А кому сейчас легко? - Люся Лютикова

Пока Августа рассказывала мне эту историю, она искурила почти всю пачку. Столовая наполнилась терпким запахом сигарилл.

– Вот правильно говорят, что отмечать сорокалетие – плохая примета. Мама в тот год зачем-то справила день рождения, и буквально через неделю и пришел тот самый мужик.

– Значит, вы предполагаете, что Елену Михайловну убил Максим? – уточнила я.

– Скорее, мужик, который его усыновил.

– Но если Максима усыновили, то он теряет право на наследство родной матери, разве не так? Какой тогда смысл убивать?

Августа досадливо поморщилась:

– Я в законах не разбираюсь, но уверена – он что-нибудь придумает. Когда речь заходит о миллионах долларов, люди становятся на удивление сообразительными и изобретательными.

– В принципе, – рассуждала я, – если он не усыновил мальчика, а только взял его под опеку, тогда Максим имеет право на наследство… Если он, конечно, жив…

– Срок вступления в наследство – шесть месяцев. За это время может случиться что угодно, я лично готова к любым неожиданностям.

Хм, а издательство-то Августина планирует продавать в самое ближайшее время. И плевать ей, что потом у Николая Свиягина возникнут проблемы с другими наследниками. Я вдруг вспомнила про Надежду Полосухину, по чьей милости оказалась бездомной, и ощутила к Августе глухую неприязнь. Та словно почувствовала это.

– Что-то у меня голова разболелась, – пробормотала она с беззащитной улыбкой, – я пойду прилягу…

– Последний вопрос. Этот мужчина, ну, который к вам приходил, он как выглядел? Были у него какие-нибудь особые приметы? Ну, там лысина или шрам на лице?

– Обыкновенно выглядел, никаких шрамов я не заметила.

– Может, домработница сможет его описать?

– Вряд ли, столько лет прошло. И потом, ту домработницу мы уволили, она стала просто несносной.

– А тетя Регина, она давно дружила с Еленой Михайловной?

– Еще со школы. Она была единственной маминой подругой. Другие как-то разбежались, когда у мамы появилась своя фирма. Не знаю, может быть, их угнетал тот факт, что она разбогатела? Ее резко перестали приглашать на дачи, не поздравляли с днем рождения, а мама очень переживала, я видела. Хорошо еще, что в издательстве у нее было много работы, особо некогда по гостям ходить. Но тетя Регина дружила с ней, несмотря ни на что. Они отлично ладили, только один раз крупно поссорились.

– Из-за мужчины, наверное? – с улыбкой предположила я.

Августа пренебрежительно дернула плечом, отметая эту версию:

– Вовсе нет. Тетя Регина тоже хотела открыть свою фирму, ей требовалась большая сумма на раскрутку бизнеса, она попросила в долг у мамы. Но мама весьма скептически относилась к ее деловым способностям, поэтому отказала. Тетя Регина обиделась, не разговаривала с ней почти месяц. Потом она, видимо, поняла, что глупо из-за всякой ерунды терять лучшую подругу, и помирилась с мамой. Больше они не ссорились. Тем более, что фирму тетя Регина все-таки открыла, и ей нужны были советы опытного человека.

– Где же она взяла деньги?

– Где и все – в банке. Конечно, пришлось платить проценты, и немаленькие, но, может, именно это и стимулировало ее развивать бизнес. Тепличных условий ей никто не обещал! Кому сейчас легко?

В последних фразах я узнала интонацию Елены Михайловны. Должно быть, она себя неловко чувствовала, отказывая подруге детства, вот и прикрывалась избитыми штампами.

– Думаю, мне надо поговорить с тетей Региной. Как это устроить?

– Зачем?

Я посмотрела Августе в глаза:

– Понимаете, я должна найти убийцу вашей мамы, иначе меня посадят. В отличие от вас милиция не считает увольнение пустячным мотивом для убийства.

– А тетя Регина тут при чем?

Определенно, она сегодня туго соображала.

– Как лучшая подруга она могла знать какой-то секрет Елены Михайловны, из-за которого ее и убили. Пожалуйста, дайте мне ее телефон.

На секунду Августина задумалась, потом сказала:

– Телефон записан в мобильнике мамы, но его забрал следователь.

– Тогда адрес скажите.

– Хм, вообще-то адреса я не знаю. После замужества тетя Регина переехала в новую квартиру и нас туда ни разу не пригласила. Это забавно, но со своим мужем она нас тоже не познакомила. Мы с мамой еще шутили: может, она считает, что мы отобьем ее сокровище?

Я не находила в этом ничего забавного. Тоже мне, лучшие подруги называются!

– Что у нее за фирма?

– Кажется, она продает компьютеры.

– Как называется?

– Без понятия.

Я начала терять терпение.

