Диссертация - Марина Столбунская

пикнешь ещё, на всю ночь останешься, – строго ответил Марк.

– А если я ссать хочу, – продолжал гнусить тот.

– На это утка есть. Надо?

– Нет, – он зло отвернул голову, но встретился взглядом с осклабившимся Шульгиным, плюнул и повернул голову в другую сторону.

– А за плевок раньше, чем через четыре часа, не надейся. – Заров фыркнул, а студент окинул взглядом палату, остался доволен и вышел.

Теперь можно было прийти в себя, долго в туалете он держал горящую щёку под струёй холодной воды, понимая, что не поможет, стоял у окна в приступе угрызений совести оттого, что не справился самостоятельно. Оправдал себя тем, что сделал всё возможное. Что может один слабый санитар против двух бешеных шизофреников? Но как-то неудобно, что на помощь ему пришли какие-то больные.

В пустынном коридоре никого не было, Раевский подошёл к медсестре, чтобы отнести перевязочный материал.

– Скажите, не знаете, откуда те ребята взяли ремни? – осторожно спросил он у полусонной женщины.

– В смысле? У меня и взяли. Откуда же? – недовольным тоном ответила она, Марк не стал уточнять, почему она им так доверяет.

Студент ожидал, что Женя подойдёт к нему поговорить, не сам же он должен бегать за ним по палатам, но тот до утра так и не появился. Ночь прошла спокойно, он даже подремал, соорудив себе кровать из сдвинутых стульев, голова болела от удара, а таблетку просить у медсестры не хотелось.

Наутро грянул гром, и на утомлённый духотой город полился дождь. Раевский шёл не спеша домой по аллее мимо раскидистых каштанов, тополей и лип, промокший без зонта, но почему-то счастливый. Кажется, он живёт интересной жизнью. Он будто первопроходец, что ни шаг, то открытие, и больше всего их находится в нём самом.

На следующую, дневную смену Марк не забыл захватить пару пачек сигарет и кулёк конфет, хоть и не сговаривались, но цена была озвучена. По пути на пост без излишних предисловий и манерности он уверенно открыл дверь в тридцать четвёртую палату и вручил заслуженное вознаграждение пациенту Жене. Тот, слегка смутившись, принял, а студент без лишних слов быстро покинул палату.

Днём привезли новенького, мужчину пятидесяти восьми лет. Среднего телосложения, лысоват, с воспалёнными навыкате глазами, он разговаривал сам с собой и постоянно просил кого-то невидимого заткнуться. На груди у пациента была повязка.

– Из хирургии, – пояснил сопровождавший его санитар. – Петряков Геннадий. Диагноз «шизофрения в обострении».

– А рана откуда? – уточнил Марк.

– Сам себя пытался убить, – шёпотом на ухо ответил ему санитар, – после того, как зарезал жену и дочь двенадцати лет. – Раевский обратил на него многозначительный удивлённый взгляд. – Да, в СИЗО не забрали, психически больной, голоса слышит, они, говорит, велели покромсать, чтобы не мучились, а то инопланетяне на опыты транспортировать на тарелку хотели.

– А ну как придуривается?

– Ты чё, профессору Каменеву не доверяешь? Ладно, под наблюдением, на лекарствах должен тихо сидеть. Ты смотри, рвёт повязки, сейчас уж затянулись, а то умудрился швы порвать руками.

Марк застелил свежим постельным бельём свободную кровать и пригласил новичка осваиваться. Разговаривать с пациентами ему не полагалось, и он не стал нарушать правила. Геннадий покорно лёг и ушёл в себя, бормоча и отмахиваясь руками. Его действия не показались санитару опасными, и он направился к выходу.

– Можно с тобой поговорить, – у двери метнулся к Раевскому Владик.

– Что? Говори.

– Нет, там, в коридоре.

– Ну ладно, только не шали.

Они вышли вдвоём, Марк запер дверь и вопросительно уставился на юношу.

– Можно я просто с тобой рядом посижу тут, тихо, говорить даже не буду? Да нормальный я. Сил просто нет среди этих психов, а теперь ещё один. Понимаешь? – Владик смотрел умоляюще.

Вместо ответа Марк пододвинул второй стул и сел, пригласив его жестом.

– Спасибо, – тот расположился рядом и с облегчением выдохнул.

Минут пять молчали, Раевский знал, что пациент очень хочет выговориться, но выдерживал паузу.

– Можешь говорить, – тихо произнёс он.

– Неделю бы ещё продержаться, – чуть дрожащим голосом с нетерпением начал Владик. – Я чего попросился. Боюсь сорваться. Тогда не выпустят, но сам подумай, как тут умом не тронуться. Не могли отдельную палату сделать для таких, как я. Чего я должен с шизиками лежать? И нормальный свихнётся.

– Вот и проверяют тебя на устойчивость психики.

– Хочешь сказать, специально издеваются?

– Нет, врач положил тебя сюда, потому что система такая. Новеньких всегда кладут в наблюдательную палату, так во всех психбольницах устроено. Не сорвёшься – отпустят домой, а сорвёшься – либо здесь оставят, если уж сильно буянить начнёшь, либо переведут к тихим.

– Мне никак здесь оставаться нельзя, – жарко зашептал Владик.

– Тогда держись.

– Стараюсь, – уже более спокойным голосом сказал он. – Такую глупость ваще совершил, – сокрушённо мотал он головой. – На всю жизнь урок. Я ведь из-за девки вены себе порезал. Вот, смотри, – он задрал рукав и показал Марку шрамы. – Идиот полный был. Оно мне надо? Сидеть здесь две недели с психами. Да чтоб я ещё раз что-то такое сотворил, тем более ради какой-то шлюхи, что мне с другим изменила. Да насрать бы мне на неё! Идиот ведь, представляешь?

– Теперь-то ты всё понял. Узнал, что и почём и ради чего надо держаться.

– Да, – кивал он головой. – Можно я иногда буду с тобой рядом сидеть, тихо, доставать не буду?

– Не уверен, что это хорошая идея, есть порядок, и мне нельзя его нарушать, но пока сиди.

Мимо них из туалета прошёл Женя, дёрнулся к Раевскому, поговорить хотел, наверное, но Владик помешал.

А поговорили они только на следующем дежурстве, ближе к ночи, когда Марк уложил всех своих подопечных спать и уселся на стул с книгой в руках.

– Как синяк? Не болит? – раздался бодрый голос у него над ухом.

Раевский поднял голову и увидел Женю.

– Нормально, забыл уже.

– Присяду? – он указал на пустой стул рядом.

– Садись, – кивнул Марк.

– А ты, смотрю, из идейных? Такие редко попадаются.

– В смысле? – Студент кинул на него удивлённый взгляд.

– Наблюдаю за тобой. А что тут ещё делать? Я имел в виду, что не пофигист, с интересом к больным относишься, – с уважением в голосе пояснил он.

– Так учусь на психиатра, – пожал тот в ответ плечами.

Марк чувствовал, что и этот желает рассказать очередную слезливую историю о том, как сюда попал, и наверняка не считает себя больным. В последнем он, разумеется, ошибается, Раевский хорошо понимал, что и сам себя здоровым назвать не может, а уж пациентов психбольницы и подавно, невзирая на причину их пребывания именно здесь.

– А ты парень крепкий, – усмехнулся студент. – Как