Вся правда, вся ложь - Татьяна Полякова

– Хочешь в ухо? – ласково предложила я.

– Ты уже ранила меня в самое сердце. Сказать по правде, походка у тебя зашибись. Просто слюни текут.

– Кончай трепаться, у меня уже мозги пухнут. Едем на квартиру Андрея?

– А куда ж еще?

Дом мы нашли без труда, свернули во двор и остановились возле первого подъезда под пристальными взглядами двух старушек. Одна из них катала детскую коляску, вторая держала пакет с провизией.

Берсеньев сразу же направился к ним. Шествуя рядом, я гадала: подействует его обаяние на старушек или оно распространяется исключительно на дам репродуктивного возраста? Берсеньев поздоровался, и бабки кивнули в ответ с некоторым напряжением.

– Не подскажете, кто в первом подъезде комнату сдает?

Бабка с коляской хитро усмехнулась.

– А ты, милок, один жить собираешься или с дамочкой?

– Комната племяннице нужна, – ответил он, я широко улыбнулась, давая понять: речь идет обо мне.

– Тогда ищи в другом месте.

– Почему? – необыкновенно заинтересовался Берсеньев.

– Ленка комнату лишь молодым мужикам сдает. Так и в объявлении пишет: молодой, одинокий… – Обе бабки захихикали, а вторая добавила:

– Тебя бы с удовольствием взяла, мужик ты видный. Правда, долго-то у нее никто не держится. Только появится, месяц-другой – и сбежал.

– Хозяйка сердитая? – усмехнулся он.

– Откуда нам знать? Может, сердитая, а может, наоборот, сильно ласковая…

– Тогда с ней надо обязательно встретиться.

– Встреться, встреться… десятая квартира.

На двери подъезда ни домофона, ни кодового замка, за помощью к бабкам обращаться не пришлось. Берсеньев быстро поднялся на третий этаж, перепрыгивая через две ступеньки, я едва за ним поспевала. Сергей Львович вдавил кнопку звонка.

Послышались шаги, но дверь открывать не спешили, скорее всего, хозяйка разглядывала незваного гостя в дверной глазок. Берсеньев широко улыбнулся, дверь чуть приоткрылась, и появилось женское личико в обрамлении золотистых кудряшек.

– Вы Елена? – ласково спросил Берсеньев. Женщина кивнула и тут же распахнула дверь пошире. Я готовилась увидеть тетку в возрасте и почему-то богатырского сложения. Елене же от силы тридцать, и была она хрупкой, изящной, точно фарфоровая статуэтка. За ее спиной я увидела крохотную прихожую со стародавней вешалкой и обоями в цветочек, давно потерявшими свои краски.

– Андрей Дыбенко здесь живет? – спросил Берсеньев, нагло водворяясь в квартиру.

– Здесь, – кивнула Елена, дважды хлопнув светлыми ресницами.

Я тоже вошла в квартиру и дверь прикрыла. Женщина посмотрела на меня и нахмурилась.

– Он сейчас дома? – задал очередной вопрос Берсеньев.

– Нет, – покачала она головой.

– Не знаете, где он?

– Нет.

– Уехал к родителям? – На сей раз она пожала плечами. – А когда вернется, не сказал? – Вновь пожатие плеч. – Давно он отсутствует? – Она задумалась, страдальчески хмуря лоб. Судя по всему, мыслительный процесс удовольствия ей не доставил.

– Давно, – кивнула она и вдруг спросила: – А вам комната не нужна? Хорошая, светлая. Я недорого возьму. Могу вам готовить… и постирать, если надо.

– А у вас сколько комнат? – заинтересовался Сергей Львович.

– Две.

– И обе сдаете?

– Так это… нет его, – ответила женщина.

– Кого?

– Андрея. Две недели только пожил, и все.

– Как все? Вы сказали, он здесь живет.

– Сумка его здесь. Самого нет. Две недели пожил и пропал. За месяц вперед заплатил, срок кончился. И куда его сумку девать?

– А где сумка?

– Идемте, я покажу.

Я осталась в прихожей, Берсеньев отправился вместе с девицей. Вернулись они минут через пять.

– Еще бритва в ванной и зубная щетка, – горестно вздохнула Елена.

– Он не звонил все это время?

– Нет. Ушел утром часов в девять, сказал, вернется после обеда.

– Вы сами ему звонить не пробовали?

– У меня нет его телефона.

Берсеньев продолжал задавать вопросы, касались они времени исчезновения Дыбенко. Приложив немалые усилия, мы выяснили, ушел и не вернулся он как раз в день убийства Ирины.

– Он на машине отправился?

– Наверное. Машина во дворе стояла, теперь не стоит.

Берсеньев пятился к выходу, испытывая непреодолимое желание поскорее смыться, Елена потянулась к нему, едва на меня не натолкнувшись.

– Как же комната? Я с вас недорого возьму…

– Скажите, а женщина его не спрашивала?

– Я женщинам не открываю, – сказала Елена.

