Италия: вино, еда, любовь - Майкл Такер

Работы в Умбрии должны были проходить в два этапа. Сначала, еще до того, как ехать туда весной, нам нужно было найти подрядчика, который бы приготовил Рустико к перестройке. Рабочим предстояло пробить в метровых стенах три дыры: одну в столовой (на этом месте будет дверь в новую гостиную), одну — прямо над столовой на втором этаже в спальне, расширив оконный проем (вместо него мы поставим застекленную створчатую дверь, которая будет выходить на террасу), а третью дыру нужно было проделать на кухне, к ней мы собирались пристроить кладовую.

Рабочие должны были взяться за дело немедленно и все закончить к весне, чтобы мы смогли жить в старой части дома, пока будут строить новую. Мы заказали билеты на первое мая, договорившись, что к нам приедет погостить наша дочь Элисон.

Глава 18

Мы перебрались в Рустико в мае и впервые встретили раннюю весну в Умбрии. Перед нами разворачивались картины головокружительной красоты. На усыпанных снегом вершинах величественных гор, вздымавшихся над нашим домом, все еще царила зима, но там, где стоял наш дом, на высоте трехсот шестидесяти метров над уровнем моря, уже вовсю распускались цветы, а на деревьях набухали почки. Рустико пережил набег рабочих, хотя Мартин несколько позже признался, что, когда они пробили новый дверной проем в столовой, обнаружилось, что старый фундамент очень слаб. На протяжении полутора дней, прошедших в очень напряженной обстановке, строители занимались тем, что приподнимали дом с помощью домкратов и заливали в фундамент цемент. Существовала вполне серьезная угроза вообще потерять все северную стену. Мы были рады, что узнали эти жуткие подробности уже после того, как все утряслось.

Откровенно говоря, я сильно беспокоился. Меня терзала мысль: а вдруг мы совершили ошибку, подняв руку на наш идеальный домик? Однако постепенно я стал понимать, что он был далеко не идеальным.

Теперь, благодаря окошку в новой кладовой, стало видно, что происходит на кухне, нашу спальню заливал солнечный свет, а чудесные створчатые двери вели на будущую террасу (пока ее еще не построили, попытка выйти за них обернулась бы падением с высоты двадцати метров). В столовой, прежде самой темной комнате во всем доме, теперь имелись дивные каштановые двери со стеклами, которые вели в будущую прихожую и гостиную с окнами.

В давние времена, когда построили этот дом, люди не любили ярко освещенных комнат. Им больше нравилось сидеть у огня в темноте и есть овсяную кашу. Они воспринимали дом как средство защиты и от врагов, и от стихии. В просторных светлых комнатах не было необходимости. Впрочем, те времена давно прошли. Мы были вольными калифорнийцами, приверженцами широких взглядов, а кашу ели редко.

Можно сказать, мы ее вообще не ели.

Первый день после прибытия всегда напоминает марафон. После ночного перелета приходится переставлять стрелки на девять часов назад, и, вместо того чтобы лечь спать, остается крепиться, отгоняя дремоту, и дожидаться вечера. Таким образом, перед отходом ко сну мы решили закатить в умбрийских традициях пирушку в «Palazzaccio», пригласив туда всех наших друзей. Вечер выдался достаточно теплым, чтобы устроиться под открытым небом в садике при ресторане. Мы с Джил, Брюс с Джоджо, Мартин с Карен, Бруно и Мейес, Джордж и Марианна расселись за огромными столами и, словно музыку, стали слушать голос Данилы, которая, тараторя, принялась перечислять то, с чего начинается всякая нормальная трапеза:

— Acqua — naturale e frizzante. Vino rosso, vino bianco…[23]

Как только принесли кувшины с водой и вином, мы тут же протянули стаканы. Джордж, как и следовало ожидать, отдельно заказал себе несколько бутылок просекко. По стенкам беседки карабкалось новое поколение котят, пытавшихся скрыться от преследования ребятни. Принесли брускетту — приготовленные в масле румяные тосты с разносортными трюфелями, грибами, печеночным паштетом, помидорами и базиликом. Джоджо с Мартином все спорили о Фиделио (и это несмотря на то, что вопрос с ним был уже давно решен); Брюс показал мне брошюру с рекламой высокоскоростного Интернета, который теперь можно было подключить и здесь; Бруно прикупил очередную груду камней в Кампелло-Альто и теперь собирался построить из нее что-нибудь путное; а Карен, Мейес и Джил договаривались, когда они вместе пойдут в спортзал. Наконец принесли тарелки с пастой: ravioli Laetizia, strongozzi tartufo, spaghetti Benedettina. Мы были дома.

Проснувшись на следующее утро, мы с Джил на цыпочках прошлись по Рустико, размышляя, как все устроим после окончания строительных работ: как расставим мебель, где будут лампы и пианино, какие подберем кресла, в которых станем нежиться возле очага. Мы устроились в беседке и позавтракали, слушая пение птиц — их разнообразию не было предела. Птицы завтракали слепнями, слепни завтракали нами, мы просто завтракали. Все казалось очень естественным и правильным.

Потом днем на совещание приехали Мартин и Джоджо. Нам предстояло обсудить планы и сроки предстоящих работ. Мартин и Джоджо наконец определились с подрядчиком на вторую фазу строительства, которая должна была начаться в день нашего отъезда. Подрядчика звали Николой, он был из Неаполя и работал с двумя своими братьями, Энцо и Ивано. Отзывы о бригаде были самые положительные, хотя ни Джоджо, ни Мартин никогда прежде не имели с этими рабочими дела. Мы были очень рады, что Мартин с Джоджо пришли к согласию.

Через несколько дней на две недели к нам должна была приехать Элисон. Ее приезд имел огромное значение. Дело в том, что с тех пор, как двадцать лет назад родился Макс, мы вот так вот, втроем, проводили не так уж и много времени. Когда ей было двенадцать, мы, идиоты, снисходительно поинтересовались, не хочет ли она маленького братика. Она подняла на нас глаза и твердо, громогласно выпалила: «Нет!» Суть в том, что Джил на тот момент уже носила Макса, и ничего поделать было уже нельзя. Несмотря на то что со временем дети стали очень близки, мы так и не смогли полностью вернуть доверие дочери.

Элисон — девушка своеобразная. У нее с самого детства был независимый характер, и с возрастом эта черта только усугубилась. После того как Элисон четыре года пожила вдали от нас, когда училась в колледже, она однажды приехала погостить к нам в Лос-Анджелес. Очень скоро мы поняли, что путь назад к привычным отношениям между родителями и ребенком закрыт навсегда. Если уж выдавил из тюбика пасту, то обратно ее уже не затолкаешь. На вторые сутки, вечером, она отправилась с друзьями в Вегас на три дня, даже не удосужившись нас об этом предупредить.

Через неделю мы помогли ей переехать в собственную квартиру, где она с тех пор и проживала. Ее приезд был сродни проверке — нам предстояло прожить втроем в маленьком домике двенадцать дней.