, когда Россия получала миллиарды долларов иностранной помощи, что, как предполагалось, должно было ее спасти. Однако расходы, покрываемые государством, в несколько раз превысили начальную смету. Полтора миллиарда долларов составили только нефтяные квоты МЭС. При этом Ельцин подписал еще и официальный указ на 300 миллионов иностранных займов, а Пугачев убедил первого заместителя министра финансов Андрея Вавилова одобрить дополнительные 492 миллиона долларов в качестве гарантий по казначейской вексельной программе, что определенно стало еще одной схемой финансирования реконструкции Кремля. Все эти расходы не учитывались.

Пугачев знал о том, что Пацолли выпустил кредитки для президентской Семьи.

— Я спросил у него: «Зачем ты это сделал?» А он сказал, что благодаря этим картам он будет держать их на коротком поводке. Он понимал, что это противозаконно, что это фактически будет означать взятку президенту.

Пугачев сказал, что ему известно и о более крупных суммах, предположительно переданных Семье. Позднее выяснилось, что 2,7 миллиона долларов ушло на два счета Bank of New York на Каймановых островах — перевод был сделан на имя тогдашнего мужа дочери Ельцина Татьяны Леонида Дьяченко. Юрист нефтяной компании, которой руководил Дьяченко, сказал, что деньги были выплачены за сделанную им работу.

Когда холодным пасмурным утром в конце января 1999 года швейцарская прокуратура на вертолетах и бронированных автомобилях прибыла к представительству Mabetex в Лугано и забрала кипы документов, это, мягко говоря, всех шокировало. Пацолли сразу сообщил о полицейском рейде Пугачеву и Бородину, и новости отравленной стрелой долетели и до Татьяны, которая в отсутствие отца негласно исполняла роль главы государства, и до Валентина Юмашева — позднее он стал ее мужем. Валя, как его ласково называли, на тот момент руководил кремлевской администрацией. Пугачев счел ситуацию угрожающей, так как все деньги отмывались через МЭС. Расследование могло выйти не только на кредитки Татьяны и Юмашева, но и на более крупные суммы, которые, очевидно, переводились на частные офшорные счета.

Молча, никого не предупредив, генпрокурор Скуратов инициировал уголовное расследование в отношении перекачки через Mabetex средств, выделенных на реконструкцию Кремля.

До этого он несколько месяцев тайно сотрудничал с прокуратурой Швейцарии, но до рейда о расследовании никто не знал. Первую партию документов он получил сразу после августовского дефолта 1998 года. Опасаясь перехвата, швейцарский генпрокурор Карла дель Понте отправила их с дипломатической почтой через посольство Швейцарии в Москве. Спустя несколько недель, ближе к концу сентября, Скуратов провел с дель Понте тайное совещание и для этого во время официального визита в Париж заехал в Женеву. Там он впервые встретился и с Фелипе Туровером, информатором КГБ, который затеял всю эту историю и вскоре тайно наведался в Москву, чтобы дать свидетельские показания. Об этом знал только верный заместитель Скуратова. Туровер успел проконсультироваться и с премьером Примаковым. Но когда в январе Скуратов дал отмашку на рейд в Лугано, тайна раскрылась.

— Провалились все наши попытки сохранить дело в секрете, — сказал Туровер. — В соответствии со швейцарскими законами, дель Понте должна была предъявить Пацолли международный ордер. Конечно, Пацолли тут же связался с Бородиным. Не нужно было ей устраивать такую шумиху и посылать вертолеты. Так Москва получила сигнал, что полиция изъяла документы.

Этот рейд случился именно тогда, когда Пугачев начал опасную игру в кошки-мышки — ему необходимо было сместить Скуратова и закрыть дело. И он вместе с Семьей разыграл партию, призванную спасти оказавшуюся в осаде Семью и привести Владимира Путина к