Мы выпорхнули на лестничную клетку и дали деру. Бабки все еще стояли возле подъезда.

– Она что, не в себе? – спросил их Берсеньев.

– Очень на мужиков падкая, – ответила старушка. – А так вроде ничего. Хозяйственная, пироги чуть ли не каждый день печет… Вы подумайте насчет комнаты, – добавила она с ехидцей.

– Андрей сбежал, – сказала я уже в машине.

– Я бы тоже сбежал. Ты ж ее видела…

– Он исчез в день убийства, – серьезно продолжила я, – оставил вещи и на работу не явился.

– И какие ты делаешь выводы?

– Ясно какие. Он решил встретиться с Ирой, они поссорились, и он ее убил.

– А зачем тогда дверь веранды взламывать?

– Затем, что она с ним встречаться отказалась. Он взломал дверь, вошел…

– И сразу пырнул ее ножом? Если он заранее планировал убийство, какого хрена оставил вещи в квартире и не явился на работу… это ведь подозрительно.

– Может, он не такой умный… И убивать ее он не хотел… они просто поссорились.

– Тогда почему она не сопротивлялась?

– По кочану, – не выдержала я.

– Нож он принес с собой, значит, об убийстве думал.

– Может, просто собирался ее напугать. Понял, что натворил, и сбежал. Вера его подозревала, оттого и пыталась найти.

– Опрометчиво, как выяснилось. Не знаю, кто из них кого нашел, но девушка оказалась в погребе…

– Надо ехать в Голованово, – нахмурилась я.

– Если он сбежал, то вряд ли отправился в родной город, да еще к родителям. Ты ведь их собираешься навестить?

– Собираюсь. Вдруг они знают, где он сейчас? Столько времени прошло, родственники должны беспокоиться.

– А если ему плевать на родственников? Или родственникам на него.

– Все-таки это странно, человек отсутствует почти месяц, и никто его не ищет, – досадливо вздохнула я. – Поехали.

– Давай отложим визит к родне на завтра. Больше шансов застать их дома. Я пока точный адрес узнаю, чтобы по подъездам не рыскать. А сегодня накормлю тебя мороженым. Или свожу в зоопарк.

– Ага. Покатай меня на пони, сделаем фотографию на память. Мы едем или нет?

– Или нет. Я тебе объяснил, почему. Дыбенко там не резон появляться, если уж он, по твоей версии, ударился в бега. Спешить нам некуда. До завтра точно ничего не случится.

– А если он еще кого-нибудь убьет?

– Так это же здорово… дело станет еще интересней.

– Идиот. Я должна рассказать бывшему об этом Андрее. Крайний срок – понедельник. Значит, надо ехать сегодня. Завтра такой возможности уже не будет.

– Почему это? Все рассказать бывшему ты можешь вечером, а днем встретиться с родней. И не вздумай одна туда тащиться. Только накосячишь. Если парень в бегах, надо быть очень осторожными, чтоб не спугнуть злодея.

– Сказал бы прямо, что встречаешься с шатенкой из «Гранда».

– А что, это идея, если зоопарк отменяется.

– Не бережешь ты себя, – заметила я ехидно.

– Куда деваться? Натура такая: не могу пройти мимо того, что плохо лежит, и не попользоваться. Ну, едем в зоопарк?

– Домой, – буркнула я.

– Ко мне, к тебе? Шучу, – засмеялся Берсеньев, и мы наконец-то тронулись с места.

Всю дорогу он на меня поглядывал и ухмылялся, а я делала вид, что этого не замечаю.

– Может, все-таки мороженое съешь? Или выпьешь сто грамм? Ты ведь уже взрослая девочка.

– Отвали.

– О чем ты так сосредоточенно размышляешь? Прикидываешь, где Дыбенко искать?

– Честно? – спросила я.

– Если очень хочется – соври. Я неприхотливый. Ну, так о чем задумалась, прекрасное создание?

– О тебе.

– О-па, что-то новенькое.

– Старенькое. Не могу понять, как меня угораздило с тобой связаться. Ведь знаю, что редкая сволочь.

– Допустим…

– Не допустим, а так и есть. И что?

– Что?

– Везде с тобой таскаюсь и слушаю твой треп. Это нормально?

– Вот уж не знаю… Мне бы тоже давным-давно надо тебе шею свернуть, а я то сопли тебе вытираю, то резво бегаю в поисках свидетелей, которые мне даром не нужны. Хотя в моем случае все худо-бедно понятно. Я – мужчина, ты – женщина, должно быть, инстинкт срабатывает: детей, женщин и больных надо защищать, хотя разумней держаться от них подальше. Особенно от больных, это как раз твой случай.

– Ты стриженой скажи про свои инстинкты, она прольет слезы умиления.

– Слушай, – ахнул Берсеньев, – а может, ты уже созрела для нового чувства и тебя непреодолимо тянет ко мне?

– Ты меня дразнишь, – наконец-то сообразила я.