Возвращение Матарезе - Роберт Ладлэм

– Да, помню. Ты сказал: «Глядя на жреца, гадай, не скрывается ли под его облачением изменник». И все-таки, как тебе удалось догадаться?

– Этот разговор мы продолжим на воде. Где-то здесь затаился другой предатель, а на электронные системы безопасности я больше не полагаюсь… Те ребята, которые сейчас высадились из вертолета, входят в бригаду специалистов по антитеррористической деятельности. Они привезли с собой приборы и инструменты, с помощью которых можно будет выявить всех «жучков», как бы хорошо они ни были спрятаны.

– Знаешь, Косоглазый, должен сказать, что за столько лет ты немного набрался ума-разума.

– Я глубоко тронут твоим одобрением.

«Олбани таймс-юнион»

(Раздел деловой хроники, стр. 2)

Близящаяся консолидация коммунальных предприятий

Олбани, 2 окт. – Следствием постоянно растущих затрат на энергию и накладных расходов стали серьезные переговоры об объединении деятельности, которые ведут компании, предоставляющие коммунальные услуги, действующие от Торонто до Майами. Слухи об этих переговорах впервые просочились тогда, когда бостонская компания «Стандарт лайт энд пауэр», занимающаяся поставками бытовой электроэнергии, после резкого повышения цен на свои услуги столкнулась с настоящим потребительским бунтом, в котором приняли участие муниципальные образования, корпорации и отдельные семьи. Многочисленные промышленные предприятия, а также научно-исследовательские центры пригрозили перенести свою деятельность за пределы штата, экономика которого в настоящее время и так переживает не лучшие времена. Здравый смысл подсказывает, что за ними могут последовать университеты, и в совокупности Массачусетс превратится в совершенно обнищавший штат, а Бостон – в опустевшее гетто.

На все вопросы Джемисон Фаулер, исполнительный директор «Стандарт лайт энд пауэр», отвечал предельно откровенно: «Электроэнергия стоит денег, и положение дел становится только хуже, а не лучше. Где решение? Оно существует, оно очевидное, оно заключается в развитии ядерной энергетики. Но люди не хотят, чтобы атомные электростанции строили ближе ста миль от их дома, так что же нам делать? По-моему, у нас нет штатов с такими бескрайними пустынями. Но если мы объединим обширную сеть разрозненных коммунальных предприятий в консорциум под одним началом, цены рухнут уже в результате одного лишь устранения дублирования».

Мистеру Фаулеру вторит Брюс Эберсоул, президент «Южного объединения коммунальных услуг»: «Наши акционеры будут рады, а это в основном люди пожилые, наши любимые дедушки и бабушки; обслуживание населения улучшится вследствие повсеместной установки нового, более совершенного оборудования, и мы сможем с уверенностью смотреть в будущее. Без энергии не останется никто, от огромных мощных станков до простых электрических лампочек».

По поводу сокращения десятков тысяч рабочих мест мистер Эберсоул заявил: «Полагаю, мы переучим тех, кто способен учиться».

Одинокая фигура, стоящая в темноте в самой отдаленной части лодочной станции, смотрела сквозь дверной проем на волну, поднятую уходящим катером. Небольшое судно медленно продвигалось к середине бухты; три находящихся на его борту человека о чем-то разговаривали друг с другом. Скофилд, стоявший за штурвалом, постоянно оборачивался к остальным и бросал пару фраз.

Подполковник Лесли Монтроз достала из-за пазухи портативный телефон, набрала последовательность из тринадцати цифр и поднесла аппарат к правому уху.

– Круг Веккио, – ответил ей мужской голос. – Продолжайте.

– Три главных объекта ведут переговоры вне пределов зоны наблюдения. До прояснения ситуации не предпринимаю никаких шагов.

– Спасибо. Эта информация будет переправлена нашим людям в Лондон. Да, кстати, ваше новое оборудование будет доставлено вечерним шестичасовым вертолетом. Разрешение на отправку получено. Это будет пакет от вашего сына.

Глава 9

Мотор тихо тарахтел и плевался на холостых оборотах; катер покачивался на нежных волнах Чесапикского залива.

– Фрэнк, я по-прежнему ничего не понимаю, – сказал стоящий за штурвалом Скофилд, оборачиваясь к Шилдсу. – Ни на одном совещании я ни словом не обмолвился ни о Пастушонке, ни о сыне Пастушонка. Их нет в живых, всей этой проклятой своры нет в живых!

