Великие дерзания - Брене Браун

Глава 5 Помните о промежутке: культивирование изменений и преодоление «пропасти разобществления»

Пространство между нашими практикуемыми (тем, что мы на самом деле делаем, мышлением и чувствами) и желаемыми ценностями (тем, что мы хотим делать, думать и чувствовать) представляет собой ценностный разрыв или, как я это называю, «пропасть разобществления».

Фраза «Помните о промежутке» (Mind the Gap )впервые появилась в лондонском метро в 1969 году в качестве предупреждения для пассажиров поездов быть осторожными, чтобы не упасть в промежуток между дверью поезда и платформой станции. С тех пор эта фраза стала названием песни и даже фильма. Ее использовали повсюду – от футболок до ковриков. У нас дома тоже есть небольшая открытка в рамке «Помни о промежутке», которая напоминает нам о необходимости обратить внимание на пространство между тем, где мы стоим и куда мы хотим направиться. Позвольте мне объяснить.

Стратегия против культуры

В деловом мире постоянно продолжаются дискуссии о взаимосвязи между стратегией и культурой, а также относительной важности каждой из них. Если говорить об определении терминов, то я думаю о стратегии как «о плане игры» или развернутом ответе на вопрос: «Чего мы хотим достичь и как мы собираемся это сделать?» У всех нас – у семей, религиозных сообществ, проектных групп, воспитателей из детского сада – есть такой план игры. И мы все думаем о целях, которых мы хотим достичь, и шагах, которые мы должны предпринять, чтобы добиться успеха.

С другой стороны, культура меньше связана с тем, чего мы хотим достичь, и больше с тем, кто мы есть. Из всех сложных определений культуры, в том числе преобладающих в учебниках по социологии, есть одно, которое наиболее сильно резонирует со мной, и является наиболее простым. Это определение пионеров организационной культуры Теренса Дила и Алана Кеннеди [34]: «Культура – это то, как мы себя ведем». Мне нравится это определение, поскольку оно звучит правдоподобно для всех культур – от культуры недостаточности, о которой я писала в главе 1, до определенной организационной культуры и до культуры, которая определяет, в частности, мою семью.

Спор о том, что более важно – стратегия или культура, – всплывает в той или иной форме в каждой моей беседе с лидерами. Один лагерь апеллирует к известной цитате, авторство которой часто приписывают идейному лидеру Питеру Друкеру: «Культура ест стратегию на завтрак». Другие же считают, что противопоставление этих понятий создает ложную раздвоенность и что необходимо и то, и другое. Интересно, что до сих пор я не нашла сильные аргументы в подтверждение того, что стратегия является более важной, чем культура. Я думаю, все согласятся с теорией, что «кто мы есть», по крайней мере, так же важно, как «то, чего мы хотим достичь».

Некоторые сетуют, что эта дискуссия стара как мир и смахивает на спор о том, что появилось раньше – яйцо или курица, и потому пользы от нее мало. Однако я думаю, что для организаций это крайне важная дискуссия. Возможно, еще более важную роль изучение этих проблем может сыграть для семей, школ и сообществ.

«То, как мы себя ведем», или культура, – сложная проблема. Лично я могу многое рассказать о культуре и ценностях группы, семьи или организации, задав эти 10 вопросов:

1. Какое поведение вы вознаграждаете, а какое – наказываете?

2. Куда и как люди реально тратят свои ресурсы (время, деньги, внимание)?

3. Каким правилам и ожиданиям вы следуете, какие требуете от других и какие игнорируете?

4. Чувствуют ли люди себя в безопасности и ощущают ли поддержку, когда рассказывают вам о своих чувствах, и просят ли о том, что им нужно?

5. Как люди общаются друг с другом?

6. Какие истории пересказываются, и какие ценности они передают?

7. Поощряете ли вы, когда люди пробуют нечто новое, терпят неудачу, и как вы относитесь к их несовершенству?

8. Как воспринимается уязвимость (неопределенность, риск и эмоциональная незащищенность)?

9. Насколько распространены стыд и обвинение и как они проявляются?

10. Что насчет коллективной терпимости к дискомфорту? Нормально ли воспринимается дискомфорт обучения, просто чего-то нового и получения обратной связи, или больше ценится обеспечение комфорта (и как это выглядит)?

