Мои воспоминания о Восточной Африке - Пауль фон Леттов-Форбек

Когда около 6 часов утра я прибыл на гору Реата, там собирали многочисленные трофеи. Беспорядок во время ночного ближнего боя в кустарнике был очень велик. Убитые англичане, лежавшие в кустах позади фронта отряда Краута, показывали, как далеко проникали отдельные партии противника. Неприятельские одиночные стрелки, засевшие среди скал, поддерживали меткий огонь, и избавиться от них было невозможно. Стало ясно, что наступление противника отбито, причем ему нанесены тяжелые потери. Огорчало лишь, что тсутствовала всякая связь с отрядами, двигавшимися сквозь густой кустарник из района Химо к дороге Кахе-Реата, и трудно было ожидать, что ее восстановления ранее чем через несколько часов.

В таком положении оставалось лишь пожалеть, что я оттянул к дороге Кахе Реата войска нашего левого фланга, находившегося в районе Китово - Химо. После очищения высот на нашем левом фланге, позицию у Реаты долго удерживать было нельзя, тем более, что в нашем расположении не имелось воды, которую приходилось доставлять из тыла, в расстоянии около часа. Вернуть назад части левого фланга, находящиеся в походе, ввиду отсутствия в данный момент связи с ними, было нельзя. Поэтому я решил очистить позицию у Реаты и после уборки поля битвы отошел назад к воде, имевшейся юго-западнее данной горы. В течение дня остальные отряды начали прибывать в различные пункты дороги Кахе-Реата, где и располагались бивуаком.

Командование отправилось на плантацию Ней-Штеглиц. Постройки плантации находятся между Кахе и Реатой, на небольшой возвышенности, с которой открывается далекий обзор над лесом, как раз особенно густым у дороги Кахе Реата. По пути я встретил капитана Шенфельда, сообщившего мне об установке своего 10,5-сантиметрового кенигсбергского орудия у деревни Кахе, на южном берегу реки Паангани.

После нашего отхода неприятель занял гору Реату и некоторое время стрелял в воздух из винтовок и легких орудий.

Следующие дни наблюдалось передвижение сильных неприятельских отрядов от Таветы к Химо и устройство там обширных лагерей. Вскоре бравый противник начал начтупление против расположенной перед нашим фронтом и не занятой нами горы Малое Химо. После долгого и оживленного обстрела он "захватил" эту высоту. К сожалению, мы не могли достаточно скоро помешать наступлению англичан быстрыми выдвижениями войсковых частей из нашего густого кустарника. С горы Малое Химо легкая артиллерия противника получила возможность обстреливать здания плантации Ней-Штеглиц. В комнатах этой плантации еще несколько недель тому назад я приятно провел час после успешной охоты на буйволов. Теперь здесь разместился штаб и его центральная телефонная станция. Было тесно; я радовался тому, что сумел устроить себе сносную постель из шезлонга и скатерти с обеденного стола. Телефонные разговоры и донесения происходили беспрерывно днем и ночью; однако, они не мешали нам устроиться сравнительно уютно, по крайней мере в материальном отношении. Мы имели над собой крышу, в нашем распоряжении была по-европейски оборудованная кухня, и мы устроили общую столовую, как до настоящего момента это было в Неймоши. Своеобразие восточно-африканской обстановки требует, чтобы европеец имел там прислугу, по европейским понятиям многочисленную. Поэтому в походе почти у каждого было два по туземца-боя, которые ведали взятой с собой кухонной посудой и продовольствием, отлично готовили, пекли хлеб, стирали и таким образом придавали жизни в кустарнике большую часть того уюта, который в Европе можно найти в жилых домах. Я стремился возможно меньше ограничивать эти удобства, принимая во внимание силы, здоровье и настроение европейцев. Если же штаб все-таки предпочитал голой земле постройки, то это объясняется не стремлением к удобству, а необходимостью облегчить письменные работы и черчение.

