Древние Боги - Дмитрий Анатольевич Русинов

сомнение росса? Зачем гадать? Может, стоит спросить об этом у друга прямо? Неужели он будет что-то скрывать от своего товарища?

– Чего желает многоуважаемый воевода? – Торговец чуть кивнул, и Рутгеру показалось, что в его словах уже нет того уважения, что он слышал раньше. Показалось? Или всё же так и есть?

– Это и есть Ратийские скалы?

– Да. Дорога пойдёт по ущелью.

– Можно обойти это ущелье?

– Вряд ли.

– Мы не пойдём туда. – Оборвал Стальной Барс Сайана. – Ты так и не сказал, есть ли другой путь.

– Но другого пути нет! – Воскликнул торговец. – Слева непроходимый лес, а справа горы, где мы наверняка наткнёмся на мутантов!

– Как часто торговые караваны проходят по этой дороге?

– Примерно раз в неделю, и бывает, что на них нападают разбойники. Но это бывает так редко, что можно сказать…

Воеводе показалось странным, что рус так настойчиво пытается убедить его в безопасности ущелья, что он, уже начав сомневаться в предвидении Эрли, теперь совершенно точно решил искать другой путь.

– Хортер! Друг мой, сможешь разузнать что там, и как?

«Тёмный» всмотрелся в возвышающиеся горы в отдалении, кивнул, и улыбнулся, оскалив клыки:

– Для меня нет ничего невозможного. Мы с Кали пройдём вдоль опушки леса, и к вечеру уже вернёмся.

– Хорошо. Мы остановимся в пяти сотнях шагов от ущелья, и будем готовы к бою. – Воевода повернулся, и встретился глазами с Аласейа: – Не хочется быть застигнутыми врасплох. Лучше потерять немного времени, чем погибнуть в нескольких шагах от земель ювгеров.

– Не слишком ли ты осторожен? – Хмуро спросил росс. – Какие слова могут убедить тебя в обратном?

Он подошёл ближе, и, положив ладонь на плечо воеводы, тихо, чтобы слышали только они, спросил:

– Почему ты не веришь Сайану? Всё дело в Эрли?

– Да. Ей я верю больше. Вспомни! Разве она когда-то подводила нас? Все её предсказания сбывались, и благодаря ей мы выходили победителями, казалось бы, из совершенно безнадёжных ситуаций! Руса мы знаем всего несколько дней, и я не думаю, что он достаточно откровенен. Надеюсь, ты ещё не забыл, как нас использовал Найс? Что, если и Сайан тоже хочет от нас получить что-то о чём мы и не догадываемся? Нет! Скорее всего он и не желает нашей смерти, – Поспешил закончить виг, видя, что Аласейа собирается ему возразить: – Но может он так же, как и Найс хочет отомстить мутантам, и не счёл нужным сообщить нам об этом?

– Ты совсем не веришь в бескорыстную помощь со стороны русов? – Тяжело вздохнув, спросил царь россов.

– Пока нет. – Улыбнулся Стальной Барс. – Уверен, со временем я буду им доверять, но пока, оставим всё, как есть. Эрли чувствует врага, а Сайан не видит здесь никакой опасности. Будем осторожными, и тогда, мы не оставим на своём пути ни одной свежей могилы.

* * *

Старики рассказывали, что со временем, после многих боёв, воин начинает всем своим телом ощущать угрожающую ему опасность, и успокоится только тогда, когда увидит её, и приготовится к отражению атаки. Это называется опытом, и прежде, чем появятся его зачатки у отрока, впервые взявшего в руки меч, должно пройти немало времени, и он должен постараться выжить во многих битвах. Бойцам воеводы пришлось учиться уже в походе, в жестоких схватках с врагом, и это было кровавое обучение. Зато теперь, в свои двадцать, двадцать пять лет, каждый из них был достаточно опытен, чтобы с гордостью называть себя воином.

Наверное, каждый здесь испытывал то же чувство, что и в подземельях Егдера. Казалось, что воздух, пропитанный угрозой, можно резать ножом, и каждый камень, каждый чахлый кустик, таит в себе смерть. Где-то в вышине тоскливо прокричал канюк, и чувство опасности стало ещё более осязаемым.

Воины вглядывались в круто поднимающиеся склоны, пытаясь что-нибудь разглядеть, но ничего, кроме осыпей камней, поросших редкими кустиками, ничего не было видно. Из тёмного зева ущелья повеяло холодом, и Рутгер с усмешкой подумал, что, наверное, так выглядит вход в ад.

– Будь я проклят! Мрачное местечко. – Скривив губы в улыбке, пробормотал Сардейл. – Здесь только и могут обитать твари, что любят человечинку…

– Эй! Сайан! – Позвал воевода руса, и когда тот, бледный как смерть, подошёл ближе, спросил: – Всегда здесь так?

– Я проходил здесь с караваном почти месяц назад, но такого здесь не было. Ущелье всегда выглядело негостеприимным, и торговцы никогда здесь не задерживались, спеша пройти его побыстрее, но сейчас… Я даже не знаю, что и сказать…

Нет. Похоже, что Сайан говорит правду. Глядя на его растерянное лицо невозможно и представить, что он хотел заманить отряд в засаду. Для чего? Зачем ему это надо? Ради золота, коего у воинов не наберётся и горсти? Ради мечей, что в этих местах редкость? Но это глупость! Сколько воинов должны будут погибнуть из-за такого клинка, ведь его владелец будет защищаться до конца!

– Вот куда надо слать императору своих гвардейцев. – Заметил Болевил поёжившись, и касаясь рукой меча. Со дня пленения он уже пришёл в себя, и только несколько свежих царапин, да большой кровоподтёк напоминали о том, что совсем недавно он лежал связанным у костра в пещере, ожидая ужасной смерти. У вигов нашлись для него кольчуга, меч, щит, и теперь он почти не отличался от других воинов. Он как-то так незаметно вписался в отряд, словно с самого первого дня был с ними, и всегда знал своё место в строю. Наверное, это и есть главная черта опытного воина от безусого отрока.

– Да. Здесь наверняка найдётся для них уйма работы. – Аласейа кивнул, так же, как и все, напряжённо всматриваясь в склоны. – Не удивлюсь, если сейчас на нас набросятся твари.

– Я думаю, что у нас есть время до вечера. – Прохрипел Рутгер внезапно пересохшим горлом. – Мутанты нападают только ночью. Солнечного света они боятся.

– Не обязательно. – Поправил воеводу торговец. – Мне рассказывали, что иногда они нападают и пасмурным днём, когда солнце прячется за грозовыми тучами, и всё замирает в преддверии дождя. Но я всё равно не понимаю… – Рус смолк, так и не закончив своей речи.

– Они здесь. – Сказала Эррилайя, смертельно побледнев. – Сейчас их не видно, но едва мы вступим в ущелье, как они нападут.

– Птицы. – Пробормотал Сардейл. – Слышите!

Действительно. Здесь стояла жуткая тишина, и только лес еле слышно шумел в отдалении, перебирая желтеющие листья на ветру. Словно