В каждом из следующих разделов я буду рассказывать о том, как все это оборачивается для нашей жизни, и что конкретно я выясняю, но сначала я хочу поговорить о том, куда эта линейка вопросов нас ведет. Как человек, который изучает культуру в целом, я думаю, что сила этих вопросов заключается в их способности пролить свет на самые темные стороны нашей жизни: отчуждение, разобществление и нашу борьбу за достоинство. Мало того, что эти вопросы помогут нам понять культуру, они помогают выявить расхождения между тем, «что мы говорим» и «что мы делаем», или между ценностями, к которым стремимся, и ценности, которые практикуем. Мой дорогой друг Чарльз Кили называет эти наши ценности, к которым мы стремимся, и лучшие намерения «желаемыми ценностями». Если мы хотим изолировать проблемы и развивать преобразовательные стратегии, мы должны сопоставлять свои желаемые ценности с тем, что я называю «практикуемыми ценностями» – нашей жизнью, чувствами, поведением и мыслями. А это может быть очень некомфортно.

Пропасть разобществления

Вот моя теория: в основе большинства проблем, которые я наблюдаю в семьях, школах, различных сообществах и организациях, лежит разобществление. Оно может принимать различные формы, в том числе те, которые мы обсуждали в главе про средства защиты от уязвимости. Мы отказываемся от связи, чтобы защититься от уязвимости, стыда, ощущения потерянности и бесцельности. Мы также отказываемся от связи, когда чувствуем, что люди, которые для нас являются лидерами, – наш начальник, учитель, наставник, родители или политики – не выполняют свою часть общественного договора.

Наглядным, хотя и болезненным, примером разобществления из-за нарушения общественного договора можно считать политику. Политики создают законы, которым сами не следуют или которые их не затрагивают. Их поведение приводит к тому, что многие люди теряют работу, разводятся или, того хуже, – попадают в тюрьму. Они пропагандируют ценности, которые редко проявляются в их собственном поведении. И даже простое наблюдение за тем, как они стыдят и обвиняют друг друга, унижает наше достоинство. Они не выполняют свою часть общественного договора, и статистика явки избирателей показывает, что мы стремимся к освобождению от связи с ними.

Религия – еще один пример разобществления из-за общественного договора. Во-первых, духовные лидеры сами не практикуют те ценности, которые проповедуют. Во-вторых, в нашем нестабильном мире мы часто отчаянно нуждаемся в абсолюте. Это реакция человека на страх. Когда религиозные лидеры используют наш страх и необходимость в большей уверенности для того, чтобы извлечь уязвимость из области духовности и превратить веру в «подчинение и последствия», вместо того чтобы учить, как бороться с неизвестным и как относиться к тайнам, тогда вся концепция веры рушится. Вера минус уязвимость равняется политике, или еще хуже экстремизму. Духовная связь и взаимодействие строятся не на подчинении.

Итак, вот вопрос: Намеренно мы не создаем разобществление и отчуждение в культурах своих семей, школ, общин и организаций. Тогда как это происходит? Где начинается этот разрыв?

Разрыв начинается здесь: мы не можем дать людям то, чего у нас нет. Кто мы есть – это гораздо важнее, чем то, что мы знаем или кем мы хотим быть.

Пространство между нашими практикуемыми (тем, что мы на самом деле делаем, нашим мышлением и чувствами) и нашими желаемыми (тем, что мы хотим делать, думать и чувствовать) ценностями представляет собой ценностный разрыв, или, как я это называю, «пропасть разобществления».

Именно в этом промежутке мы теряем сотрудников, клиентов, учеников, учителей, сообщества, и даже собственных детей. Мы можем сделать большой шаг – можем даже с разбега прыгнуть, чтобы пересечь эти ценностные разрывы, с которыми сталкиваемся дома, на работе, в школе, – но в какой-то момент, когда расщелина достигает определенного размера, мы уже не можем ничего изменить. Вот почему унижение человеческого достоинства способствует появлению столь высоких уровней разобществления – оно создает разрыв между ценностями, который человек не может успешно преодолеть.

Давайте взглянем на некоторые общие проблемы, которые возникают в семейных отношениях. Я использую такие примеры, потому что у всех нас есть семьи. Даже если мы не имеем детей в настоящее время, мы сами когда-то были детьми. В семьях постоянно возникает значительный разрыв между практикуемыми и желаемыми ценностями, который способствует созданию опасной пропасти разобществления.