Калейдоскоп - Даниэла Стил

Но девушка отпрянула — и Артур застыл на месте как вкопанный. Между ними выросла стена.

— Хилари, как ты?

Не поздно ли спрашивать? Больше всего она ненавидела в этом человеке его малодушие. Только теперь она в полной мере осознала, какой же он трус. Ни капли мужества! Вот почему он оставил ее на произвол судьбы, предал их всех. «Кишка тонка», — говорила о нем Соланж много лет назад. Хилари этого не знала, а если бы знала, согласилась бы с матерью.

— Прекрасно.

Она не собиралась попусту тратить время. Ее привела сюда не жажда примирения, а необходимость получить ответ на один-единственный, жизненно важный вопрос. Только это поддерживало ее все годы.

— Где мои сестры?

Хилари не сводила с Артура холодных как лед глаз и не понимала, что именно — горе или страх — парализовало этого человека. Она затаив дыхание ждала ответа.

Если минуту назад Артур Паттерсон был бел как мел, то теперь он и вовсе стал похож на покойника. Он понял: ее не обмануть, не запугать, не убаюкать воспоминаниями. Все, что ей нужно, — это знать, где ее сестры, а как раз этого он и не мог ей сообщить при всем желании.

— Хилари… давай присядем.

Он показал на кресло, но она тряхнула головой.

— Не собираюсь рассиживаться. Вы погубили моих родителей, разрушили нашу семью. Мне нечего вам сказать. Я хочу знать, где находятся Александра и Мегана. Вот и все. Ответьте на мой вопрос, и я вас больше не потревожу.

Хилари терпеливо ждала. Гордая посадка головы, некогда делавшая Соланж такой неповторимой, сводила Артура с ума. Он смотрел на Хилари, а видел другую женщину. Но от Хилари не скрыться, не убежать — даже в прошлое. Через столько лет она грубо вторглась в его жизнь, и отныне с этим придется считаться.

У него появилось ощущение, будто ей известно больше, чем он предполагал. Но он не стал задавать вопросов, а сказал правду — с болью и раскаянием. Им владело горькое сожаление о том, что было и уже не вернется.

Он был свидетелем распада семьи Уолкеров. Возможно, Хилари права и он действительно приложил к этому руку. Он так и не оправился от удара. Не завел новую семью после того, как много лет назад его бросила Марджори. И он — в ответе за все, что случилось, даже за страшную судьбу Сэма.

Как объяснить все это Хилари? Как оправдаться перед зеленоглазым судией? Бог знает, через что ей пришлось пройти за эти восемь лет.

— Хилари, мне неизвестно, где они теперь. Я и о тебе ничего не знал. Семь лет назад отправился в Бостон, но Джонсы уже уехали и никому не оставили новый адрес.

Его голос осекся; он вдруг уличил себя в том, что тогда, семь лет назад, даже испытал облегчение при мысли, что теперь не нужно будет встречаться с той, что судила его строже остальных. Возможно, Хилари это почувствовала. У нее были всевидящие, умудренные жизнью глаза и, может быть, не умеющее прощать сердце. В этой девушке не осталось ничего мягкого, доброго. Она как будто сделана из гранита, колючей проволоки, битого стекла и стали. Артур угадал: в глубине ее души гнездятся чудовища. И испугался. Вероятно, представься ей такая возможность, она стала бы мстить… Учитывая обстоятельства, он не осудил бы ее за это.

— Вы не очень-то ревностно искали, — съязвила она. Не нужны ей его оправдания! — Мы переехали во Флориду.

— А дальше? — Артур испытывал потребность знать, что с ней произошло, почему она стала такой. В горле застрял комок. Только бы не разрыдаться. — Что было дальше?

Ах, если бы она села… Они поговорили бы… Хилари должна выслушать… Он ей все расскажет. В первую очередь — о Марджори, которая теперь заседает в Верховном суде. О том, почему он не мог взять девочек к себе и почему никто другой не согласился удочерить всех троих. Почему он поступил так, а не иначе.

— Джек с Эйлин… все еще там? Они хорошо с тобой обращались?

Хилари разразилась горьким смехом травленого звереныша. Сверкнули изумруды глаз. Она вспомнила Джека в ту злополучную ночь. И какое жалкое зрелище являла собой Эйлин перед смертью…

— Эйлин умерла, и меня отдали в семейный детский дом. Последние четыре года я провела в колонии для несовершеннолетних. Теперь я свободна, мистер Паттерсон, и никому ничем не обязана. Вам меньше чем кому бы то ни было. Все, что мне нужно, это разыскать сестер.

Сердце бешено стучало у нее в груди. Неужели это ничтожество потеряло след Александры и Меганы?

Артур пришел в ужас.

— Почему ты не позвонила мне, когда она умерла? Тебе не было необходимости отправляться в детский дом или колонию. — Он даже помыслить не мог о такой возможности. — Прости, Хилари. Она снова дала по нему залп.

— Не пудрите мне мозги. Вам сроду не было до нас дела, нет и теперь. Легко прикидываться несчастненьким и просить прощения! По правде говоря, мне на это наплевать. В моей судьбе это ничего не изменит. Сообщите мне их местонахождение. И не смейте уверять меня, будто вы этого не знаете. Вы должны знать. Вы сами их туда поместили.

Ей никогда не приходило в голову, что этот человек способен потерять их из виду. Так же, как и ее. Она смотрела на него в упор и не видела ничего, кроме страха, вины и раскаяния. Он ее боялся!

Артур бессильно опустился в кресло и в отчаянии покачал головой.

— Александру удочерил один из моих партнеров. Он женился на красивой девушке из хорошей семьи, на много лет моложе его. У них не было своих детей, и когда я рассказал им об Александре, они загорелись желанием удочерить ее. Они ее боготворили! — он с мольбой устремил взгляд на Хилари, словно надеясь смягчить ее сердце. Но зеленые глаза были все так же холодны, хотя у нее и дрожали руки. Хилари тоже села и слушала, стараясь не пропустить ни единого слова. — Ну вот, — продолжал Артур. — Они повезли Александру в Европу, путешествовали всюду… А через полгода Джордж скончался от инфаркта. Маргарет была убита горем. Когда я слышал о ней в последний раз, она вместе с девочкой отдыхала на юге Франции. Мы отправили в Париж все документы, касающиеся наследства, и больше я ничего о ней не знаю. Видимо, она так и осталась в Европе, но я не уверен в этом…

Его голос замер; из глаз выкатились две крупные слезы.

— Значит, вам не известно, где сейчас Александра, — резюмировала Хилари. — Как фамилия ее приемной матери?

— Горхэм. Маргарет Горхэм. Но она могла вторично выйти замуж… Мало ли что могло случиться. Возможно, она вернулась в Штаты, но не думаю, чтобы она была в Нью-Йорке, иначе до меня дошли бы вести.

Он с тоской посмотрел на Хилари.

— А Мегана?

— Ее удочерили Дэвид и Ребекка Абрамсы, сразу же после… — слова давались Артуру с огромным трудом, — после того, как я привез ее в Нью-Йорк. Дэвид не был полноправным компаньоном: просто работал на нашу фирму. Спустя несколько месяцев они уехали в Лос-Анджелес. Его жена тоже юрист; им предложили совместную работу. Главное, они стремились начать с чистого листа. Это было специально оговорено. Полное прекращение всех контактов, Мегана должна была начать новую жизнь — как их родная дочь. Я не знаю, где они и что с ними. Если Дэвид — член Лос-Анджелесской ассоциации юристов, я мог бы найти его. Но там ли он еще?..