Жестокий мир мужчин - Татьяна Полякова

Я продолжала размышлять об этом весь остаток дня и следующее утро. Без пятнадцати минут одиннадцать, так ничего путного и не решив, села в машину и отправилась к парку. По дороге костила себя на чем свет стоит. Если бы Сашка узнал… убил бы, наверное. Слава богу, он не знает… вполне возможно, я очень скоро пожалею об этом.

Возле парка я притормозила рочно в одиннадцать. Не знаю, чего я ожидала, но в тот момент чувствовала себя дурой: возле входа ни души. А что, если это розыгрыш?

Прошло минут двадцать, ничего не происходило, я совсем было собралась уехать, но передумала, вышла из машины И направилась в парк.

— Ася, — окликнул меня кто-то, я повернулась и увидела вчерашнего парня. Теперь он был в бейсболке, надвинутой на самые глаза, но я его сразу узнала.

— Привет, — отозвалась я не очень приветливо. Встречаться с ним в мои планы не входило, но теперь уже все равно.

— Привет, — ответил он, подходя ближе, потом указал на новенький «Форд», стоящий в стороне, и добавил:

— Поехали.

— Со вчерашнего дня ты разбогател? — усмехнулась я.

— Ага. Поехали.

— Ничего не выйдет. Я на машине и не намерена ее покидать.

Я уже повернулась спиной, но тут он ухватил меня за локоть.

— Тебя ждут, — сказал серьезно, а я нахмурилась.

— Кто, интересно?

— Человек, который звонил тебе вчера около пяти и назначил встречу в одиннадцать возле парка. Я вроде бы задумалась.

— Так это не случайно… я имею в виду, что вчера ты следил за мной?

— Конечно. — Он улыбнулся, потянул меня за локоть и добавил вполне по-человечески:

— Не беспокойся, все нормально. Поговорите, и я тебя доставлю назад. А за твоей тачкой присмотрят.

— Слушай, — притормозила я. — Что-то не хочется мне ехать. Пожалуй, я дурака сваляла…

— Просто разговор, — развел он руками. — Не бери в голову…

— Ну, если ты обещаешь, — хмыкнула я и бодро зашагала рядом, никакой бодрости не ощущая. Мы сели в «Форд» и тронулись с места.

— Тебя правда Мишей зовут? — задала я вопрос.

— Конечно, — удивился он. — И ты мне нравишься, так что я почти не врал. Правда, живу далековато от твоего дома и вчера увидел тебя впервые.

— А куда мы едем? — Если парень разговорчивый, отчего же этим не воспользоваться. Он хохотнул.

— Сейчас узнаешь. Потерпи немного.

Между тем мы уже выехали из города, и, честно скажу, это меня не порадовало. Я все больше беспокоилась, а на Мишу смотрела с подозрением. Он то и дело поворачивался ко мне и улыбался. Да, умной меня точно не назовешь… Ну надо же, и Сашке ничего не сказала…

Мы свернули на проселочную дорогу, впрочем, она быстро оборвалась возле больших деревянных ворот. Высоченный забор скрывали кусты боярышника. Я покрутила головой и увидела стайку ребятишек с удочками, они, весело переговариваясь, прошли в пяти шагах от машины, заметив Мишу, сказали недружно:

— Здравствуйте.

Он ответил с улыбкой:

— Привет, шпана.

А я успокоилась, очень уж мирная картина вокруг, чтобы клацать зубами и падать в обморок.

Въезжать в ворота Миша не стал, развернулся и заглушил мотор, продемонстрировав улыбку, широкую и дружескую, точно хотел меня успокоить, и предложил:

— Пошли.

Мы направились вдоль забора, свернули влево, и моим глазам открылся дачный поселок, довольно большой. Сделав еще один поворот, мы оказались возле калитки. Миша распахнул ее и сказал:

— Прошу.

Через дорогу шла женщина с трехлитровой банкой молока, она крикнула:

— Миша!

Мы оглянулись, и женщина зашагала быстрее.

— А я к вам. Вот, возьми, Василич заказывал.

— Здравствуйте, — обрадовалась я, женщина кивнула, улыбнулась и спросила:

— Гости у вас?

— А как же без гостей? — ответил Миша, принимая из ее рук банку. — Зайдешь? Чайку попьем.

— Вечером. Пойду Валерку искать, ушел, чертенок, на рыбалку, шести не было, и по сию пору не вернулся. Беспокоюсь.

— Щуку принесет, зови на уху.

— А как же… — Женщина зашагала по дороге, Миша, глядя ей вслед, крикнул:

— Петровна, увидишь Катерину, напомни, что часам к десяти ждем!

— Да разве ж она забудет, — не оборачиваясь, махнула рукой женщина, а мы по песчаной тропинке направились к симпатичному двухэтажному домику. Впрочем, дом был не таким уж и маленьким. Четыре окна внизу, огромное окно с резным балконом на втором этаже, ромбовидную башенку венчал флюгер в виде петушка, выкрашенного золотистой краской? он весело блестел на солнце, пребывая в неподвижности. Кусты раскидистых роз обвивали веранду первого этажа и часть стены. Земной рай…

Встреча у калитки и образцовая дача должны были окончательно успокоить меня, но почему-то окружающее здорово отдавало бутафорией, точно кто-то не очень умело разыгрывал передо мной спектакль.

