Плач соловья - Саймон Грин

Мы выбрались из машины. Я уже начал привыкать к дверям, которые открываются и закрываются сами. Мрачные тучи заволокли ночное небо, скрыв звезды и гигантскую луну Темной Стороны. Под унылым моросящим дождем я поднял воротник куртки. Желтые уличные фонари не делали эту угрюмую картину приветливее. Свет в окнах почти нигде не горел, прохожих не было совсем. Мертвец провел меня по заросшему саду к входной двери, отступил в сторону и жестом предложил постучать. Смотрел он по-прежнему непонятно. Я поискал глазами звонок, не нашел его и постучал. Дверь немедленно открылась, будто меня ждали.

Я бы сказал, что у человека, открывшего дверь, на лбу большими буквами было написано слово «сутенер». Я бы даже сказал, что над головой у него горела соответствующая неоновая вывеска. Взгляд, манера держаться, улыбка — все заставляло чувствовать себя одновременно желанным гостем и грязной свиньей. Невысокий и стройный, в черном шелковом халате, расшитом красными китайскими драконами, с черными волосами, гладко зачесанными назад, он выглядел почти женственным. Впечатление усиливали тяжелые серебряные перстни на каждом пальце и серебряное кольцо в левой ноздре. Но лицо было странное, с неуловимым дефектом. То ли с черепом что-то не так, то ли посадка головы неправильная. Он постоянно улыбался, но его темные проницательные глаза оставались мрачными.

— Мы всегда рады новым лицам, — произнес он мягко. — Вы здесь желанные гости. И какие лица! Легендарный Мертвец и вернувшийся издалека Джон Тейлор. Такое знакомство для меня — большая честь. Меня зовут Грей. Целиком и полностью к вашим услугам, господа.

— Мы хотели бы видеть Сильвию, — сказал Мертвец. — Или, по крайней мере, Джон хочет ее видеть.

— Ну разумеется, — ответил Грей. — Никто не приходит сюда посмотреть на меня.

Он улыбнулся мне.

— Чего бы вам хотелось, сэр? Впрочем, не важно: вы найдете у нас что угодно и кого угодно, я обещаю. Мы не знаем запретов, а на благосклонность и фантазию нашей Сильвии можно положиться.

— И не надо предварительно договариваться о встрече?

Я украдкой испепелил Мертвеца взглядом: ему следовало меня предупредить.

— О, Сильвия всегда все знает заранее. Она как раз закончила с очередным клиентом. Можете подниматься, сэр. После того как мы сойдемся в цене, разумеется. В идеальном мире не было бы нужды в таких прозаических вещах, но увы…

— Я не нуждаюсь в ее услугах. Мне нужно с ней поговорить.

Грей пожал плечами.

— Все стоит одинаково. Само собой, мы принимаем только наличные.

— Иди, Джон, — сказал Мертвец. — А мы тут поболтаем с мистером Греем.

Он шагнул к Грею, и тот немедленно отступил. Люди всегда так делают, когда Мертвец идет прямо на них. Придя в себя, Грей выбросил вперед руку. Магическая дуга вспыхнула на мгновение, зашипела и погасла. Грей попятился и уперся спиной в стену. Глаза его расширились.

— Да кто же ты такой?

— Я — Мертвец, и это все, что тебе надо знать. Давай, Джон, я не собираюсь торчать тут всю ночь.

Я прикрыл входную дверь и по узкой лестнице отправился на второй этаж, оставив Грея и Мертвеца внизу. Сильвия ждала на втором этаже. Я это чувствовал. Дом был холодный и сумрачный, повсюду лежали густые тени, простые окна и двери, казалось, скрывали непостижимую угрозу, как это бывает во сне. Несмотря на голые деревянные ступеньки, я поднимался почти бесшумно, с каждым шагом все глубже увязая ногами в мягком ковре ночного кошмара. Расстояния тоже причудливо искажались, и у меня ушла целая вечность, чтобы подняться на второй этаж.

Наконец я оказался перед дверью — жуткой дверью, скрывающей ужасные секреты. Я тяжело дышал, и сердце выскакивало из груди, от обычного страха или какого-то предчувствия — не могу сказать. Присутствие Сильвии ощущалось как предгрозовая духота в вечернем воздухе. Я толкнул дверь кончиками пальцев, и она услужливо распахнулась. Пахнуло чем-то таким, от чего у меня раздулись ноздри.

Я будто шагнул внутрь женского тела. В теплом влажном воздухе переливались розовый свет и текучие тени, плыл аромат душистых волос. Явных источников света не было, и тени рождались непонятно откуда. Наверное, цветы блаженства, растущие в этой комнате, слишком изысканны и вянут на ярком свету. Я чувствовал себя желанным гостем. Мне хотелось остаться здесь навсегда.

Это было так, словно я вошел в преддверие ада. И мне понравилось там.

На огромной кровати лежала, сияя непринужденной улыбкой, обнаженная женщина — совершенно чудовищная и чудовищно привлекательная, подобно вкусу подгнившего мяса или русской рулетке. Она изгибалась на алом покрывале, как червь в луже крови. Черты ее лица и линии тела постоянно менялись, не отливаясь в определенную форму. То худенькая, то пышная, она меняла рост и вес, как мне казалось. Одна женщина, или сотня женщин, или сто в одной? Томные движения, снежно-белая кожа, сто ликов совершенства, даже если это не красота, а чудовищное уродство… Утопая в этих черных глазах, мужчины кричат не только от наслаждения, но и от отвращения к себе. Я хотел ее, как никого никогда не хотел. Ее женское естество — зовущее, всемогущее — заполняло комнату, словно багровые тени.

Я хотел ее, как хотят вещей заведомо дурных и гибельных.

— Джон Тейлор, — произнесла она негромко и ласково голосами всех женщин мира, слитыми в один. — Мистер и миссис Кавендиш ждали, что ты здесь появишься… А я… я надеялась, что так и будет. Это они превратили меня в то, что я есть, хотя хотели другого. Я была всего лишь певицей, пусть и неплохой, но Кавендишам было этого мало. Им нужна была звезда, желанная для каждого. Вот они и получили то, что смогли купить за деньги. Трансформирующаяся женщина, химера секса, все, что можно пожелать в этом мире, и вечное наслаждение.

Она рассмеялась. В ее голосе звучало мало веселья и почти ничего человеческого. Ее тело пульсировало и менялось, как узор в калейдоскопе, представая каждый раз в новом облике. По коже у меня шли мурашки, и даже ради спасения своей жизни я не мог отвести глаз. У меня была такая эрекция, что это причиняло боль. Только предельным напряжением воли я удерживал себя на пороге. Подойти ближе я не мог. Не осмеливался. Я слишком хотел ее и слишком верил, что она хочет меня.

Тут она лениво поднесла руку к своим текучим губам и облизала пальцы, покрытые чем-то красным и липким. Облизала неторопливо, смакуя. Мои глаза привыкли к розовому свету настолько, что я наконец разглядел: мы здесь не одни. На полу у кровати, укрытый густыми тенями, неподвижно лежал человек. Вернее, мертвец с проломленным черепом. На моих глазах Сильвия запустила пальцы в рану и выудила очередную порцию мозгов.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});