Дар Монолита - Сергей Клочков

Зотов уверенно опрокинул в себя стаканчик, хмыкнул.

— Да… действительно отменный коньяк… Так вот, Лунь, мое предложение такое. Занимайся тем же, чем и раньше — ходи в Зону, ищи этот… хм, как его… хабар. Если будет желание, да, именно желание, а не обязанность, сопровождай экспедиции. Просто не продавай сомнительным дельцам то, что найдешь, не подписывайся на их задания и просьбы. А я, со стороны НИИ, гарантирую, что цены на найденные артефакты будут ничуть не меньше, чем у местных дельцов, а за уникальные образцы ты будешь получать хорошие премии — государство, наученное горьким опытом, скупиться не собирается, поверь. Также за сопровождение экспедиций и доставку приборов в интересующие точки Зоны ты опять-таки получишь немалые по нынешним временам суммы. А со временем мы сделаем тебе все необходимые документы, поспособствуем с жильем и трудоустройством, будешь хотя бы тем же самым консультантом в московском отделении Института, это работа достаточно интересная, для тебя не сложная и денежная.

— Добро, — я кивнул, прикинув, что предложение Зотова для начала может оказаться неплохим заделом, шагом к тому самому домику. — Но у меня будет одно условие.

— Да?

— Хип. Пусть она получит те же привилегии, «белые» документы и возможность нормальной жизни, если решит покинуть Зону.

— Но… она ведь не будет работать на НИИ?

— Скорее всего не будет. Но ведь оформить ее работающей не так уж и сложно, верно?

— Хм, Лунь… Хорошо. Пусть будет так. Я согласен.

— Тогда по рукам, — я протянул ладонь, и Зотов охотно ее пожал.

— По рукам, старший научный сотрудник Лунь. — Проф улыбнулся. — За вами, кстати, отныне сохранена ведомственная квартирка в Чернобыле-7… Но, к сожалению, после известия о вашей смерти оттуда все вынесли, осталась только мебель, да и та в не очень хорошем состоянии.

— Я туда, если честно, возвращаться уже и не планировал, так что не страшно. Есть где спать и сготовить чего-нибудь горячего — уже хорошо, большего и не надо.

— В таком случае я оформляю пропуск на ваше имя. — Зотов поднялся. — И постараюсь договориться с Седым, чтоб не препятствовал вам свободно входить если не на весь «Росток», то хотя бы на нашу научную станцию.

* * *

«Жизнь налаживается», — подумал я, найдя свой тайник нетронутым. И «алмаз», и дистиллятор, и пистолет с детектором были на месте. «Прошитый» ПМК я, после некоторых раздумий, все же положил в рюкзак. Пусть компьютер за счет особенной, встроенной в схему платы уже не мог отправлять сообщения и подключаться к платным сетям, однако все прочие функции он сохранил, не исключая и полезной дополнительной — оставаться неузнанным при любых запросах с серверов. Машинка крепкая, очень надежная, практически «неубиваемая», а дополнительный ПМК, насколько я знаю, таскали с собой многие сталкеры, в основном забивая всю память второго мини-компьютера «игрушками», музыкой и даже фильмами. Оно и понятно — в случае «глушняка» или затяжного Выброса в схроне приходится сидеть подолгу, когда даже не часы — минуты считаешь после того, как и выспался, и наелся, и занять себя нечем, а «глушняк» еще даже за половину не перевалил. Единственно, перед тем как упаковать старый ПМК в рюкзак, я вынул из него «убитый» блок питания и вставил новый, на «вспышке» — Зотов позволил взять несколько полезных вещиц на складе станции. Естественно, я не скромничал — к дополнительному блоку питания набрал сменных фильтров для дистиллятора, солевых таблеток, упаковку нейростимуляторов и исключительно полезных в Зоне «медицинских наборов № 7», в которых были и аппликаторы, и антибиотики, и заживляющие средства, — несмотря на небольшой вес и компактность, набор этот был отличным дополнением к «штатной» походной аптечке сталкера. Кроме этих приобретений в нагрудном кармане комбеза лежали зеленая пластиковая карта-удостоверение «внештатного полевого научного сотрудника» с моим портретом и паспортной фамилией. Неожиданное повышение из «внештатных лаборантов» до «старших научных» давало приятные возможности не отчитываться у пропускников и не шарахаться от военных патрулей. Естественно, за роскошь обладания такой картой придется отрабатывать на НИИ, но игра определенно стоила свеч. Тем более что к скромным требованиям сталкера, а по совместительству «старшего научного» НИИ придется прислушиваться немного внимательнее, чем раньше. Главное — не наглеть.

