Под мраморным небом - Джон Шорс

ребенок.

Сосредоточенная на своих мыслях, я оставила замечание подруги без внимания.

– Ладли, он считает тебя своим другом?

– Возможно... Да, пожалуй. Я готовлю сладости для его людей, вернее сказать, гадюк. Угождаю ему, хотя он своим срывающимся голосом говорит этим тварям, что я с ним сплю. Он лжет, а они приветствуют его выдумки бурным ликованием.

Мое отвращение к брату усилилось.

– Прекрасно. Мне нужно, чтобы ты меня предала.

– Предала?

– Сообщи ему, что на прошлой неделе я украла у мужа кольцо. – Ладли начала протестовать, но я стиснула ее руку. – Завтра шепни Аурангзебу, что я взяла золотое кольцо из сундука Кхондамира. Скажи, что я спрятала его под кирпичом в своей комнате.

– Это правда?

– Станет правдой. Аурангзеб сообщит про кражу мужу, и, когда Кхондамир обнаружит, что кольца нет, он меня изобьет. – Я помолчала, жалея, что другого пути нет. – Меня унизят в моем собственном доме.

– Но ведь он причинит тебе боль! Должен быть другой выход.

– Такая боль мне не страшна. Лучше кулаки мужа, чем капля яда от Аурангзеба или нож одного из его мясников. Если муж изобьет меня, это на время утолит жажду мести моего брата. – Я сжала пальцы Ладли. – Он предпочтет, чтоб я жила в позоре, чем не жила вовсе.

– Но не лучше ли дать псу менее грозное оружие?! Ты потеряешь престиж при дворе. Вельможи будут смеяться...

– Мой позор никогда не будет предан огласке. Я знаю своего брата. Пусть он пес, как ты выразилась, но он понимает: если отцу станет известно, что он предал меня, ему несдобровать. – Потому что, с грустью подумала я, он знает, что меня отец любит больше, чем его.

– Но боль...

– Пугает меня. И все же... – Я помолчала в нерешительности. Если бы сегодняшний день просто мне приснился. – И все же еще больше я боюсь того, что будет с нами.

– С нами? – с недоумением повторила Ладли.

– После этого, – прошептала я, – мы больше не сможем дружить на людях. Ведь если Аурангзеб узнает, что ты его обманываешь, тебе не жить. Для окружающих мы должны стать врагами. Только в душе мы сможем любить друг друга. – Мой голос задрожал, и я прикусила губу. – Для меня это такая мука, Ладли. Ты даже не представляешь. И в то же время спасение. Возможно, в будущем мне это поможет. Ведь после смерти отца Аурангзеб попытается занять трон. Это так же верно, как то, что муссоны приносят жизнь. Но этого нельзя допустить. Возможно, со временем ты завоюешь его доверие, которое мы используем в своих интересах. Мы сможем ввести его в заблуждение или как-то помочь Даре.

– Неужели за это нужно платить нашей дружбой? Это такая высокая цена...

Я не знала, что сказать. Живущая во мне девочка говорила «нет», женщина отвечала «да».

– Придет время, когда все, кто со мной дружит, окажутся в опасности, – наконец сказала я. – И когда это время настанет, я предпочла бы, чтобы ты была союзницей Аурангзеба, а не моей.

Ладли, всегда такая сильная, утерла слезу:

– Неужели между нами в самом деле все будет кончено?

– Не по-настоящему. – Стараясь не показать своего горя, я сжала руки подруги в своих ладонях. – Мы будем видеться тайком и, возможно, когда-нибудь снова будем встречаться открыто.

В кладовой наступила тишина, нарушаемая только нашим прерывистым дыханием. Ладли размышляла о нашем будущем. Она содрогнулась, и я закрыла глаза, ненавидя себя за то, что причиняю ей боль.

– Да простит меня Шива, я сделаю так, как ты просишь, – неохотно согласилась она.

Я обняла ее, ощущая на себе бремя прожитых лет. Их было не так уж и много, но тянулись они долго, потому что я несла на своих плечах тяжкий груз ответственности. Я устала быть сильной, так устала выполнять свой долг и плести интриги, что сейчас готова была поменяться своим положением с любой служанкой в Агре.

– Спасибо, Ладли, – произнесла я, усилием воли заставляя себя выбросить эти мысли из головы. – Знаю, это страшный шаг. Но поверь мне, когда отец умрет, ты не захочешь, чтобы тебя считали моей подругой.

Ладли пожала плечами, словно вдруг смирившись с будущим.

– Когда Аурангзеб в будущей жизни возродится слизняком, разрешаю тебе наступить на него, – сказала она и добавила: – Может, и я помогу тебе его раздавить.

– Если ты права насчет кармы, ему наверняка предстоит быть слизняком. – Касаясь упругого живота Ладли, я машинально поправила на ней сари. – Завтра найди Аурангзеба, скажи, что у тебя есть кое-какие сведения обо мне, и попроси заплатить тебе за эту информацию. Потребуй много денег, иначе он насторожится. Если он откажется заплатить или предложит половину того, что ты просишь, повернись и уйди. Если даст много, следуй нашему плану. А потом, спустя несколько месяцев, тайком приди ко мне, и мы поговорим.

– Скорее уж пошепчемся, – поправила меня Ладли и добавила: – Я люблю тебя, Джаханара.

– А я тебя, сестра. – Я опять обняла ее, скрывая свой страх. Кхондамир ненавидел меня, и кража станет для него хорошим поводом, чтобы избить меня до бесчувствия. Меня никогда не пороли, и я была в ужасе. – Будь осторожна, Ладли, – напутствовала я подругу. – Береги себя и будь сильной.

Мы обе заплакали. Ладли была как огонь, а я старалась быть твердой и холодной как сталь, но случалось, что и нас захлестывали чувства. Ладли была мне как сестра, и мысль о том, что я потеряю ее так скоро после смерти мамы, была для меня невыносима. Но я понимала, что терпеть эту пытку мне придется в одиночку.

Я оставила плачущую подругу в кладовой и вернулась домой. Нашла кольцо Кхондамира – такое же широкое и толстое, как он сам. Спрятала кольцо в свой тайник под кирпичом. Потом легла на служивший мне постелью застеленный одеялом ковер, пытаясь подготовить себя к тому, что меня ожидало. Чувства беспомощности и подавленности одолевали меня, лишая сна, и я пребывала в полудреме на грани между явью и сном.

На следующее утро я пыталась вести себя как обычно, но была вынуждена найти предлог и отказаться от завтрака. Вместо этого отправилась на прогулку вдали от реки. Я не хотела видеть мавзолей, ведь меня влекло именно туда. Мне хотелось поведать Исе о своих горестях, хотелось, чтобы он защитил меня, но я не могла попросить его о помощи. Это означало бы, что я из эгоистических соображений