Хозяйка лавандовой долины (СИ) - Скор Элен

Буйно разросшиеся кусты магнолии обрамляли широкое крыльцо, на котором стоял грозного вида мужчина, с чёрной окладистой бородой и густыми, нависающими на глаза бровями.

— Это Клим, местный староста, — пояснил Роберто, спрыгивая с облучка на землю.

Заметив Роберто, мужик посветлел лицом и шагнул навстречу. Дворецкий и староста даже успели перекинуться парой фраз, пока Фред помогал мне выбраться из повозки.

Когда я расправила слегка помявшуюся в дороге юбку, Клим склонив голову уже стоял передо мной.

— Госпожа баронесса, прошу вас в дом, — при этом, он всё ещё склонившись в поклоне, широким жестом указал направление.

С улицы я сразу попала в просторный холл, Клим чуть зайдя вперёд предложил мне место на диване или на одном из трёх кресел.

Я выбрала кресло, но лишь потому, что к нему ближе всего стоял низкий столик, где я могла вести свои записи. Эбби устроилась на диване, Роберто остался стоять у входа.

Клим, извинившись, на пару минут вышел в соседнюю комнату, а вернувшись, сел в кресло напротив моего, заводя разговор о погоде. По правильно составленным фразам я сразу поняла, что мужчина явно образован, да и правила этикета ему не чужды.

Я поддержала разговор, плавно переводя его с погоды в нужное мне русло, интересуясь, как прошёл посев полей. Что в этом году сажали, на какой урожай рассчитывают. Какие площади отведены под пахотные земли, как и чем их обрабатывают.

Клим оказался толковым собеседником. Поначалу мои вопросы его явно удивили, он несколько раз вскидывал бровь и даже щурился, словно пытаясь разглядеть во мне что-то помимо молоденькой хрупкой девчонки.

Особенно он удивился, когда я спросила, как они решают вопрос с поливом.

Всё оказалось просто и сложно одновременно. За деревней протекал полноводный ручей, можно даже сказать — речушка. Так вот от этой речушки к каждому полю был проложен небольшой канал, называемый тут арыком. В нужный момент арыки открывали и пускали по ним воду. Потому и сажали тут много чего.

В основном это был овёс и подсолнечник. Большое место уделяли так же потатису — местному картофелю. От привычного мне, он отличался тёмно фиолетовыми клубнями и размером.

Помимо этого выращивали тут и бахчевые: тыкву, немного дынь и арбузов.

В садах у сельчан росли черешни, апельсины, яблони и абрикосы.

Клим отвечал на мои вопросы подробно и рассудительно, объясняя, что к чему. Я записывала за ним в блокнот, попросив позже показать мне систему орошения, понимая, что это может оказаться очень полезным.

Пока мы разговаривали, в комнате появилась красивая темноволосая женщина в накинутой на плечи цветастой шали. Быстро выставив на стол поднос с угощением, она так же бесшумно исчезла, словно по мановению волшебной палочки.

Многочисленные мисочки оказались наполнены разными сладостями. Цукаты, пастила, кусочки ягод и фруктов в меду. Крошечные пышки и свёрнутые уголком лепёшки, наполненные мягким козьим сыром с душистыми пряностями. Но самое главное — в пузатых пиалах оказался настоящий зелёный чай. Я тут же поинтересовалась у старосты, где тот его берёт.

Оказалось, диким чаем зарос весь южный склон долины. Там же выращивался и виноград. Ну, как выращивался. По весне на склонах копались небольшие лунки, куда втыкались свежесрезанные кусочки лозы. Как правило, больше половины из них приживались и уже через год давали первый урожай.

С каждым следующим словом Клим всё больше напоминал меня прежнюю — Елену Сергеевну, завхоза фермерского хозяйства. В нём чувствовалась крепкая хозяйственная рука, оттого и жители деревни живут в достатке.

Выпив чаю, мы заговорили о второй составляющей сытой жизни села Большого — о скотоводстве. Тут тоже всё оказалось предельно продумано. Коз в основном пасли мальчишки неподалёку от деревни, следя, чтобы они не совершали набегов на поля.

— Коза животное хитрое и строптивое, — усмехнулся Клим, так и норовит сбежать и забраться, куда не следует. За ними глаз да глаз нужен!

