Дар Монолита - Сергей Клочков

Да, поселок изменился… постояв немного у бункера, я решил пройтись по единственной улочке, расчищенной от растительности. На старых кострищах снова горел огонь, рядом на ящиках, грубых лавках, а то и просто на земле сидели сталкеры. И в простеньких кожаных куртках с кустарной пропиткой и подшитыми кевларовыми подкладками, и в самодельных комбезах, даже в «Кольчугах» не самых старых моделей — публика подобралась пестрая. Кое-кто косился в мою сторону, иногда слышалось: «Тот самый… Лунь… вишь, башка седая, он, точняк… думали, сгинул, ага…», разговоры немного стихали, и я спиной чувствовал щекотку взглядов. Сталкеры, впрочем, народ к всяко-разным чудесам привыкший и удивляться почти разучившийся, поэтому гитарный звон, хохоток и тихое бряканье стеклотары у костров скоро возобновлялись. Знакомых никого не было, хотя какой-то угрюмый, мрачный на вид сталкер, одиноко сидевший в стороне от общих костров за своим маленьким огоньком, приветственно кивнул мне, поднял руку, после чего снова начал ворошить угли тонкой веткой, потеряв ко мне интерес. Точно так же, как знакомому, кивнули мне «свободовцы», один даже сказал: «Здарова, Лунь! Ты это, подходи, когда хабар сбросишь, посидим».

Я ответил, что, мол, всенепременно приду, походил по деревне еще немного, но так никого и не встретив из знакомых, отправился к «Старому Жмоту» в гости.

Бункер с тех пор, как я видел его в последний раз, сильно изменился. Не в смысле планировки, конечно, — ага, попробуй перестрой железобетонное подземелье метровой толщины, со всегда немного прохладными стенами со следами опалубки, сводчатые, низкие потолки и коридоры. Но вот расширить и благоустроить «фрименам» бункер очень даже получилось — когда-то заваренные двери были вскрыты, лестницы, ведущие на нижние уровни, расчищены, даже проведено электрическое освещение, видимо, от генераторов на «вспышках». Не один год сталкеры считали, что бункер на самом деле крошечный, едва одному торговцу с его запасами можно разместиться. Когда барыга или сгинул, что вряд ли, или, накопив достаточно денег, удалился в теплые края лечить ревматизм Зоны где-нибудь на горячих источниках под шум моря, что скорее всего, сталкеры обустроили бункер под убежище от Выбросов, удивившись, что помещений, оказывается, несколько и они не такие уж и маленькие. Заваренные двери в углублениях пола никто трогать не стал — в Зоне просто так заделывать проходы никто не станет, значит, причина была серьезная, кто знает, какая дрянь водится уровнем ниже. Да и никому, собственно, не было дела, что там, внизу, — возиться с намертво приваренными пластинами толстой стали охотников не нашлось. А потом какой-то сталкер разведал, что бункер барыги на самом деле вход в настоящий подземный комплекс, к стратегическим заводам, упрятанным под грунт на случай ядерной войны, и комплекс этот в разы больше подземелий даже Агропрома. Что есть железнодорожные ветки, ведущие на километры, в том числе и за пределы Периметра, что официальным властям, почти одновременно со сталкерами «вспомнившим» про подземные пути, пришлось пойти на значительные уступки. Наломав хороших дров, администрация НИИ и военное командование уже не рисковало закручивать гайки, а просто попыталось взять под контроль новые выходы из Зоны. Попытка провалилась с треском, и об этом самом провале принято было молчать — официальные власти были пока не в том положении, чтоб диктовать свою волю. Поэтому «Свобода» легко наладила снабжение по этим новым путям — у «фрименов» нашлись спонсоры и такие покровители, с желаниями которых были вынуждены считаться не только официальные власти Зоны, но также и далеко не последние лица государств, не исключая даже министров. Был слух, что «Свобода» вышла на богатые европейские институты, которые с радостью согласились на сотрудничество — НИИ в результате последних событий не был способен продолжать исследования и открытия так, как и раньше. Артефакты, документы, опыт «свободовцев» нашли признание у заинтересованных лиц. Получилось так, что «Долг» все еще пытался сотрудничать с международным, но на деле отечественным НИИ. «Свобода» же, ранее работавшая с десятками, если не с сотнями сомнительных заказчиков, почему-то резко порвала все старые связи и начала поднимать зарубежную науку, естественно, не безвозмездно. Оттуда, наверное, и взялись сильные покровители у «свободных»… а в мыслях сталкеров, выраженных в ПМК-переписке, появились предположения, что последний жестокий крах полузаконной, но такой стройной и взаимовыгодной системы, которую грубо сломали под флагом «законности и порядка», был не случаен. Или чья-то великая глупость, так неудачно сыгравшая во вред НИИ, или хорошо спланированная диверсия привели к тому, что Институт, по меткому выражению Зотова, остался «без штанов в чистом поле». По крайней мере так представлялось мне, и, похоже, правильно представлялось — старой системы больше нет, и надо как-то выживать в нынешней. Задел у меня, впрочем, был неплохой — НИИ, прижатый отсутствием перспектив, станет намного сговорчивее со сталкерами, в том числе и в финансовых вопросах — затраты на наши скромные услуги по сравнению с теми деньжищами, что делаются с Зоны, выглядят каплей в море. Если бы не предложение Зотова, то даже не знаю… пришлось бы самому искать надежных барыг и заказчиков, а это долго, муторно и весьма опасно — известны случаи, когда со сталкером расплачивались не денежной суммой, а пулей в затылок. НИИ, с которым я всегда работал, приносил, конечно, несколько меньше дохода, но по крайней мере выдавал документы, стабильно, без обманов платил за артефакты, и для меня всегда имелись вакансии на задания. Да и… не знаю, как бы это сказать. Может, это кому и безразлично или даже смешно, но мне было на самом деле приятно работать с «ботаниками». Чувство правильности того, что ты делаешь, для меня лично многого стоит. Знаешь, что арты найденные, пусть и за меньшие деньги, но в правильные руки уйдут, науке пользу сделают, что не только за бабки ты рубишься, но и как бы за идею. И сами «ботаники» народ очень приятный, положительный за редким исключением, есть в них, правда, убежденность, искра какая-то, которой не найдешь у местных барыг. Даже торговцы-посредники, что от «ботаников» со сталкером работают, словно заражаются этой самой искоркой. Сами душевнее становятся. Эх, Барин… самым лучшим ты был торговцем во всей Зоне. После тебя как-то и не очень тянет с другими торгашами, и уж тем более барыгами общаться.

