Фатальная ошибка опера Федотова - Мария Зайцева

из орбит.

Мишка дожидается, пока я вытру слезы, разливает по первой.

Выпиваем молча.

Вторая идет хорошо, и как-то даже на душе становится легче.

Вот что целебная мамина еда делает в правильной компании и с правильной выпивкой.

Откидываюсь на спинку дивана, тяну сигареты, выдыхаю. И ощущаю, как депрессуха, жестко накрывшая на пятиминутке у начальства, отпускает.

Появляются силы жить и в будущее смотреть. Пусть без оптимизма, но и не совсем с безнадегой.

— Кто она? — Мишка, все же, полностью отмороженный следак. И профдеформация у него такая, что пора врачам сдаваться. Вопросами бьет прямо по живому.

Кашляю, поперхнувшись дымом от неожиданности, он невозмутимо наблюдает.

— Ты про что? — выдаю , наконец, отдышавшись.

— Ты заваливаешься ко мне, чего не было уже года три точно, — начинает методично перечислять Мишка, — последний раз ты так приходил, когда на работе то дело получил, помнишь, расчлененка? Там еще дети…

— Помню, можешь не продолжать, — торопливо перебиваю я брата, изо всех сил не желая воскрешать в памяти картинки того дела. Оно мне даже во сне снилось, хотя я нихера не чувствительный юноша со взором горящим.

— На вопрос про сложности на работе реагируешь штатно, — продолжает Мишка, — не напрягаешься. Значит, дело не в этом. Дома, насколько я в курсе, все хорошо, так что с этой стороны тоже никаких неприятностей, ради которых тебя принесло бы ко мне без звонка и предупреждения, быть не может. Остается только один вариант. Баба. Зная тебя, верится с трудом, конечно, но… Бывает даже невозможное. Ну и кто она?

Я смотрю на Мишку, вздыхаю. Шерлок Холмс гребанный…

А впрочем, не за этим ли я приперся? Мишка выслушает и определенно не вложит никому. Даже отцу.

Так что…

Я выпиваю третью, вдумчиво наблюдаю, как огненная жидкость путешествует по пищеводу… И открываю рот.

Исповедь получается короткой и сумбурной.

Причем, я, сам себя слыша со стороны, отчетливо понимаю, насколько это все лажа, какие смешные у меня поступки и мысли, и как  я реально смешон в этой ситуации.

И если Мишка сейчас начнет ржать, я его даже бить не буду. Потому что сам дурак, чего уж.

Но Мишка не ржет.

Дослушивает до конца, докуривает, наливает нам еще, причем, не на дне, как обычно, как положено, а сразу по половине стакана.

— Давай, — говорит он, — за них, тварей. Не чокаясь.

Киваю.

Да.

Не чокаясь.

— Ну чего, брат, — Мишка, после выпитого стакана и дополнительного легкого перекура, говорит размеренно и спокойно, — тут у тебя два варианта. Первый: плюнуть на все и добиваться эту дуру. Погоди! — он тормозит меня, уже вскинувшегося, чтоб возражать, — я же не предлагаю тебе это делать. Я просто  даю расклад. И, кстати, цени это, блять. Мне в свое время никто ничего подобного не сделал…

— А ты… Тоже? — я с безмерным удивлением смотрю на брата, вообще не представляя, чтоб Мишка мог испытывать хоть какие-то эмоции, особенно по отношению к женщине. Очень уж он жесткий мужик, пожалуй, куда жестче отца даже. Того хотя бы мама чуть-чуть смягчает…

— Это неважно уже, — морщится Мишка, — не про меня разговор, про тебя. Итак… Можешь начать ее окучивать, потому что, судя по твоим, конечно, словам, она совсем не равнодушна к тебе.

— Да нифига!

— Женщина, если не хочет, если перегорела, дает понять это настолько четко, что никак не обманешься, — отрубает Мишка, — бабы — жестокие существа. Если им не надо, то так по морде отхватишь, год потом залечивать царапины будешь. А тебя не оттолкнули. И даже наоборот, как я понимаю…

— Но она сказала…

— Блять, тебе сколько лет, а? Ты веришь в то, что говорит баба? Реально? Оказывается, ты — еще больший сопляк, чем я думал… — Мишка усмехается, глядя на мое, наверняка красное лицо, поясняет, — надо смотреть на поведение, считывать эмоции… Бабы — гормональные, эмоциональные существа. Что не отменяет их ядовитой сущности.

— Ну не все… — говорю я, — мама… И Алька…

— Мама и Алька — не бабы, — сурово отрезает Мишка, — они — исключения. Они королевы Федотовы.

Киваю, не собираясь спорить с этим правдивым утверждением.

— Так вот, вернемся к твоей девочке…

— Не моей…

— Ну, возможно… Смотри: она тебя отгоняет и в то же время дает, стоит чуть-чуть надавить. Девочка взрослая, если ты уверен, что был у нее первый, то, значит, точно тебя ждала…

— Без тебя бы не понял…

— А выводы сделал неверные. Дальше: она тебя хочет, определенно. Но почему-то гоняет. Вывод: ищи внешнего врага. Сто процентов, у нее какие-то обязательства перед кем-то. И потому она так себя и ведет. Тебя хочется, а взять до конца не может.

— Да какие обязательства-то?

— А вот это ты должен был в первую очередь выяснить, брат. А не прыгать вокруг нее дрессированным кроликом. В принципе, и сейчас можно выяснить… если тебе это надо.

Я честно задумываюсь, реально оно мне надо? И какие такие обязательства могут быть у Захаровой, о которых она не говорит и которые ставит выше наших отношений?

— И вот теперь второй вариант, — спокойно продолжает Мишка, — плюнуть на все и отступить. На мой взгляд, это самый умный вариант. Тот, что спасет тебя, в первую очередь. Потому что поверь моему опыту: нихера, кроме геморроя, ты не заработаешь от своего знания полного расклада ситуации  и вообще от этой бабы. Слишком тебя от нее ведет. Это неправильно и недостойно мужика. Надо с этим бороться. А то сам не заметишь, как станешь дрессированным щенком, прыгающим вокруг нее по щелчку.

— А если у нее там что-то серьезное? Вдруг надо решить? — мысли в голове ворочаются уже медленней, действие виски сказывается.

— Ну вот ты уже и прыгаешь, — усмехается Мишка, — поздравляю, брат.

— Нихера!

— Если бы она хотела твоей помощи, то сказала бы об этом, так ведь, брат?

— Ну…

— А она с тобой трахалась, а к