Война нервов - Михаил Нестеров

– Я привык к массивам любого рода, – ответил Габриель. – На самом деле имен немного: ты назвал пять. Включая мое. – Он повысил голос: – Не называй меня Гилей!

Лобингер кивнул и продолжил:

– Томас Хассель. Его можно назвать зачинщиком. Он давал приятелям темы для обсуждений, что сейчас принято называть информацией к размышлению. В 1943 году через руки Хасселя прошла шифровка, содержание которой говорило об агенте швейцарского МИДа и о том, что он был не последним человеком в операции по переброске двух тонн золота из Швейцарии на адрес немецкого посольства в Мадриде.

– Эти данные ты получил от швейцарских источников?

– В основном из архивов «Штази». Много очень интересных документов ждут своих покупателей. Кстати, я потратил двенадцать тысяч долларов.

– Отлично, – равнодушно отозвался Габриель. Эта мизерная сумма вызвала на его губах презрительную усмешку. Всего двенадцать тысяч долларов не за тайну, а за подлинную историю и подлинные документы…

– К счастью, мне не пришлось иметь дело с американцами, – продолжил Лобингер, бултыхая ногами в бассейне. – Как ты знаешь, весной 1990 года документы службы безопасности «Штази», содержащие ценную информацию, в результате денежной сделки попали в руки заинтересованных сотрудников ЦРУ. Затем контрабандой были вывезены в Штаты. Значительную часть разведывательного архива восточным немцам удалось переправить в Советский Союз. Другая часть документов уцелела благодаря расторопности офицеров службы безопасности Восточной Германии, имевших доступ к хранилищам и успевших опередить разъяренные толпы восточных немцев: в январе 1990 года они штурмом взяли здание штаб-квартиры службы безопасности на Норманнен-штрассе в Берлине. Офицеры безопасности должны были сделать все возможное, чтобы архивы не попали в руки рядовых немцев, потому что папки с документами содержали имена секретных сотрудников «Штази». По горячим следам в те бурные времена их могли просто размазать по останкам Берлинской стены. Еще одна часть документов «Штази» пошла на продажу. Кто-то передал сведения в частные руки как залог спокойной жизни в новых условиях[17].

Лобингер выставил ладонь, как бы говоря, что он уже подходит к концу и рассказал все, что считает нужным.

– И, наконец, последняя категория. Есть агенты-наводчики. Маклеры. Они связаны с владельцами документов, которые уже давно обеспечили спокойное будущее своим детям. Это кадровые сотрудники Министерства госбезопасности ГДР. Незадолго до объединения двух Германий они разъехались в различные страны, прихватив значительную часть документов. Они занимаются исключительно продажей, – подчеркнул Лобингер. – Искать выгоду из самих документов – дело других людей. Они говорят себе: «Не распаляйся». И правильно делают. Продавцы же зарабатывают деньги на шантаже, включая, конечно же, шантаж политический. В ведомстве Гельмута Коля, к примеру, разведка «Штази» не прослушивала разве что туалетные комнаты. Стали всплывать такие подробности, после которых люди обычно сами подают в отставку, или их убирают с глаз подальше. Или пускают себе пулю в висок.

– Я понял, – быстро-быстро покивал Габриель. – Восточногерманская разведка не могла не проявить интерес к «мадридскому золоту», потому на протяжении ряда лет вела собственное расследование. И за дополнительной информацией ее сотрудники обращались в КГБ.

– Конечно, – улыбнулся Лобингер. – Но вернемся к нашему «тройственному союзу». К слову сказать, псевдоним швейцарского агента – Сокол. И это имя попало на глаза Хасселю лишь дважды. Последний раз – в 1945 году. «Согласовать место встречи с „Соколом“, – это первая телеграмма за подписью личного секретаря Риббентропа. Вторая, наоборот, ушла из мадридского посольства в Берлин через два дня: «Передача груза „Соколу“ тремя поверенными состоится у церкви Сан-Каэтано послезавтра в 22.30». Собственно генезис этих телеграмм лежит в основе операции по переброске золота в германское посольство в Мадриде. Советский разведчик сделал однозначный вывод: в последних шифровках, где снова упоминался агент Сокол, речь шла именно о золотых слитках.

– Он передал сообщение в Москву?

– Да. И получил спешный ответ: на все про все ему давалось два дня. Ему надлежало «пресечь попытку гитлеровского руководства вывезти золото из страны».

– Выяснил, кто был у Карла фон Фрикке на связи?

– Мадридское подполье.

– Имеешь в виду сторонников независимости?