– Мы нашли это в записках, обнаруженных после побоища в поместье Эпплтон-холл неподалеку от Бостона. Отдельные листы бумаги сильно обгорели, но в наших лабораториях их тщательно изучили с применением самых современных средств, и в них постоянно всплывало одно имя, точнее, прозвище: «Пастушонок». Затем корсиканское отделение Интерпола раскрыло фамилию Гуидероне. Предположительно, именно он и был Пастушонком.

– Ну и что вам это дало?

– Лично меня это открытие подтолкнуло к новым поискам, основанным на логике. На одном из обрывков сохранилась едва различимая высокопарная фраза «он есть его сын», повторенная дважды в двух разных разделах. А на втором – «мы должны подчиниться»… Брэндон, ты меня слушаешь?

– Да, – тихо подтвердил Скофилд. – Именно по этому следу шли мы с Талейниковым. Но как это удалось тебе?

– Многие месяцы, даже годы мы не могли понять истинный смысл этих слов. Затем, наконец, меня осенило.

– Во имя всего святого, как?

– Снова фактор Левита – верховный жрец оказался предателем.

– Не понял?

– Среди тех, кто был убит в тот день, был почетный гость конференции, состоявшейся в Эпплтон-холле. Прямой наследник династии Эпплтонов, торжественно встреченный новыми хозяевами поместья.

– Значит, ты знал, кто это, – произнес Скофилд – как утверждение, а не как вопрос.

– Я приближался к разгадке. Этим почетным гостем был сенатор Джошуа Эпплтон Четвертый, которого все уже видели следующим президентом Соединенных Штатов. Никто не подвергал это сомнению; этот факт воспринимался как прописная истина. Эпплтон был самой популярной фигурой на политической сцене. Он должен был стать наиболее могущественным лидером свободного мира.

– И?

– На самом деле почтенный сенатор вовсе не имел никакого отношения к Эпплтонам; многие годы до этого он был другим человеком. Это был Джулиан Гуидероне, сын Пастушонка, миропомазанный Гийомом, бароном Матарезе.

– Я-то это знал, но как это удалось узнать тебе?

– В этом мне помог ты, Брэндон. Давай вернемся назад и снова пройдем шаг за шагом весь этот путь, как, не сомневаюсь, в свое время двигался ты сам.

– Я просто зачарован, – прервал его Скофилд. – Жаль, что с нами нет Тони.

– А где она? – спросил Прайс, прислонившись спиной к фальшборту.

– Задает вопросы, – предпочел не вдаваться в подробности Скофилд. – Продолжай, Фрэнк, по какому следу ты пошел?

– Во-первых, зная тебя, я предположил, что ты, пробираясь туда, куда тебе было нужно попасть, принял личину другого человека, – это была отправная точка. Как мне удалось выяснить, ты, как всегда, проявил изобретательность: согласно документам, ты являлся «помощником» самого сенатора Эпплтона. Затем, поскольку ты продолжал блуждать в потемках, тебе пришла мысль повидаться с выжившей из ума матерью Эпплтона, живущей в Луисберг-Сквере.

– Она к тому времени уже больше десяти лет страдала от хронического алкоголизма, – добавил Скофилд.

– Да, знаю, – продолжал Шилдс. – Миссис Эпплтон находилась точно в таком же состоянии, когда я встретился с ней двадцать один месяц спустя.

– Тебе потребовалось так много времени?

– От тебя никакой помощи ждать не приходилось… Начнем с того, что тебя она не вспомнила. Однако, когда я уже собирался уходить, мне повезло. Ни с того ни с сего, как гром среди ясного неба – точнее, скажем, из алкогольной дымки, вдруг прозвучала загадочная фраза, произнесенная нараспев: «По крайней мере, вы не требовали, чтобы я показала вам бывшую комнату Джоша». Моя первая удача, потому что я знал, что предыдущим гостем миссис Эпплтон мог быть только ты.

– Значит, ты сделал то же самое, что и я.

– Разумеется, и это привело меня к удаче номер два. Последние сомнения рассеялись, когда миссис Эпплтон сказала, что не была там с тех пор, как Джошуа давным-давно впустил моего предшественника.

– Я полагал, Эпплтон умер, – вмешался Прайс.

– На самом деле настоящий Эпплтон действительно умер. Это вмешались призраки, порожденные обилием виски.

– Так что же это была за удача номер два? – нетерпеливо спросил Скофилд. – Комната представляла собой лишь фальшивый храм памяти, наполненный бесполезными реликвиями. Фотографиями, школьными грамотами, трофеями, полученными за участие в парусных регатах. Фальшивым я назвал его потому, что настоящий Эпплтон никогда не жил в Луисбург-Сквере. Он вернулся с войны в Корее с несколькими серьезными ранениями и после госпиталя удалился в родовое поместье.