Проф выполнил условие договора. Хип конечно же не досталось звания «старшего научного», а в остальном ее пропуск полностью соответствовал моему. Зеленая карточка «полевого научного сотрудника Архиповой Алены Андреевны» с когда-то родным, таким знакомым лицом на цветной фотографии, залитой в прозрачный пластик. Надо же, даже веснушки видны… Хип. Я поймал себя на том, что внимательно рассматриваю фото на пропуске. Зотов оформил ее как моего непосредственного помощника, но уровень доступа вполне позволял ей находиться в Зоне и без сопровождения. Надо бы дойти до Армейских складов — в ПМК на мой запрос уже пришел ответ, что Хип дошла до своих, жива-здорова, хотя и необычно замкнута, молчалива, даже не явилась на небольшой «междусобойчик», устроенный Фельдшером по факту «воскрешения» и возвращения девушки в свою группировку. Немного обидно было от факта, что сообщение, отправленное на ПМК Хип, осталось без ответа, поэтому пришлось узнавать о ее возвращении из обычного сетевого трепа «Свободы». Больше писать я ей не стал, но в одну из ходок решил дойти до Армейских — передать пропуск, ну и… поговорить, что ли. Ведь не ссорились, расстались не врагами, так отчего бы не посидеть где-нибудь в баре, в том же «Старом Жмоте», открытом «свободовцами» в бункере бывшего Кордона. Не то чтобы скучаю, нет, но… а, ладно.

Я сунул пропуск Хип в карман, затянул завязки рюкзака, проверил «сайгу», думая над маршрутом до Чернобыля-7. Через Свалку на бывший Кордон идти не хотелось, тем более Проф предупредил о том, что у развалин депо периодически появляются банды. Можно было попробовать пройти по Гнилой балке, там сейчас должно быть достаточно чисто — дождей, судя по сухим ямам у гигантской горы из бетонных обломков, ржавых балок и глинистой земли, давно не было. Исследовав склоны ближнего террикона на предмет скатившихся вниз артефактов, я пошел через чахлую рощицу на юг — к Кордону и дальше, по «новым» землям к научному городку.

Найти что-то в пересохших, в крупных квадратах потрескавшейся глины впадинах и небольших горках ржавого мусора было сложно. Во-первых, не водилось здесь серьезного товара, во-вторых, все сколь-нибудь пригодное для обмена подметалось сразу после Выбросов местными «мусорщиками» — обитателями развалин у ворот «Ростока». Обычный улов здесь — «трубки», «жгучая слизь», «русалочьи слезы», иногда «самоцветы» довольно низкого качества. Если повезет — «медуза» или даже «выверт», но обычно за день блужданий между кучами набирает местный сталкер хабара на банку тушенки, бутылку скверной водки и полбатона серого хлеба. Вон, кстати, ходит один такой, в шитом-перешитом комбинезоне, ворошит длинной палкой кучи гнилой листвы, заглядывает под обломки. Увидел меня, мазнул равнодушным взглядом заплывших глаз на испитом, синюшном лице и снова начал бродить по склонам фонящих гор, наплевав и на радиацию, и, похоже, на собственную жизнь. Нет… ловить здесь точно нечего.

Успел я подзабыть Зону, даже немного отвыкнуть от нее, и потому шел не торопясь, стараясь держаться в стороне от провешенных тропинок. Правило здесь простое: по «чистым» тропам ходить компанией хорошо, в идеале — с группой бойцов «Долга», для которых, собственно, эти самые тропинки и провешены. А одному лучше не рисковать — засад на Свалке и в спокойные времена хватало, а уж теперь и подавно. Места здесь «грязные», счетчик потрескивает постоянно, и не сказать, чтоб фон был серьезный, но эти тихие хрустящие звуки уюта совсем не создавали. И — крохотные болотца по пути, или пересохшие до первых затяжных дождей, или заполненные лоснящейся черной грязью. Хрящеватый, грязный песок, куртины желтой травы, широкие проплешины, которые желательно обходить стороной. И — лес. Ну, это, конечно, громко сказано, так, редкие чахлые деревца, которые сталкеры почему-то называли «карандашником», — с красноватой корой, ломкими веточками и прыщеватыми, изъязвленными листьями непонятной формы. Или осинки, обреченные засохнуть после очередного ядовитого дождя, или мутированные березки, обожженные «кислотным туманом», не поймешь. И посреди вот такого «карандашника», сгущающегося временами в непроходимые кусты, растут отдельные мощные деревья, из тех, чьи мутации оказались полезными для выживания в Зоне. Дуплистые, закрученные винтовыми колоннами, изломанные невероятными углами, эти бывшие сосны и рябины уже ничем не напоминали своих предков. На границе Свалки и Кордона лес становился заметно гуще и темней, под кронами деревьев частенько попадалась местная «дичь», в основном слепые псы, реже псевдособаки или кабаны — в особо тоскливые в плане заработков времена я захаживал в эти перелески. Копыта кабанов скупали ученые, при удаче случалось добыть крупную, здоровую псевдособаку — удивительное дело, но ее внешне неказистый, грубый мех почему-то пользовался огромным спросом, особенно ценными были хвосты. Буроватый, пятнистый, с длинным ворсом и коротким серым подшерстком, он стал почему-то очень моден среди миллионеров — возможно, по причине особенной редкости. В кустах у заброшенной дороги я видел пару ободранных туш псевдособак, до которых еще не добрались падальщики — следовательно, спрос на мех сохранился. На мою долю трофеев, правда, не нашлось — из всей живности я встретил пока только пару плотей, да и те поспешно скрылись за развалинами фермы. Но это, как оказалось, пока…