— Чего задумался, сталкер? — мимо по лестнице пробежал «свободовец» — Заходи, не стесняйся, но… только вон стенку почитай сначала.

Я посмотрел на большой лист фанеры, где был нарисован, видно тем же художником, довольный «фримен» с дредами, указывающий на размашистую надпись:

«Привет, Мэн! Тебя всегда рады здесь видеть, будь ты честным одиноким бродягой, умным, начитанным ученым, неопределившимся, новым новичком или хотя бы даже долговцем. У нас тепло, светло, сытно, недорого — тебе понравится. Единственно, Мэн, в ответ на наше к тебе уважение как к гостю, уважай и хозяев — пушку запри в сейфе, тут ни врагов, ни мутантов нет, и стрелять никого не нужно. В ресторации, буде накушаешься как порося, сверх разумной нормы, то не глумствуй, мебель и соседей не ломай, иначе выкинем на мороз, а то и сами побьем больно и унизительно в воспитательных целях. Удобства оборудованы во дворе на северо-запад от бункера, а уж никак не за дверями — помни это, сталкер. Дудка, если что, не возбраняется, но и не поощряется — выбирай время и место.

У нас ты можешь поторговать — отсюда по коридору направо, и спроси Румына, он этими делами заведует.

У нас можно выпить и поесть горячего — это по лестнице вниз, в зал, где шум и вкусно пахнет. Короче, не ошибешься.

Еще у нас можно дрыхнуть и даже не очень хорошо, но жить — недорогая общая гостиница тоже по лестнице вниз, но в другую сторону — туда, где тихо и вкусно не пахнет. В общем, мимо не пройдешь. Удачи, друг!»

Под плакатом в ряд стояли десятки узких, стальных шкафчиков. В скважинах некоторых замков торчали ключи с номерными пластиковыми табличками. Я открыл один из них, аккуратно положил туда «сайгу» и пистолет. Немного подумав, отстегнул от пояса ножны «обсидиана» и, уже полностью разоружившись, запер сейф. Ладно, посмотрим, чем этот самый Румын дышит и сколько мне сегодня светит за мелочевку, которую в НИИ точно не возьмут.

Или я подзабыл, как эти самые румыны выглядят, или мне просто казалось, что они должны быть смугловаты, темноволосы, и поэтому при виде торговца я немного опешил. Волосы, как и у меня, были у Румына почти чисто-белого цвета, хотя сединой это назвать было сложно за счет слегка выраженного желтоватого оттенка. Бело-розовая кожа на тощем, почти костлявом лице, с хорошо заметной сетью вен, крупные глаза с красноватой радужкой смотрелись тоже очень странно, даже непривычно.