Рейтинговые книги
Читем онлайн Довлатов - Анна Ковалова

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 29 30 31 32 33 34 35 36 37 ... 75

Дмитрий Кленский:

На работе Сергей вел себя очень тихо и разговаривал мало. Сейчас я понимаю, что тогда он просто наблюдал и внимательно слушал. За пределами редакции можно было наблюдать противоположную картину. В Доме печати у нас раньше был очень знаменитый бар. Там продавали спиртные напитки, которые раньше были только в буфете ЦК. Так что в этот бар все мы как пчелы слетались. Очень часто там можно было встретить Довлатова, который занимал два с половиной обычных места — он был огромным человеком. Вокруг него всегда собиралась веселая и шумная компания, которая, наверное, действовала на нервы нашим эстонским коллегам. Мне тоже иногда казалось, что так громко вести себя нельзя.

Мы снова вышли под дождь. Окна ресторана «Астория» призывно сияли. Фонарь выхватывал из темноты разноцветную лужу у двери…

Стоит ли подробно рассказывать о том, что было дальше? Как мой спутник вышел на эстраду и заорал: «Продали Россию!..» А потом ударил швейцара так, что фуражка закатилась в кладовую… И как потом нас забрали в милицию… И как освободили благодаря моему удостоверению… И как я потерял блокнот с записями… А затем и самого Кузина…

Проснулся я у Марины, среди ночи.

(Сергей Довлатов, «Компромисс»)

Дмитрий Кленский:

Помню, я по радио услышал, что убили Альенде. Я, пораженный, выбежал в коридор и закричал идущему мне навстречу Довлатову: «Альенде убили! Альенде убили!» Он загородил мне проход и сказал: «Ну что ты? У тебя в стране каждый день кого-то убивают или притесняют, а ты кричишь из-за того, что где-то там убили Альенде». Довлатов меня успокоил, я подумал, что он во многом прав. Мы тогда жили не столько реальностью, сколько идеями. Сегодня идеи оказались даже не на втором плане, они почти исчезли — и мы за это расплачиваемся.

Сергей Боговский:

По этой маленькой истории вполне можно судить об отношениях Довлатова и Кленского. Они друг друга знали очень хорошо, Довлатов к нему относился критически, потому что Кленский по своей природе был идеалистом и социалистом. Сергею это претило. Он всегда подчеркивал, что к жизни надо относиться со здоровой долей цинизма, и именно цинизм — показной или подлинный, уже неважно — ему был более всего симпатичен в людях. Довлатов был человеком интеллигентным и очень воспитанным, несмотря на все свои пьяные эскапады, и прекрасно умел себя вести. Так что если он что-то делал не так, он делал это сознательно. Сергей мог человека обидеть очень сильно, поскольку прекрасно владел словом. Митю он действительно обидел и был, по-моему, неправ. Во-первых, я думаю, не стоит награждать персонажей фамилиями прототипов — это неправильно. Во-вторых, не надо возводить напраслину. То, что в «Компромиссе» написано про Кленского, — напраслина чистой воды.

Алла врала что-то трогательное в своей неубедительности, якобы Одри Хепберн прислала ей красящий шампунь…

Потом она уединилась с Митей на кухне. А Кленский обладал поразительным методом воздействия на женщин. Метод заключался в том, что он подолгу с ними разговаривал. Причем не о себе, о них. И что бы он им ни говорил: «Вы склонны доверять людям, но в известных пределах…» — метод действовал безотказно и на учащихся ПТУ, и на циничных корреспонденток телевидения.

(Сергей Довлатов, «Компромисс»)

Дмитрий Кленский:

Обо мне в «Компромиссе» нет ни слова правды. Во-первых, мы с ним не так уж много общались, когда работали в «Советской Эстонии». Я тогда был еще начинающим журналистом, а он общался с корифеями. Например, Михаил Рогинский был журналист всесоюзного уровня — это было всем известно. Но дело даже не в том, что Довлатов изобразил меня не тем, чем я был на самом деле. Я считаю, что выставлять в своих произведениях людей под их подлинными фамилиями абсолютно безнравственно в любом случае — правду ты пишешь или нет. Моя фамилия принадлежит мне, и никакой писатель — хоть Довлатов, хоть Лев Толстой — не имеет права использовать чужое имя. Многие мне возражают: «Что ты! Это такая честь — попасть в прозу Довлатова!» Я лично не радуюсь такой чести.

Моя сестра считает, что гениальному человеку многое прощается. Я, например, так не думаю. Потому что нельзя ничего делать за чужой счет.

