Тайна красного чемодана - Анри Магог

Лакей исполнил приказание и, осмотрев, есть ли в предназначенной нам комнате вода и полотенца, оставил нас одних. Дольчепиано дал ему спуститься с лестницы.

– Теперь идите сюда! – шепнул он мне.

Мы вышли в коридор. Десятый номер находился через комнату от нас. Мой спутник подошел к нему, вынул из кармана ключ и открыл дверь.

– Мы рискуем быть пойманными на месте преступления, – усмехнулся он. – Но я надеюсь, если только мои приказания были в точности исполнены, что этого не случится. Да и, наконец, что за беда? Надо рисковать.

Он вошел в комнату и, сделав мне знак следовать за ним, запер дверь.

Это была большая комната в два окна. Спущенные на окнах шторы делали ее в данный момент полутемной, но тем не менее, когда мои глаза привыкли к этой темноте, я рассмотрел стоявшую посредине большую двухспальную кровать, туалет, с лежавшим на нем полотенцем, и в углу на стуле небольшой дорожный мешок и несколько пакетов.

Все было в порядке! Можно было подумать, что сюда входили только на несколько минут, чтобы оставить багаж.

Дольчепиано мгновенно окинул взглядом комнату и подошел к пакетам. Один за другим он брал их в руки, взвешивал, ощупывал и уверенно определял содержимое.

– Палка… Ручка из Милана… Три зонтика… Гребенки, щетки, флакон… Белье… Платье… Все это неважно… Т. е. без этикеток… Ничего не узнаешь… Все это случайные покупки во время путешествия, по мере надобности… вот посмотрим мешок…

Он осмотрел его со всех сторон.

– Да, это другое дело!… – задумчиво произнес он. – Здоровый замок. Его выбрали неспроста. Сюда, действительно, можно прятать ценные вещи.

– Откройте! – нетерпеливо воскликнул я. – Довольно вы им любовались.

– Еще минуту! – возразил Дольчепиано. – Дайте мне возможность высказать свои соображения, чтобы проверить потом, прав я был или нет. Я сказал: ценные вещи; но их обыкновенно не возят с собой по гостиницам, где они рискуют быть украденными первым встречным. В силу этого мы имеем основание предполагать, что в этом мешке нет так называемых ценных вещей в прямом смысле этого слова. Следовательно, в нем или какие-нибудь пустяки, или вещи, похищение которых поставило бы вора в затруднительное положение… Гм!.. Как вам понравится подобное рассуждение? Мы находимся во Франции, таможня далеко. Опасны только одни воры. Можно спокойно положить сюда стесняющие нас вещи.

Он попробовал открыть мешок. Но тот оказался запертым на ключ.

– Досадно! – пробормотал он. – Придется испортить всю вещь. Иначе никак не открыть. Такой замок! Но что же делать? Не оставлять же на добычу другим!

Он вынул из кармана небольшой нож, открыл его и ввел в скважину замка.

– Я делаю это, чтобы доставить вам удовольствие, – сказал он, нажимая на замок. – Любопытство очень дурной недостаток, дорогой мистер Вельгон, а ваше в особенности переходит все границы.

В его голосе снова послышалось так изводившая меня ирония. Чем она была вызвана? Я не мог этого понять. Послышался треск, замок подался.

– Наконец-то! – торжествующе воскликнул Дольчепиано, заглядывая в широко раскрытый мешок.

– Теперь получайте подтверждение моих гипотез, дорогой мистер Вельгон, – весело произнес он. – Правда, я был почти уверен в подобном результате, но теперь, хотя я еще не видел этого человека, я готов поклясться, что это он.

– Назовите же его наконец! – воскликнул я, выведенный из терпения его медлительностью.

– Взгляните-ка на это! – сказал он вместо ответа, протягивая мне кусочек картона, с темневшим на нем пятном.

Это был билет первого класса от Виллара до Ниццы.

– Это тот самый билет, – пояснил Дольчепиано, – которого не оказалось при убитом Монпарно. Убийца не пожелал оставить его при нем.

– Вероятно, из-за этого пятна, которое есть не что иное, как отпечаток окровавленного пальца, – заметил я, рассматривая билет.

Однако, не ошибались ли мы? Не были ли мы увлечены желанием во что бы то ни стало отыскать убийцу. В таких случаях нельзя действовать легкомысленно. Одного подобного доказательства еще не достаточно.

– Это, может быть, простое совпадение, – заметил я.

– В таком случае, вот вам еще одно совпадение. Число, когда был куплен этот билет.

Действительно, на одном из концов билета сохранились какие-то цифры. Они в точности совпадали с годом и числом того дня, когда было совершено преступление.

– Это уже важная улика, – согласился я.

– А это? – торжествующим тоном произнес Дольчепиано, вынимая из мешка небольшой мундштук.

