Варя. Я все вижу - CrazyOptimistka

легкие разрываются при попытке сделать вдох.

— Хозяйка, вставай. — Олег появляется с одной стороны, а Сеня с другой. Они хватаюсь за мои руки и пытаются помочь подняться. Даже сгруппироваться и встать на четвереньки выходит не с первого раза. Да еще в затылке печет так, будто там теперь ссадина.

А в это время из коридора слышится звук открывающейся двери и возглас мамы:

— Ника, о боже! Что с тобой? Где Варя?!

— Оля, в сторону! — кричит папа и я только успеваю проследить глазами за тем, как тело Ники пролетает мимо моей комнаты и приземляется в конце коридора, разбивая собой другое зеркало, висевшее на стене.

— Мам, пап, нам надо запереть ее здесь и бежать отсюда, — хриплю и кое-как добираюсь до порога, но застываю на месте.

Существо, лежащее под осколками, медленно оживает. Оно переворачивается на спину и затем из позы «мостика» поднимается и принимает вертикальное положение.

— Что это, Сереж? — мама пятится в мою сторону.

— Я не знаю, — папа вытирает кровь с пореза на своей щеке, — Варь, ты как?

— Кажется, ушибла ребра, — морщусь, когда опираюсь на маму.

Втроем, мы не сводим своих взглядов с неподвижно стоящей к нам спиной фигуры. Затем папа без слов привлекает наше внимание движением руки. Он указывает на нас, а затем на дверь. Мама кивком головы будто спрашивает у меня готова ли я бежать? И я коротко киваю в ответ, что да. Папа начинает отсчет на пальцах.

Один…два…три…

Мы несемся к двери в то время, как папа дергает за дверную ручку вниз. Но дверь не поддается. Он пытается выбить ее плечом, но безрезультатно.

Мы оказалась в ловушке в собственном доме.

— Это было бы слишком просто, — слышится смешок со стороны. — Не правда ли?

Папа первым приходит в себя и начинает действовать. Он толкает нас в кухню и закрывает за собой дверь.

— Сережа, нет! — мама дергается вперед, но останавливается как только слышится первый удар об древесину.

— Оля не выходи! — ревет голос отца из коридора и дверь снова содрогается, срываясь внутрь с одной из петель.

Затем следует нечеловеческий вой, снова звук борьбы и хруст, от звука которого в наших жилах застывает кровь.

Внезапно наступившая тишина оглушает, но ненадолго. Еще одним ударом дверь окончательно выбивают внутрь кухни и мы едва успеваем отскочить к окну, чтобы она нас не задела. А сверху нее приземляется папа.

Точнее, то, что от него осталось.

То, что он мертв становится понятно по неестественному положению шеи. Само лицо напоминает квашню. Кажется, у него нет руки и что-то с ногой. Я едва успеваю отвернуться в угол, куда меня тошнит.

Воздух… мне не хватает воздуха…

Дергаю окно, но тоже намертво сцепилось с рамой. Мама же коротко вскрикнув оседает рядом с ним. А та тварь затаивается где-то в недрах квартиры, наслаждаясь той болью, которую нам принесла.

— Сережа, — всхлипывает мама, — родной… Сережа…

— Варь, — слышится тихий голос домового сбоку и Олег протягивает мне содранную штору с окон, — мы тоже не можем выйти. Она не оставила ни единой лазейки даже для нас. Боюсь, Сеню мы тоже… потеряли.

Сил хватает лишь на короткий кивок. Из-за слез почти ничего не вижу, но все же делаю шаг в сторону от окна. Затем трясущимися руками накрываю шторой папу и помогаю маме подняться на ноги. Она обезумевшим взглядом скользит по кухне, будто что-то ищет. А потом хватает тонкий нож, которым обычно резала фрукты для выпечки и вжимает мне его в ладони.

— Соседи услышали звуки борьбы и крики, — шепчет она, — они обязательно должны вызвать полицию. Ты только продержись, солнышко, слышишь?

— Мам…

— Помнишь, как папа учил тебя, а я на него постоянно за это ругалась? — Она одной рукой вытирает слезы с моего лица.

— Подпусти ближе, а затем нанеси удар. — Еле слышно повторяю его слова и невольно смотрю на накрытое тело шторой. Кремовая ткань теперь вся в бурых пятнах. Под остатками двери тоже скапливается вязкая лужа.

— Варя, — утробным голосом зовут меня из полутемного коридора. — Для тебя этого достаточно или нет?

— Молчи, — приказывает мама и закрывает меня своей спиной.

— Варя, неужели ты хочешь, чтобы и с ней что-то случилось?

— Молчи, — повторяет мама.

А я… я теперь понимаю, о чем говорила Ника. Физические травмы и рядом не стояли по сравнению с тем, что я ощущала, слыша этот голос.

Страх, отчаяние, беспомощность.

— Чтобы оно не предложило, не смей соглашаться. — Мама будто читает мои мысли. — Иначе… папина смерть будет напрасной.

Она хочет еще что-то сказать, но какая-то невидимая сила сбивает ее с ног и тянет в коридор. Я едва успеваю выронить нож и схватиться одной рукой за шиворот ее кардигана, а второй рукой уцепиться за батарею.

— Твоя смерть тоже будет напрасной, — слышится дикий смех.

Рывок и я обезумевшими глазами смотрю на кусок ткани, оставшийся в моей зажатой ладони.

Короткий вскрик и мама, царапая ногтями пол, цепляется за угол и смотрит на меня. Этот взгляд, полный понимания того, что сейчас произойдет…это немое прощание… я никогда его не забуду.

Еще рывок, маму утаскивают и в коридоре вдруг становится так светло, будто мощность софитов выкрутили до предела. А затем слышится звук рассекаемого воздуха и обои заливает первая полоса крови. Затем еще раз, и еще, и еще. Тело падает на пол с глухим стуком, словно сломанная игрушка и яркий свет тут же гаснет, будто специальное шоу окончено.

И я ведь не сразу понимаю, что тот вой, который слышится вокруг, принадлежит мне. Разум окончательно отключается, я перестаю понимать где я и что происходит. Мой мир окончательно превратился в одно сплошное кровавое месиво.

— Твоя взяла, — шепчу онемевшими губам, когда «Ника» появляется в поле моего зрения, играючи перебрасывая из рук в руки что-то отдаленно похожее на маленькую голову.

— Я знаю, — она отбрасывает ее в сторону и, схватив меня за горло, поднимает с колен. — Все было бы иначе, если