Здесь, на плантации Ней-Штеглиц, нас застала поразительная новость, о прибытии в колонию второго вспомогательного судна с оружием, амуницией, несколькими тысячами снарядов для 10,5-см. кенигсбергских морских орудий, использованных теперь на суше, и другим военным материалом для нас. Пароход прибыл в бухту Суди, на крайнем юге побережья, и немедленно начал доставлять на берег свой груз. Несмотря на большое расстояние и употребление в качестве транспортного средства только носильщиков, груз был полностью использован войсками. При наличии многих неприятельских судов, блокировавших и обыскивавших наш берег и осведомленных о прибытии вспомогательного парохода, это был невероятный случай. После того, как груз был доставлен на берег, пароход снова ушел и, к немалому изумлению неприятеля, исчез. Когда при частых в Англии спорах между морским флотом и армией последнюю упрекали, что она не может справиться с нами, то моряков заставили замолчать правильным указанием на то, что они обязаны были не допустить подвоза противнику оружия и боевых припасов.

Запасы, доставленные вспомогательным пароходом, были направлены, главным образом, на Центральную железную дорогу и сложены у последней, либо поблизости от нее, поступив в распоряжение командования. При нашем недостатке соответствующей артиллерии было особенно важно получить возможность быстро перебросить прибывшие на корабле 4 полевых и 2 горных орудия.

Вспомогательное судно привезло также военные знаки отличия: железный крест 1-й степени для командира "Кенигсберга" и так много 2-й степени, что ими могла быть украшена половина всего экипажа. Для колониальных войск был получен один только железный крест 1-й и один 2-й степени, предназначенные мне, и, кроме того, некоторое число знаков отличия для аскари. Лишь в сентябре 1916 года по беспроволочному телеграфу было получено сообщение, что награды, представленные командованием европейским солдатам, утверждены.

 

Глава третья. Отступление под натиском превосходных сил противника (Март апрель 1916 года)

Планы и предположения. Усиленная разведка со стороны противника. Приготовления к бою. Наступление против неприятельского охранения. Тяжелые потери. Новые сильные атаки противника (21 марта). Неудача контр-атаки. Тревожное донесение - неприятель в тылу. Отступление к Кисанджиру. Тревожное донесение оказывается ложным. Хорошее настроение войск. Положение гражданского населения. Бой и капитуляция 28 роты у Лолкизале (5 апреля). Переброска резерва. Сосредоточение войск к Центральной железной дороге

Майор Фишер, расположенный в нашем тылу со своими пятью ротами между Килиманджаро и Меру, отошел, под натиском превосходных сил противника, к Неймоши и был переброшен в Кахе. Находившийся в его подчинении капитан Ротгерд под сильным давлением неприятеля отошел со своей ротой и другим отрядом, силой также около роты, через Арушу в направлении на Кондоа-Иранги. Установления связи с ним можно было ожидать лишь спустя продолжительное время по проводу, проложенному от Додомы - Кондоа-Иранги к Умбулу. Очищение нами Неймоши отдавало неприятелю дорогу Тавета-Неймоши-Аруша. В связи с этим, последний получил возможность своими частями, направленными от Таветы через Арушу Кондоа-Иранги, вторгнуться вглубь колонии и здесь в крайне чувствительном для нас районе затронуть источники нашего снабжения; при этом ему не приходилось слишком опасаться нашего быстрого сосредоточения в окрестностях Кахе и Ней-Штеглица. Мы могли угрожать противнику только в случае нападения. Если бы мы стянули даже все роты из Танги и оставили там лишь самое необходимое прикрытие, то, со даже с четырьмя тысячами ружей не могли бы изменить слишком неблагоприятного для нас соотношения сил (1 к 7). Я не мог ожидать никакого успеха от нападения на неприятеля, не только более многочисленного, но и сильно превосходящего нас вооружением и к тому же находящегося на укрепленной позиции. Поэтому я не уступил просьбам некоторых командиров о наступлении; но это выражение смелого, воинственного настроения было для меня поддержкой в том тяжелом положении, в котором мы находились.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});