Без ума от тебя - Фири Макфолен

в линию на ступеньке, Харриет – пониже, опираясь на заднюю ногу.

Глядя в видоискатель, она увидела, как на лице Скотта проявилась зловещая ухмылка.

Харриет всегда с теплотой думала о скромных компактных свадьбах, но сейчас горько в этом раскаивалась. Вот бы сегодняшнее торжество проходило в огромном шатре, так что половина присутствующих оказалась бы вне поля видимости по причине кривизны земной поверхности. Вот бы число знакомых у Дэнни и Фергуса было сопоставимо с актерским составом старых эпопей Голливуда, включая массовку.

На деле празднество проходило в японском ресторане, где каждый звук эхом отражался от твердого пола и оборудования и спрятаться можно было разве что за декоративным сливовым деревцем. Всего, за вычетом персонала, было сорок девять человек. Пятидесятым был ее бывший бойфренд, Скотт Дайер.

Бармены наливали и смешивали коктейли, эффектным жестом вскидывая бутылки с саке, официантки кружили с блюдами гёдза, гости с полными бокалами выходили на террасу полюбоваться городскими крышами. Для счастливых молодоженов место было овеяно романтическими воспоминаниями – сюда они пришли на первое свидание и сегодня сняли ресторан целиком.

Их щедрость и стильность лишь усугубляли ситуацию – контраст между гламурной обстановкой праздника и ужасом, поселившимся в душе Харриет, был разительный. Ей казалось, будто ее подставили. Вместо первого танца были речи, которые произносились в свете вечернего зарева, когда садилось солнце.

Следующая пара часов прошла под знаком спорадического кошмара на фоне блаженного союза – Харриет отчаянно пыталась понять, сколько раз ей придется миновать кучку гостей, среди которых находился Скотт. Избегать его представлялось недопустимым, а демонстрировать повышенный интерес было невыносимо.

Выбор Скотта на роль «шафера» – лучшего друга жениха – выглядел легкой издевкой. Видимо, у Дэнни совсем плохо обстояло дело с друзьями мужского пола, если Скотт оказался среди них лучшим. Впрочем, Харриет не удивило, что он накоротке сошелся с тем, кого знать не знал в пору их совместной жизни. Скотт обожал производить впечатление и в кратчайшие сроки сделался для нового знакомца человеком с большой буквы. Он вкладывал в это всю свою энергию и обхаживал его, как деятельный продавец потенциально прибыльного клиента. Он был нацелен стать шафером с момента первого рукопожатия, независимо от того, светит ему эта роль или нет. Скотт, как она поняла много позже, обожал подавлять других.

Время от времени, когда в толпе возникал просвет и Харриет была уверена, что он ее не видит, она бросала пристальный взгляд в его сторону. Он был увлечен беседой – неизменно обаятельный, в приталенном фиолетовом костюме и с дорогой растрепанной укладкой. Харриет знала, какой объем усилий кроется за этим небрежным видом соло-гитариста.

Рядом с ним была миниатюрная блондинка со стрижкой шегги и малиновыми губами. Большие голубые глаза, обрамленные угольно-черными ресницами, и высокий лоб придавали ей сходство с канарейкой Твити из мультика «Безумные мелодии».

Ее присутствие было неизбежной данностью: Скотт был не из тех, кто появлялся на людях без спутницы. На красивых девушек глаз у него был наметан.

Ее платье было в той же гамме – сиреневое, с прозрачными кружевными вставками, плотно облегающее в бедрах, и Скотт с собственническим видом обнимал ее за талию. Туфли были с металлическими шпильками чудовищной высоты – Харриет уже через пять минут скинула бы такие и рыдала от облегчения, а девушка ни разу не переступила с ноги на ногу, не поморщилась и никак не показала, что ей дискомфортно.

Скотт все говорил и говорил, и Харриет, которая осуществляла тайную слежку, уже охватил азарт наблюдателя: когда она хоть что-нибудь скажет? Блондинка чинно потягивала коктейль с маракуйей или чем-то еще, и вежливое «нет, спасибо», сопровождаемое кивком в сторону подноса с креветками на палочке, – вот все, что Харриет удалось расслышать.

Потребовалось немало вздохов и решимости, которую Харриет прежде за собой не замечала, чтобы приблизиться к группе в уместный момент.

– Могу я сделать быструю групповую фотографию?

Все согласились. Скотт притянул спутницу – жену? невесту? – вплотную к себе (колец Харриет не видела, но в открытую задерживаться взглядом не посмела). В его взгляде была невысказанная насмешка или вызов, губы кривились в издевательской ухмылке.

– Потрясающе, спасибо.

Харриет притворно улыбнулась и пошла дальше, чувствуя испарину под одеждой.

Наконец всех пригласили внутрь за стол, и Харриет получила возможность перекусить.

Она спустилась на лифте на несколько этажей и вышла в пустой торговый центр «Виктория Гейт». В нерабочие часы он выглядел на удивление атмосферно: блики витринной подсветки играли на зигзагообразных черно-белых полосах напольных плиток – казалось, это голопалуба огромного космического корабля, в котором к удобству пассажиров поместились дизайнерские магазины с волнообразными витринами.

Нужно было поесть, но аппетита не было. Харриет припомнился день смерти дедушки – тогда добрая медсестра сказала ей, что в состоянии стресса, когда не хочется есть, нужно себя заставлять: «Эмоциональная и физическая энергия взаимосвязаны». В здании был KFC. Сейчас она съест острые крылышки, представляя, как Скотт падает с балкона.

Идя по центральному проходу, она услышала позади цокот каблуков, обернулась и увидела спутницу Скотта, которая выходила из лифта. Разве ей не полагалось присутствовать на торжестве?

Блондинка сняла одну за другой убойные шпильки и, морщась, потерла ноги. Стоя босиком, она порылась в крошечной сумочке, достала сигарету и нетвердой рукой прикурила. Харриет когда-то слышала термин «кризис сдерживания» – его применяют в отношении детей, которые в школе ведут себя паиньками, а дома становятся неуправляемыми. Судя по всему, Блондинка переживала именно такой кризис: запрокинув голову, она сделала несколько затяжек Marlboro Lights и принялась одной рукой скроллить белый айфон, а другой – поочередно массировать ступни. Харриет была почти уверена, что камешек, поблескивающий у нее на левом безымянном пальце, – это помолвочное кольцо. Блондинка держала сигарету, как Бетти Джейпер, когда палила из дробовика. По всем ощущениям, это была совсем другая женщина – не та, которую Харриет видела наверху.

Девушка подняла глаза и увидела, что за ней наблюдают. Харриет не знала, что сказать, какое выражение лица сделать и каким образом трансформировать подглядывание за моментом наедине с собой в нечто социально понятное, обыденное и приемлемое. Несколько секунд они молча смотрели друг на дружку, как завороженные, потом Харриет повернулась, поправила ремень фотоаппарата и пошла дальше.

Поедая картошку, она мысленно разбирала, расчленяла и анализировала увиденное.

Потом, вытерев руки салфетками, поспешила назад – не из опасений опоздать, а из боязни лишиться мужества, которое требовалось, чтобы вернуться.

Когда слово взял Скотт, Харриет принялась лихорадочно нажимать кнопку спуска затвора, точно стреляла из автомата. Щелк, щелк, щелк. Ж-ж-ж, щелк. Так стук