Были в селе и лошади. Именно на лошадях вспахивали все поля. А вот коров тут не жаловали, предпочитая им проказливых коз. Из птицы держали кур и перепёлок.

Но основное поголовье всё же составляли овцы. Пасут их на дальних пастбищах, перегоняя с места на место. В холода держат в овчарне за селом. Так же всем селом заготавливают сено.

Как раз через две недели наступит пора стрижки овец. Когда я спросила, повезут ли её на продажу, рассчитывая присоединить к ним шесть из Ближнего, то неожиданно получила ответ:

— Нет!

Я даже немного растерялась.

Заметив это, Клим пояснил:

— Шерсть сначала нужно перебрать да выжарить на солнце, чтобы запаха не было. Затем постирать и снова просушить. После отбить для мягкости и блеска да расчесать. Вот после этого можно и в город везти. К тому времени весенней шерсти на рынке почти не останется, значит и цену можно большую ставить.

Я с уважением смотрела на этого, казалось неповоротливого с виду огромного увальня. Как у него тут всё умно продумано! Мне бы такого управляющего.

Как бы мне не интересно было общаться с Климом, но время неутолимо шло вперёд, а нам ещё нужно успеть в Дальнее и дотемна вернуться домой.

Уговорившись, что через несколько дней я снова приеду сюда и всё как следует осмотрю, я распростилась с радушным хозяином, вновь забираясь в повозку.

Оставалось посетить последнюю деревеньку, узнать, чем она живёт. Настроение было отличное, я даже не сразу заметила, что дорога становится всё хуже и хуже. Вскоре она превратилась в едва различимую колею, почти полностью заросшую травой.

Село Дальнее располагалось в самом узком месте долины, упираясь в горы и полностью оправдывая своё название. Роберто предупреждал, что жителей тут немного, но я всё равно не была готова увидеть полуразвалившиеся, заросшие бурьяном дома.

Судя по всему, раньше это было довольно обширное поселение, мы проезжали мимо каменных строений, смотрящих на нас пустыми глазницами лишённых стёкол окон.

— Что тут случилось? Где все жители?

Не смотря на жаркий полдень я поёжилась. Мёртвая деревня оставляла после себя гнетущее ощущение. К тому же мне внезапно показалось, что за пустыми окнами кто-то есть, и этот кто-то очень внимательно за нами наблюдает.

— Так раньше тут прииск был, а потом рудники закрылись. Большая часть рабочих собрали свои семьи и уехали. Работы ведь больше не было, а за каждый дом на земле баронства нужно подати платить. Те, кто остались, как могли, приспособились, да только их с каждым годом всё меньше и меньше становиться. Земля тут сами видите — сплошной камень!

— Такое ощущение, что тут вообще никого нет.

— Я сам тут уже года два не был, Агей, местный староста, подати сам в замок привозил. Как раз осенью его последний раз и видел. Вон его дом, приехали, госпожа баронесса!

Дом старосты отличался от остальных разве что наличием стекол в окнах, в остальном он был таким же неухоженным, как и остальные. Сначала мне показалось, что тут никто не живёт, но вот дверь распахнулась и на крыльцо вышел, лохматый, больше похожий на разбойника мужик. В руках он держал увесистую дубинку.

— Кого нечистая принесла? — мужик играючись перекинул дубинку из руки в руку.

— Пресвятая Богиня, спаси и защити! — зашептала нянюшка крестясь.

— Агей, это я Роберто, не признал что ли?

— Роберто?! А кто это там с тобой?

— А это баронесса Элена Тирсо, новая хозяйка замка. Вот, решила владения свои посмотреть.

Мужик поставил дубинку на крыльцо, сделал два шага по направлению к нашей повозке, широко улыбнулся и принялся трижды низко-низко кланяться.

— Что же вы матушка наша, по бездорожью-то тряслись?! Мы бы и сами пред ваши светлые очи явились — только позовите!

Фред успел помочь мне выбраться из повозки, и теперь я стояла напротив Агея, с интересом его рассматривая. Вид у местного старосты был лихой и придурковатый одновременно.

— Позвать-то я позову, да только мне самой хотелось увидеть, как живут мои люди.