i af0d3b7246f951a5 - Admin

     — А может, я хочу их оставить себе? — усмехнулся Вацлав.

     — Перебьетесь, — отозвался его секретарь. — Только не упрекайте меня за непочтительность. Это я для конспирации, что б форму не терять. Единственное, он сам может не захотеть ехать в Верхнюю Волынь один. Он там никого не знает, что он там будет делать? Разве что вы расскажете ему правду о вашем брате.

     — Нет, мой мальчик, с правдой придется пока обождать. В отличие от тебя, мальчик воспитан в почтении к начальству. Кто знает, может он и князьям относится с надлежащим пиететом?

     — А может он, наоборот, революционер — анархист?

     — Все может быть. Посему подождем с этой историей до Верхней Волыни. Ладно, зови его сюда, поговорим.

     — После обеда, Вацлав. Сейчас у вас устало горло. Выздоравливайте скорее, а то лежите, а мы с вами носимся, как с писаной торбой, честное слово!

     Явившись к обеду, молодые люди застали Вацлава одетым в обычный для путешествия полуспортивный костюм. Янош счел это добрым знаком в смысле выздоровления, а Милан подумал: «Выпендривается. Как же, князь-батюшка собирается провести душеспасительную беседу. Разве можно это сделать в халате?»

     Вацлав, кажется, угадал его мысли, потому как он мило улыбнулся Милану и сообщил:

     — Знаешь, я спускался вниз. Раздобыл парочку романов из жизни гуцулов и свежий полуинфернальный журнал. А ты вы с Яношем завалили меня журналами с эротичным названием с продолжением истории о бедных и убогих, как правило, в умственном отношении, а читать про это совершенно невозможно. Эта история неплохо звучит в изложении нашего Яноша, в основном благодаря его редакторским вставкам. А когда я пять раз подряд прочитал изложение одного и того же пустячного эпизода в изложении различных действующих лиц, информирующих для какой-то непонятной мне цели своих собеседников, я даже выволочки от вас не убоялся — встал и пошел искать что-нибудь более удобочитаемое.

     Милан смущенно улыбнулся, а Янош возликовал:

     — Я же говорил — это замечательная история. Какие-то полчаса чтения, и болящий встал с постели. Я бы даже сказал, с одра.

     — Почему ты решил, что я читал твой журнал полчаса?

     — Если бы вы читали его час, то наткнулись бы не на пять пересказов, а на десять, а еще через час, после просторного описания перехода одного из героев из одной комнаты в другую, встретили бы следующую милую историю, которой, с некоторыми ремарками, в смысле замены одного слова другим и добавлением разнообразных колоритных паразитов типа «ну», «как бы», «на самом деле», «однако», «типа» и некоторых других слов полублатного жаргона, которые я не привожу из опасения получить выволочку, вы могли бы смело наслаждаться весь следующий час.

     — Ну, ты и фразочки заворачиваешь! Аж завидки берут, — восхитился Милан.

     Сразу после обеда Янош встал и предложил оставить Вацлава наслаждаться его приобретениями. Милан вопросительно посмотрел на мага и тоже встал. Вацлав покачал головой.

     — Останьтесь, друзья мои, я хочу с вами поговорить.

     Молодые люди снова сели за стол. Милан критически оглядел бутылки, выбрал сладкое десертное вино и, вздохнув, разлил его по бокалам.

     — Вообще-то в такую погоду не кисло и коньяка выпить — на улице типичный минус, хоть и не большой, но наш с тобой начальник не любит крепкие напитки. На моей памяти, Янош, он пил водку только раз, да и то исключительно потому, что душа горела, а вина под рукой не было.

     — Яношу вредно пить крепкие напитки. В его-то возрасте!

     — Тоже мне, нашли младенца! Когда тебе будет двадцать один, Янчи?

     — Через девятнадцать дней.

     — Так скоро? — Вацлав нахмурился, глядя на молодого человека, потом встал, подошел к своему вещмешку и вернулся обратно с ошейником раба и письмом в руках. Янош ощутимо изменился в лице. Вацлав дал ему письмо.

     — Прочитай.

     Янош пробежал глазами письмо, потом медленно перечитал и поднял глаза на Вацлава. Тот отошел от него и сел на свое место за стол.

     — Благодаря твоему дяде, я стал контрабандистом.

     Вацлав провел рукой над обручем, разломил его пополам и высыпал на стол сверкающие камни. На лицо Яноша вернулись нормальные краски.