Я не понимаю, почему я должен всем объяснять, что он мне приписал следующие вещи. Тем более не понимаю, почему мои московские родственники, которых я даже не знаю, должны написанное в «Компромиссе» бесконечно опровергать, оправдываться даже. Я думаю, писатель прежде всего должен быть высоконравственным человеком. В этом смысле я бы Довлатова на одну полку с Чеховым не поставил.

Довлатов, по словам Тамары Зибуновой, рассказывал ей, что чувствует себя виноватым перед многими людьми из нашей редакции. То есть он сам понимал, наверное, что поступил неправильно. Но любой журналист знает, что когда материал опубликован, ничего не исправишь, какими бы ни были угрызения совести.

Тамара Зибунова:

Митя Кленский отреагировал на «Компромисс» совершенно естественным образом. Он сам фигура трагическая. Когда во время перестройки Митя ратовал за отделение Эстонии, его травили русские. Апеллировали, кстати, к «Компромиссу»: вот что ваш любимый Довлатов написал про Кленского.

— Короче. Общий смысл таков. Родился счастливый человек. Я бы даже так выразился — человек, обреченный на счастье!

Эта глупая фраза так понравилась редактору, что он выкрикнул ее дважды.

— Человек, обреченный на счастье! По-моему, неплохо. Может, попробовать в качестве заголовка? «Человек, обреченный на счастье»…

— Там видно будет, — говорю.

— И запомните, — Туронок встал, кончая разговор, — младенец должен быть публикабельным.

— То есть?

— То есть полноценным. Ничего ущербного, мрачного. Никаких кесаревых сечений. Никаких матерей-одиночек. Полный комплект родителей. Здоровый, социально полноценный мальчик.

— Обязательно — мальчик?

— Да, мальчик как-то символичнее.

— Генрих Францевич, что касается снимков… Учтите, новорожденные бывают так себе…

— Выберите лучшего. Подождите, время есть.

— Месяца четыре ждать придется. Раньше он вряд ли на человека будет похож. А кому и пятидесяти лет мало…

— Слушайте, — рассердился Туронок, — не занимайтесь демагогией! Вам дано задание. Материал должен быть готов к среде. Вы профессиональный журналист… Зачем мы теряем время?..

(Сергей Довлатов, «Компромисс»)

Иван Трулль:

Я работал в ЦК эстонской компартии в секторе печати, радио и телевидения. Соответственно, мне приходилось курировать издание газет, в том числе и «Советской Эстонии». Я обратил внимание на то, что в этой газете появляются интересные заметочки, написанные очень хорошим языком. Автор их — Довлатов. Эта фамилия была мне совершенно незнакома. Я спросил редактора Туронка: кто такой этот Довлатов — рабкор или корреспондент? Он ответил мне даже с гордостью, что это штатный работник газеты. Я тут же поздравил его с новым и интересным автором. Надо сказать, что Довлатов всегда был у нас на хорошем счету. От сектора печати тогда во многом зависело, что о человеке думают. Мне он сразу очень понравился, и ни одного нарекания в его адрес я не слышал.

Михаил Рогинский:

После того как наш замечательный редактор Юрну стал министром культуры, к нам прислали Туронка. Генрих Францевич был по-своему человек очень милый. Эстонского языка он не знал, но была в нем какая-то западность, польская учтивость. Он был человеком очень особенного воспитания. Туронок был как бы либерал и в то же время любил говорить «наша партия», «Иван Густавович» (так, понижая голос, он называл нашего первого секретаря). Но, в общем, он был нормальным человеком. Туронок мог с нами выпить, поддержать компанию.

Дмитрий Кленский:

Сергей написал, что мы с Рогинским скептически относились к советской власти — и в этом он был совершенно прав. Разумеется, я всегда считал и считаю, что ничего отвратительнее лизоблюдства перед властью быть не может. Но это не значит, что нужно плевать на нее, изгаляться над ней. А Сергей безбожно поиздевался над главным редактором, который, между прочим, очень много сделал для него. Сейчас многим непонятно, как трудно было беспартийному попасть в номенклатурную газету. Тем не менее Туронок беспартийного Довлатова принял и рисковал при этом своей карьерой. Поэтому мне просто неприятно читать те сцены «Компромисса», в которых упоминается его фамилия. Я слышал, что, когда Туронок в Москве прочитал написанное Довлатовым, он от сердечного приступа умер.

1 ... 29 30 31 32 33 34 35 36 37 ... 75
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Довлатов - Анна Ковалова бесплатно.
Похожие на Довлатов - Анна Ковалова книги

Оставить комментарий