Ложь напрокат - Валентина Андреева

Стало прохладно. Деревня, казалось, спала. Света в домах не было. Время от времени издалека доносился свист и взрывы хохота – гуляла молодежь. Иногда лаяли собаки, и Денька, лежавшая на крыльце, глухо ворчала.

– Ты уверена, что мы можем уезжать? – спросила я пригорюнившуюся Танюшу.

– Да как вам сказать? Уверена. Но не хочу, чтобы вы уезжали. С вами я успокоилась. Страх, кажется, прошел. Только не дает покоя это странное сходство погибшей женщины со мной. Ее наверняка приняли за меня… Хочется разобраться во всем.

– Для этого есть мы. – Я поправила на ее плече сползшую было куртку. – Есть кое-какие надежды на положительный результат. При первой возможности тебя отсюда вытащим. А пока не в гостинице же тебе торчать. У тебя, кстати, мобильник оплачен?

– Да. Перед отъездом оплатила. Девчонки, вы… Хотя ладно, не надо. Я вот только все думаю, почему он так сделал?

– Нашла о чем думать! Вот выясним все, тогда и будем думать, – прервала ее терзания Наталья. – Чего уж там! Все козлы. Пойдемте-ка спать. Завтра надо собираться в обратную дорогу. А то Степа-нос в партизаны уйдет. У него все-таки хозяйство – дом, две курицы и дача. На кого покинет?

Наташка права. Сначала следует во всем разобраться, а потом страдать. Куча накопившихся вопросов и так не давала спокойно спать. Вся беда в том, что столь скорого возвращения члены наших семей не ждали. Если хорошо подумать, то не могли же мы, приехав поздно в пятницу, за выходные дни отправить мою бедную тетушку в интернат! Причем не имея на руках так называемой путевки в интернатовскую жизнь. Следовало для приличия пару денечков выждать. С другой стороны, не хочется терять времени, о чем я прямо и сказала.

Наталья призадумалась, но не надолго:

– А почему бы нам твою тамбовскую тетушку не похоронить?

Я даже слегка испугалась:

– Как это так сразу?

– Очень просто. Будем считать, что это производственная необходимость. Не можем же мы допустить простоя в работе.

– Не знаю… Не уверена… Что-то слишком много похорон. Да и жалко ее как-то.

– Ты лучше Татьяну пожалей. И меня тоже. Тетушка твоя пожила, слава богу. Нам бы до таких лет дожить!

– А сколько ей лет, ты не помнишь?

– Интересно! Тетушка-то твоя… Подожди, где у тебя тетушка?

– В Тамбове…

– Да нет там у тебя никакой тетки! И никогда не было. Мы ж ее выдумали.

– ?..

– Дошло? – Наташка радовалась, как ребенок. – Вот как выдумали, так и похороним. Не дождалась она нас. Приехали, а там такое горе! Сегодня и похоронили. А завтра, значит, в дорогу.

– Ой, – вскрикнула я, – так мне же следовало позвонить Димке и сообщить печальную новость.

– А ты ему вообще-то звонила за эти дни?

– Не-ет. – Я запоздало раскаялась.

– Немудрено: пожалела любимых людей. А потом, когда ж тебе было звонить, так закрутилась! И я с тобой тоже – сплошная беготня. Завтра и позвоним.

Со сборами в обратную дорогу не торопились. Из Тамбова, если не гнать, скоро не приедешь. Осень очередной раз взбрыкнула, и с утра опять установилась теплая погода. Солнце, извиняясь за временный прогул, вовсю старалось подсушить многочисленные лужи. Наталья деловито проверила запасы продуктов в холодильнике и все запоры на дверях. В десять часов прибежала Нина и попросила прихватить до Николинского Шурку. У них произошло радостное событие: честно заработавший чекушку муженек выпил ее в одиночестве и всю ночь не вылезал с огорода. К утру рвота измотала мужика вконец, и он слабым голосом попросил привезти ему какое-нибудь лекарство из аптеки. Наташка понимающе кивнула и велела купить фестал и церукал.

– Две таблетки фестала и одну церукала. Оклемается.

В одиннадцать мы были готовы к отъезду. Соседи вышли нас провожать. Шурка сунула мне в руки какой-то пакет:

– Это вам с теть Наташей. Мое хобби. Только рамки мне папка делал.

Денька нехотя забралась на заднее сиденье. Татьяна тихонько плакала, Наташка тоже. Я не успевала их уговаривать. Только слова о том, что они тормозят расследование и увеличивают время вынужденной ссылки, заставили их прекратить рыдания. Лицо Танюши приобрело скорбное выражение великомученицы. Наташкино – суровое и решительное. И тут, уже сидя в машине, всплакнула я. Подруга решительно рванула с места, Денька, как всегда, свалилась вниз и моментально вскочила назад.

