Евангелие от Люцифера - Пол Кристофер

— Что это за место? — спросил Хилтс, уставившись на темную спираль винтовой лестницы у своих ног. — У нас намечается экскурсия по канализационным трубам?

А вот Финн сообразила — в прошлый раз, будучи в Париже, она прочла об этом в путеводителе.

Это был вход в парижские катакомбы, где, сокрытые глубоко под улицами старого города, покоились накопившиеся за столетия останки миллионов его жителей.

ГЛАВА 27

Париж существует более двух тысяч лет. Он возник как маленькая деревушка на острове Пари, где теперь стоит собор Парижской Богоматери, а потом распространился по обоим берегам Сены во все стороны света. Как любой другой быстро растущий урбанистический центр, Париж столкнулся с двумя основными сложными для разрешения проблемами, способными породить весьма тяжкие, а то и фатальные последствия: необходимостью уничтожения мусора и захоронения покойников. Переизбыток того и другого становился причиной эпидемий. В Средние века загрязнение города отходами жизнедеятельности навлекло на город «черную смерть» — бубонную чуму, а позднее Наполеон, желавший преобразить свою столицу, был вынужден устраивать массовые перезахоронения трупов с переполненных кладбищ, перетаскивая их с одной стороны города на другую. На протяжении тысячи или более лет кладбище имелось практически при каждой городской церкви, но эти многочисленные погосты мешали градостроительным замыслам. Париж, как и Вашингтон (оба города были спланированы в Новое время одним и тем же архитектором, Пьером Ленфаном), стоял на болоте, и усопшие практически не погребались в земле, а затапливались в болотной жиже. Наполеон, диктатор, император и прежде всего прагматик, приказал очистить все городские кладбища, а тела переместить на тогдашнюю окраину города, где некогда римляне добывали известняк. Это произошло не сразу, но по мере воплощения в жизнь его проектов осуществлялся и данный план. Новопреставленных хоронили на трех основных кладбищах — Пер-Лашез, самом известном, где покоится прах столь разных знаменитостей, как Джим Моррисон из группы «Дорз» и Фредерик Шопен, а также Монпарнас и Монмартр, куда свозили не столь прославленных усопших. Что же до миллионов погребенных ранее, то их кости были собраны, перенесены в древние известняковые карьеры, упрятаны под землю на глубину двести футов. С течением времени эти каменоломни с хранилищами костей превратились в целый лабиринт из более чем ста пятидесяти миль тоннелей на обоих берегах Сены с тайными выходами и входами через канализационные трубы, люки и подвалы старых домов в половине города. Нацисты воспользовались некоторыми из них как коммуникационными бункерами и убежищами от воздушных налетов. В то же самое время парижское Сопротивление использовало другие участки подземного лабиринта для встреч бойцов и хранения оружия. Естественно, враги не раз сталкивались, и под землей разгорались ожесточенные схватки. Известен случай, когда высланный против борцов за свободу Франции взвод СС исчез без следа.

Финн и Хилтс устремились вниз по лестнице.

Почти сразу же начала понижаться температура. Летняя жара сменилась естественной, не являвшейся результатом работы кондиционеров прохладой. Финн невольно поежилась. Маленькие лампочки, свисавшие с потрепанного кабеля, обернутого вокруг каменного стержня лестницы, освещали им путь. Чтобы заставить себя отвлечься от неуклонно усиливавшегося ощущения клаустрофобии, Финн начала считать ступеньки и к моменту достижения дна успела насчитать двести тридцать четыре. Она слышала шаги, отдававшиеся эхом позади них, но понятия не имела, преследователи это или просто группа туристов, заплативших по десять евро. Указатель на стене информировал их, что они находятся на глубине семидесяти метров под землей. Линия тускло светящихся ламп уходила вдаль, и им предстояло или углубиться в подземелье, или повернуть назад и отдаться в руки преследователей. Под их ногами стал поскрипывать сырой гравий, на каменных стенах выступала влага.

«Не хотелось бы умереть в таком паршивом месте», — подумала Финн.

Ярдов через сто тоннель начал расширяться, и она почувствовала, что клаустрофобия слегка отступает. Неожиданно они оказались в широком и хорошо освещенном зале, холодный, запотевший потолок которого находился не более чем в ярде над их головами. Зал был продолговатым, с парой исполненных в египетском стиле обелисков, вырубленных в камне по обе стороны зияющего входа, белых, с прямоугольными вкраплениями черного. Над темным проемом была высечена латинская надпись, которую Финн перевела вслух: «Остановись! Ты вступаешь в царство мертвых».

— Прелестно, — пробормотал Хилтс.