– Ну, хотя бы скажите фамилию тети Регины!

– Не помню.

– Как так?!

Августа принялась раздраженно оправдываться:

– Девичья – Левандовская, но несколько лет назад она вышла замуж и взяла какую-то птичью фамилию, то ли Воробьева, то ли Снегирева. Но мама продолжала называть ее Левандовской.

– Получается, что найти тетю Регину нельзя?

– Можно, наверное… Слушайте, у меня идея! Она должна прийти на мамины сорок дней. Я обязательно узнаю у нее всю информацию и позвоню вам, договорились?

Я оставила Августе свой номер, угрюмо подумав, что ничего из этой затеи не выйдет. К тому времени, когда объявится тетя Регина, я уже давно и прочно буду сидеть в следственном изоляторе, а там запрещено пользоваться телефоном.

Сославшись на усталость, хозяйка выпроводила меня из квартиры. Спускаясь в лифте, я анализировала наш разговор и пришла к выводу, что Августа что-то скрывает. Почему она не дала мне координаты тети Регины? Как это можно – ничего не знать о подруге матери, единственной, прошу заметить?! Впрочем, может быть, подобный провал в памяти – последствие приема успокоительных препаратов. Бедняжка действительно едва держалась на ногах…

Едва я вышла из лифта, консьержка кинулась ко мне с вопросом:

– Ну как?

Я удивленно на нее воззрилась.

– Я про куртку, – напомнила дама. – Августа компенсирует вам ущерб?

– Нет, – вздохнула я, – велела обратиться к их бывшей домработнице.

– К Нонне Павловне? Она-то тут при чем?

– Говорит, прислуга осталась должна ей деньги, вот пусть мне их и отдаст в качестве компенсации.

– Врет! – убежденно сказала консьержка. – Нонна Павловна – честнейшей души человек, ничего она Августе не должна!

– Да еще адреса Нонны Павловны не сказала, – сокрушалась я, – говорит, что не знает.

– Опять врет! Господи, да ведь она живет буквально в десяти минутах отсюда! Книжный магазин на Земляном Валу знаете? Вот в этом доме. Ой, у меня ее телефон должен остаться. Подождите, я посмотрю…

Через пять минут, сжимая в руках бумажку с заветными цифрами, я вышла из подъезда.

– Передавайте ей привет от Ванды Петровны! – крикнула на прощание консьержка.

Глава 27

Книжный магазин на Земляном Валу я не нашла. Оказалось, на его месте открыли ресторан, причем владельцев заведения ничуть не смущал тот факт, что в соседнем доме функционирует подобная же точка общепита. Я завернула во двор и, когда гул Садового кольца немного стих, набрала номер Нонны Павловны.

Отозвался молодой голос. Я растерялась: не похоже, чтобы это была домработница Кирилловой, обычно в прислуги берут женщину в более солидном возрасте.

– Нонна Павловна? – уточнила я.

– Она самая.

– Ванда Петровна передает вам привет.

– Спасибо, ей тоже не болеть, – весело отозвалась собеседница.

– Вы ведь работали у Елены Михайловны Кирилловой?

– Совершенно верно.

– Видите ли, в чем дело. Меня зовут Людмила Лютикова, я устраиваюсь к ней горничной. Вы можете дать ей рекомендацию?

– Чтобы я дала рекомендацию Елене Михайловне? – изумилась домработница. – Вы что-то путаете. Обычно это хозяева требуют, чтобы соискатель предоставил рекомендацию с прошлого места работы.

– Я знаю, но вам не кажется, что это несправедливо? Чем соискатель хуже? Кириллова будет знать обо мне всё, а я о ней – ничего. Ведь в агентстве мне даже не хотели называть ее фамилию, я узнала окольным путем. А вдруг она зануда, каких мало? Или режет кроликов в ванной, а я потом убирай? Я не собираюсь работать у непонятно кого, мне дорого мое время и нервы.

– Кроликов Елена Михайловна не режет, – усмехнулась Нонна Павловна, – хотя и зануда. Впрочем, смотря что подразумевать под этим словом…

– Я стою около вашего дома. Можете уделить мне несколько минут?

– Хорошо, – охотно согласилась собеседница, – подходите к первому подъезду и нажимайте на домофоне двадцать три, я вас впущу, потом поднимайтесь на восьмой этаж.

Вскоре я стояла перед дверью двадцать третьей квартиры. Я ошиблась, Нонне Павловне было все пятьдесят, просто ее молодой голос вводил в заблуждение. Женщина была одета в шелковую тунику с индийским рисунком, на голове повязан пестрый шарф, глаза подведены ярко-синим карандашом. Так эксцентрично выглядят вышедшие в тираж актрисы, но никак не домработницы.

Квартира оказалась большой, но запущенной. Я заметила, что в комнаты врезаны замки.