– Мундштук господина Монпарно! – воскликнул я. – Да, да, я помню, его жена говорила мне, что убийца захватил в числе прочих вещей и мундштук. Вы правы, сомнений быть не может. Это он.

– А вот и ключи!

Итальянец вынул из мешка связку ключей и положил их на стол.

– Два ключа от входных дверей, один, очевидно, от подъезда, другой от квартиры… Эти ключи, меньших размеров, вероятно, от шкафов и комодов.

– Ключ от сундука отсутствует, – заметил я. – Это вполне естественно, так как при помощи его была совершена кража и сам ключ найден мной в помойном ведре. Странно, что злоумышленник не унес его с собой, а предпочел оставить на месте преступления.

По губам Дольчепиано скользнула ироническая улыбка.

– Это ему было бы не легко сделать.

– Почему?

– Потому что никакого грабежа и не было совершено, мистер Падди.

– Как не было! – воскликнул я в негодовании. – А взорванный сундук? Как вы это объясните?

– Мы об этом потом поговорим. А теперь послушайте, что я вам скажу, и взгляните на это.

Он опустил руку в карман и вынул оттуда кусок картона и сложенный пополам лист бумаги.

Кусок картона представлял собою бандероль, какую обыкновенно употребляют для посылок модные магазины. На ней стоял адрес Саргасса, извозчика в Пюже-Тенье.

Бумага оказалась счетом одного из магазинов в Ницце на имя того же Саргасса.

– Полный костюм велосипедиста, шапка, фланелевая рубашка, пара чулок для спорта, – прочел Дольчепиано, подчеркивая ногтем перечисленные в счете предметы. – Пересылка была заранее оплачена, как и все вышеупомянутые вещи, что видно из счета. Как вы думаете, этот костюм предназначался Саргассу?

– Само собой разумеется, нет.

– Так! Посмотрите на число. Посылка была отправлена за два дня до совершения преступления.

– Что вы говорите! – воскликнул я. – Значит, он предназначался…

– Сообщнику? Конечно. Этот костюм был у него надет под блузой. Теперь будьте внимательны. В котором часу произошел взрыв в сундуке?

– В шесть часов вечера, – ответил я. – Фитиль мог быть зажжен часов около пяти.

– Следовательно, вор должен был находиться в Ницце уже в четыре часа дня. Между тем мы знаем, что человека в блузе видели в Тине около пяти часов утра.

– После чего его след был потерян.

– Подождите, в восемь часов утра в Везюби появляется неизвестный человек, одетый в велосипедный костюм, толстые вязаные чулки, коричневые с красными и зелеными полосами и обыкновенные тонкие сапоги. Мало того, если на нем уже нет рыжего парика, борода все-таки существует и вполне схожа с бородой человека в блузе. Судебные власти держали это открытие в тайне.

– От восьми часов утра до четырех часов дня он мог десять раз доехать до Ниццы.

– Постойте. В Везюби он садится на трамвай. Едет в течение четырех часов, выходит в Сен-Мартене, нанимает мула и переезжает итальянскую границу. Тут уже мы действительно теряем его след. Но нам это и не важно, так как в то время было уже более четырех часов дня. Из этого вы видите, что он не мог быть в Ницце и вся история с грабежом – одна выдумка.

– Но я сам видел ключ, – заметил я.

– Это доказывает только то, что господин Монпарно, уезжая, не взял его с собой и он преспокойно оставался на улице Пасторелли, – насмешливо ответил Дольчепиано.

– Боже мой! Но кто же тогда положил фитиль? – испуганно воскликнул я.

– Кто? Вы, может быть, догадаетесь, когда я назову вам имя нашего молодца, – бросил он на меня какой-то странный взгляд.

– Прошу вас, не томите меня больше, – взмолился я. Дольчепиано вынул из кармана часы.

– Теперь я могу сказать. Он, вероятно, уже арестован. Это Антонин Бонассу.

На моем лице, вероятно, отразились в эту минуту все цвета радуги.

– Антонин Бонассу? – повторил я, бессмысленно глядя на Дольчепиано.

В моем мозгу мгновенно пронеслись самые ужасные предположения.

Мое самозванство обнаружено. Я заподозрен в убийстве. Итальянец играет со мной, как кошка с мышью, ожидая момента задушить меня своими когтями.

Все последние события: встреча в поезде, комедия с арестом, в которой сознательно принимали участие контролер, агент и главный комиссар, наконец, это посещение гостиницы, осмотр принадлежащих убитому вещей, все это было придумано с одной целью: вырвать у меня признание. Дольчепиано внимательно следил за мной, замечал каждую перемену в моем лице и, видимо, ждал, чтобы я так или иначе выдал себя. Наконец, убедившись в бесплодности своих ожиданий, он решил идти напролом и бросил мне в лицо мое собственное имя.