— Ваша соседка? — спросила я.

— Да. Местная, корову держит, мы у нее молоко берем, а по вечерам играем в лото. Дачная жизнь, одним словом.

Мы шли вдоль веранды. Чуть ускорив шаг, Миша обогнал меня, поднялся на резное крылечко и поставил банку в тень. В этот момент из-за дома послышался голос:

— Миша, это ты?

— Я, — громко ответил он и опять сказал:

— Идем.

А я кивнула, голос был тот самый, который я вчера слышала по телефону.

Мы завернули за угол дома и оказались в саду. Сад довольно большой, яблоневый, с этой стороны к дому примыкала открытая веранда, к ней мы и направились. Я поднялась на три ступеньки и замерла в некотором недоумении. Судя по голосу и манере говорить, обладатель таковых представлялся мне сухоньким старичком с благообразной внешностью, в легком костюме без галстука и непременно в белой панаме. Может быть, с тростью. Вероятно, с насмешливыми глазами и скользкой улыбкой.

В кресле сидел очень крупный мужчина, на вид вовсе не старый, лет пятидесяти пяти, может, чуть больше. Огромные руки лежали на подлокотниках кресла. Такими руками, должно быть, удобно гнуть подковы. Одет он был в пижаму, куртка застегнута только на две пуговицы, и глазам моим предстала мощная волосатая грудь, золотая цепь на бычьей шее и тяжелый крест. Физиономия «старичка» была под стать всему остальному: крупные черты, бритый наголо череп, приплюснутый нос, точно смазанные губы. Я не удержалась и присвистнула.

— Здравствуй, Ася, — произнес тип в кресле и широко мне улыбнулся, блеснув золотыми коронками.

— Здрасьте, — кивнула я, сделала шаг навстречу хозяину и только тогда поняла, почему он сидит как-то странно: у мужчины не было обеих ног по самый пах. Я вроде бы дернулась, сглотнула и убрала с лица дурацкую улыбку.

Миша пододвинул мне стул, подмигнул, стоя спиной к хозяину, и исчез в доме. Я села, стараясь смотреть в лицо мужчине и не опускать взгляд на плед, и спросила:

— Как мне вас называть?

— Зови Яков Васильевич.

Я кивнула, и некоторое время мы молчали, стараясь что-то там усмотреть в лицах друг друга.

Появился Миша, толкая перед собой сервировочный столик. На нем стояли электрический самовар, чашки, варенье в красивой вазочке и разнообразные сладости в большом блюде.

— Угощайся, — предложил мне Яков Васильевич. — Жизнь у нас дачная, а при такой жизни чай — первое удовольствие.

Миша опять скрылся в доме, а я приподнялась, разлила чай в чашки, одну подала хозяину, а вторую взяла себе, устраиваясь поудобнее. Все происходящее необыкновенно интересовало меня.

— Гадаешь, кто я и зачем позвал? — вдруг усмехнулся хозяин, а я покачала головой.

— Я не цыганка, гадать не мастерица. Может, сами объясните?

— Может, — кивнул он. — Ты угощайся, будь как дома. Если надо чего, только скажи. Может, коньяк?

— Ого, — усмехнулась я. — Неужто интересовались моей особой?

— А как же. Человек я любопытный. И в моем положении грех этот извинителен. Чем еще заняться инвалиду, как не чужими секретами? Вот сижу, точно паук, и сплетни собираю. Словечко там, два здесь, так жить веселее.

— Должно быть, вы хорошо знали погибших на Катинской? Они ваши друзья… или соратники… Не знаю, как выразиться, чтобы вас не обидеть.

— А ты не бойся, я не обидчивый.

— Думаю, ласковым интонациям в вашем голосе доверять особо не стоит. Человек вы опасный. Он засмеялся.

— Я был опасным. Пока на ногах стоял. Был да весь вышел. Теперь живу пенсионером. Хорошо, Мишка рядом. Славный парень.

— Он ваш родственник?

— Вроде того. Помру, хоть будет кому добро завещать. И зло тоже.

— Не очень весело звучит. — Я отставила чашку и посмотрела на хозяина. — Может, скажете, зачем позвали? Неужто чай пить?

— Я ж тебе говорил: любопытный я. Очень хотелось на тебя взглянуть. Слух прошел, ты вроде людей расспрашиваешь, узнать чего-то хочешь. А вот зачем?

— А зачем мне вам об этом говорить? — пожала я плечами и стала смотреть на клумбу возле веранды — ухоженную, радующую глаз пестрыми цветами.

Яков Васильевич довольно хохотнул.

— В самом деле, зачем? Но ты все-таки расскажи… Я покосилась с удивлением, а он продемонстрировал в широчайшей улыбке все свои золотые зубы.