Они прошли между обелисками и вступили в черный зев каверны.

В открывшемся их взору подвале, освещенном лишь свисавшими с потолка бледными лампочками без колпаков, повсюду, насколько хватало глаз, сложенные длинными, неровными рядами в штабеля высотой в полный рост человека, лежали кости. Пожелтевшие, отсыревшие — слой за слоем. Бедренные кости, тазовые кости, берцовые, лучевые, кости рук, ног, позвонки, десятки тысяч черепов со слепо зияющими глазницами и оскаленными в вечных улыбках челюстями. Создавалось впечатление, будто все прошлое человечества сводилось к некой чудовищной резне, результат которой представал теперь в виде огромной массы костей, которая медленно, по мере выделения секреций, срасталась, превращаясь в единую монументальную чудовищную окаменелость. Влажный воздух был наполнен сладко-болезненным, затхлым запахом, и единственным звуком было хриплое дыхание беглецов.

— Боже мой, — выдохнула испуганно Финн, схватив и крепко сжав руку Хилтса.

— Спокойно, наверху наверняка еще есть живые люди. Идем, — сказал он.

Вместе они направились по коридору, всматриваясь вперед, в мертвый сумрак. Примерно через каждые пятьдесят футов от коридора отходили боковые тоннели, перекрытые коваными железными решетками. Было ясно, что большую часть катакомб власти блокировали, поскольку в противном случае получившие возможность блуждать где попало люди исчезали бы бесследно и навсегда. Потом им попалась на глаза тачка с лопатой, брошенной поперек нагруженных на нее костей, — похоже, в гигантском склепе до сих пор проводились какие-то работы.

— Постой!

Хилтс остановился, повернулся и прислушался. Поначалу была только тишина, потом они оба услышали тихие звуки, похожие на те, которые издают скребущие пол в амбаре крысы. Скрип влажного гравия под ногами бегущих.

— Они!

Хилтс затравленно огляделся по сторонам, схватил лопату с тачки и взвесил ее в руке, прекрасно понимая, что против огнестрельного это оружие не потянет. И тут Финн заметила, что железные ворота бокового хода висят на одной петле.

— Туда! — указала она.

Хилтс кивнул. Они пересекли коридор и протиснулись в отверстие. Шаги преследователей приближались. Хилтс повернулся, поднял узкие ворота и с громким, заставившим их вздрогнуть противным скрежетом засунул ржавые штыри в каменные гнезда.

— Нет! — воскликнула Финн со стоном.

— Что?

— Посмотри!

Она указала сквозь решетку. Там на полу тоннеля, на расстоянии десяти футов, валялся новенький паспорт. Тисненный золотом канадский герб горделиво поблескивал в унылом свете тусклых потолочных ламп.

— Это чей? — спросил Хилтс.

Финн полезла в карман и вытащила полученный не более часа тому назад документ.

— Идиот! — простонал Хилтс, имея в виду себя.

— Что делать? — спросила Финн.

— Надеюсь, они не заметят, — сказал Хилтс и увлек Финн в тень.

Шаги теперь раздавались совсем близко. Неожиданно для себя девушка физически ощутила непроглядную тьму позади них, причем ее воображение мигом дорисовало ей то, что в этой тьме таится. Мили коридоров, миллионы скелетов и вдвое больше незрячих глаз, уставившихся в вечность.

Шаги замедлились. Финн увидела тень, отбрасываемую преследователем в тусклом потолочном свете. Шаги замерли. Человек — он был один — увидел паспорт и теперь пытался сообразить, что это значит. Когда он шагнул в собственную тень, стало ясно, что это все тот же бородач из машины, сумевший снова сесть им на хвост. В руке он держал очень современного вида, плоский, из какого-то черного полимера автоматический пистолет с насаженной на ствол, похожей на длинную сосиску штуковиной. Глушитель, догадалась Финн. Он намерен убить их, не поднимая шума.

Бородач наклонился, чтобы поднять паспорт, но тут штыри ворот заскрипели в гнездах, проседая поглубже, а Хилтс вдобавок к этому, видимо наглотавшись сырого, промозглого воздуха подземелья, чихнул.

Бородач развернулся, с пушкой наготове. Поверх ствола оружия во тьму ударила зловещая, словно луч из глаза упыря, тонкая зеленая нить — его пистолет оказался снабженным не только глушителем, но еще и лазерным прицелом. Финн почувствовала на плече руку Хилтса, оттаскивающую ее еще глубже в темноту. Она затаила дыхание, тихонько попятилась и, чтобы ни на что не натолкнуться, вытянула во тьме руку. Пальцы ее коснулись костей.