– Сколько километров со мной отмахала, а никак не научится правильно ездить! – сделала собаке выговор Наташка.

– Ой, я валяюсь! – заорала Шурка. – Смотрите, смотрите! Степа-нос вас провожает!

Из-за угла последнего дома осторожно выглядывал Степушка. Наташка с любимым не попрощалась…

В Николинском высадили Александру, и она, помахав нам рукой, бодро понеслась в аптеку. Забежали к Ларисе Никифоровне попрощаться и попросили наведываться к Танюшке.

– Да я ее уговорю ко мне переехать. Мои ребятки в отпуск собираются, к родителям Лерочки, а потом на море. Нам вдвоем замечательно будет, – сказала она.

Я уже уселась в машину, когда услышала оглушительный визг подруги, решившей было поправить сумку в багажнике. Непонятно откуда взявшийся оголтелый петух, сверкая белым оперением, налетел на Наталью, и она, прикрываясь рукой, с визгом отскочила в сторону. Петух не рассчитал, видно, и влетел в машину. Денька расторопно сиганула с сиденья вниз и на всякий случай вжала морду в передние лапы. Петух, по-своему матерно выражаясь (а откуда ж ему было набраться хороших манер), пошаркал лапами о сумку, покосился на мое каменное изваяние, захлопал крыльями и победно заорал: «Кукареку!!!»

– Ах ты, голубь недоделанный! – опомнилась Наташка и, схватив подвернувшуюся хворостину, попыталась выгнать нахала из машины.

Петух подскакивал, грудью отражал атаки и орал, но уже благим матом. Потом до него дошло, что перевес сил на стороне противницы, и он испуганно заметался по салону в поисках вылета.

– Ирка, да отомри ты наконец, открой свою дверь, может, этот козел вылетит! – крикнула подруга.

Я вздрогнула и выполнила приказ подруги. Петух взлетел ко мне на голову и, только прихватив клок моих волос, покинул салон. Мужественная Денька из-за моей спины яростно облаивала петуха, без оглядки лупившего в сторону своего гарема, ставшего свидетелем его позора. Подбежавшая к финалу Лариса Никифоровна укоризненно покачала головой:

– Это не петух, а тайфун! Его Терминатором зовут. Соседка давно собиралась на суп пустить, да муж возражает. Он у них вместо сторожевого пса.

– Таких петухов следует на цепи держать! – громко заявила Наташка. – И выгуливать только в наморднике!

Еще раз попрощавшись с пожилой женщиной, мы тронулись в путь.

По дороге я не торопясь рассказала Наталье о том, что мне удалось узнать и к каким выводам я пришла. Подруга на глазах мрачнела.

– Эти новости не для Татьяны. Во всяком случае, пока ей лучше оставаться в неведении, – сказала она.

Наталья вела машину на скорости не более тридцати километров в час. Лужи, казавшиеся легкомысленными, неожиданно оказались хорошо замаскированными ямами, в чем мы имели несчастье убедиться и, что еще хуже, – убедить в этом ни в чем не повинных жителей деревень. Свободное и уже подсохшее пространство на улицах местами занимали собаки и куры. И освобождать не торопились. Машина шла осторожно – по лужам, как по минному полю. Наконец выползли на асфальтовую прямую к Спас-Клепикам. Многочисленные выбоины уже не пугали, и Наталья увеличила скорость аж до пятидесяти километров. Странно, несколько дней назад дорога показалась лучше.

Обратный путь прошел без приключений. В разговорах о душе и духовном начале. Не знаю, что послужило причиной, но бравые инспекторы ГИБДД почему-то избрали именно нашу «Ставриду» в качестве транспортного средства, достойного подвезти до подмосковных Люберец священника. Правда, первоначально им, как и отцу Афанасию, не понравилось выражение лица на Денькиной морде. Не убедило даже утверждение, что собака такой и родилась. Денька обиделась и, посмотрев на священнослужителя печальными глазами, понуро улеглась, отвернув морду. Раз, мол, она вам не нравится. В смысле, морда… Неплохо бы посмотреть со стороны на свои… В смысле, гибэдэдэшные.

С этого момента в сознании присутствующих за бортом произошел коренной перелом. В результате я оказалась на заднем сиденье с Денькой, за что моя левая щека была благодарно вылизана. Вместе с ухом. Спастись от выражения собачьей признательности помешала не вовремя застрявшая в пустой сумке нога. Наталья тронулась с места, естественно не обращая внимания на мои попытки освободиться от сумки и от Деньки. Отец Афанасий оглянулся, дабы помочь – хотя бы участием. Милая собака скрепя сердце облизала и его: неудобно все-таки обиду таить.

– Сидеть!!! – раздался громоподобный глас Наташки.

Все шарахнулись на свои места и уставились на дорогу. Подруга такой исполнительности не ожидала и долго объясняла священнику, что к нему эта команда отношения не имела.