– Да, да. Но Карл не мог воспользоваться их помощью. Объясню…

Габриель покачал головой, отказываясь от пояснений сыщика.

– Я все прекрасно понимаю. Информация о золоте, полученная от Хасселя, была озвучена в присутствии Рейтера и фон Фрикке, то есть о ней знали все три члена «тройственного союза». Нападение на транспорт с золотом третьих лиц говорит об утечке информации конкретно и о получателе информации – это мадридское подполье, криминальные элементы. Информатора вычислить проще простого: он один из трех.

Лобингер кивнул: «Правильно». И продолжил:

– Поэтому руководитель советского разведчика не стал подвергать его опасности. Карл фон Фрикке подогрел ситуацию, играя на окончании войны, молодости и так далее. Он добился согласия Хасселя и Рейтера и предложил свой план нападения на транспорт. И его план сработал. Нападение, с одной стороны, можно считать успешным. Но с другой… – Лобингер развел руками. – Судьба двух тонн золота до сих пор неизвестна.

«Только не мне», – мысленно произнес Габриель тоном «каждому свое».

– Карла фон Фрикке и в Союзе, и в Германии объявили предателем и заочно приговорили к смертной казни, – продолжал Лобингер. – Хасселя – только в Германии, как ты понимаешь. Где эти два человека – тоже неразгаданная тайна.

– Какова основная версия исчезновения Карла? – спросил Габриель, отчетливо представляя два трупа в доме Рейтера.

– Версий несколько, и все они основные. – Лобингер изобразил неопределенный жест рукой. – Но чаще всего в документах говорится именно о предательстве советского разведчика. В НКВД считали, что он, воспользовавшись информацией, присвоил золото и скрылся. Возможно, вместе с Хасселем. Но скорее всего – один, избавившись от шифровальщика. Судьба третьего участника нападения на транспорт с золотом прояснилась еще в 1945 году.

– Вот как? – Габриель мастерски изобразил удивление.

– Вильгельм Рейтер стал жертвой как обмана, так и злого рока. Он обвенчался с Марсией Гонсалес, и по ее вине в доме прогремел взрыв. Марсия погибла, Рейтер получил серьезные ожоги, ослеп. Фактически потерял лицо, стал неузнаваемым, другим человеком. Да, вот еще что, – вспомнил Лобингер. – Карл в одной из шифровок своему руководству сообщил, что Рейтер тайно посещал секту «Опус Деи». – Лобингер хмыкнул: – Извини, я оговорился. Религиозный орден. Надеюсь, я не оскорбил…

– У меня нет, не было и вряд ли прорежутся религиозные чувства, которые можно оскорбить. Ровно в такой же степени мне нет дела до личности первого еврея, испанца или швейцарца. Информация об «Опус Деи» заинтересовала руководство советской разведки?

– Разумеется. От Франко основатель ордена получал деньги, власть и секретную агентуру. Карлу пришла шифровка, в которой ему рекомендовалось посетить несколько проповедей, присмотреться к прихожанам.

– Карл придерживался рекомендаций?

– Об этом ничего не известно. – Лобингер взял короткую паузу. – Могу предположить, что он все же придерживался рекомендаций. В то время орден активно функционировал в Испании. Так вот, вступив в братство «Опус Деи», Вильгельм Рейтер ушел от дел мирских, часто проповедовал в Мадриде и Толедо. Он жил в большом доме, в престижном районе Мадрида. Влачил пусть не жалкое существование, но богачом не слыл. Значит, и золота у него не было. Единственный его владелец сейчас, может быть, смотрит на окружающий мир блеклыми глазами богатого восьмидесятилетнего старика.

– Карла фон Фрикке имеешь в виду или Хасселя?

– Безымянного советского разведчика. – Лобингер смущенно улыбнулся. – Если честно, то, как человек, я на его стороне.

Только сейчас Габриель открыл шкалики с коньяком. Передав одну бутылочку Лобингеру, он кивнул: «Будем».

Они выпили. После чего Габриель твердо посмотрел в глаза Лобингера и сказал:

– Перерой все архивы и установи имя советского разведчика. Найди его ближайших родственников. Полагаю, они ничего не знают о его судьбе.

– Разумеется, не знают. Но это другое задание, Гиля. Рассчитайся со мной за эту работу.

– Конечно. – Габриель допил коньяк и поставил бутылочку на мраморный пол. – Еще один вопрос. Родственники Рейтера…

Лобингер скрестил руки на груди, потом постучал сог– нутым пальцем по голове.

– Нет. Мой чердак забит до основания. Я могу кое-что выбросить, но не бесплатно. Мое личное мнение о родственниках Рейтера тебя интересует?