     — Хорошо, что дядя Гойко отдал вам эти камни. Это хоть отчасти покроет ваши расходы на меня.

     — Не говори глупостей, — возразил маг. — Это твои камни и я здесь не при чем. Не могу сказать, сколько они стоят, но, по-моему, не мало.

     — Позвольте, — Милан придвинул к себе камни и стал внимательно их рассматривать.— Самое малое — полмиллиона, — сообщил он.

     — Я думал — вдвое больше, — возразил Вацлав.

     — Смотря как продавать, — усмехнулся его секретарь. — Вы, пожалуй, продадите и за миллион. Я бы продал за семьсот — восемьсот, а вот Янош продаст еще тысяч на двести дешевле. Я бы и сам ему больше полумиллиона не дал.

     — Почему? — удивился Янош.

     — А как ты объяснишь, откуда они у тебя? Твоя история совершенно недостоверна. В нее не поверит даже самый доверчивый верхневолынец. Но камни хороши, так что полмиллиона за них выложат.

     Янош улыбнулся.

     — Хочешь совет? — продолжил Милан. — Попроси Вацлава продать камни и дай ему десять процентов комиссионных. Так тебе будет гораздо выгоднее.

     Вацлав усмехнулся.

     — Кажется, мне придется временно переквалифицироваться в вахтеры, Милан.

     Милан засмеялся и поднял руки.

     — Беру совет обратно. Точнее, половину совета. Вацлав продаст для тебя камешки без комиссионных, как и полагается всякому уважающему себя работодателю.

     Вацлав улыбаясь, покачал головой, потом посерьезнел.

     — Собственно говоря, все это не суть важно. Просто мне хотелось прояснить, скажем так, вводные данные, перед тем, как перейти к делу.

     Милан с удивлением посмотрел на мага. Вацлав явно нервничает, если так тщательно подбирает слова.

     — Мы, кажется, уже говорили тебе, что едем в Трехречье. Что нас там ждет — мы не знаем, и, главное, мы не знаем, что и кто нас там не ждет. Поездка может оказаться опасной, так что я не знаю, нужно ли тебе ехать с нами. Я хочу предложить тебе поехать в Верхнюю Волынь. Я дам тебе письмо к моему брату. Он поможет тебе устроиться и продать камни. Только не вздумай предлагать ему комиссионные... Заодно и мой брат получит весточку от меня, а то наше путешествие уже малость подзатянулось.

     На лице Яноша отражались весьма смешанные чувства. Явственно можно было разглядеть облегчение — молодого человека действительно сильно тревожила неопределенность положения, и совершенно детскую обиду. Слова его отразили только второе чувство.

     — Вы не хотите брать меня с собой?

     — Я просто хотел предоставить тебе выбор.

     Янош перевел взгляд на бриллианты и сказал:

     — Если можно, я бы лучше поехал с вами. Явиться к вашему брату и сказать, что вы мне помогли, когда я попал в затруднительное положение, а я сбежал, чтобы лишний раз не промочить ноги, меня как-то не тянет. К тому же, если меня не будет под рукой, кого же вы принесете в жертву силам верхней реки? Девственники — товар редкий. Мало кто культивирует у себя такие таланты!

     — Ты же культивировал.

     — Не забывайте, что я был воспитан на любовных романах, типа той полюбившейся вам истории о бедной девушке.

     Вацлав улыбнулся.

     — Ладно, Янош, у тебя еще есть время подумать. Завтра мы побудем здесь, в гостинице — я пока не совсем здоров. Честно говоря, уже полчаса, как я ужасно хочу прилечь.

     Янош забеспокоился.

     — Так легли бы! Дайте, я помогу вам переодеться.

     — Я и сам могу.

     — Не верю! Этому же в магических университетах не учат. Вот, возьмите халат, а еще лучше...

     Вацлав отстранил Яноша, собрал со стола бриллианты, засунул их в обруч и убрал в свой вещмешок.

     — Идите, господа, я хочу отдохнуть.

     Молодые люди пошли к выходу. Уже от самой двери до Вацлава донесся голос Яноша.

     — Милан, а я раздобыл утюг. Ты поучишь меня гладить? А то я глажу еще хуже, чем стираю.

     — Хуже не бывает, — засмеялся Милан.

     — Увидишь.

     Вацлав возобновил разговор только на следующий день после ужина.

     — Ну что, Янош, поедешь в Верхнюю Волынь?

     — Да, конечно.

     Вацлав несколько удивился. Янош ничего не говорил о своем желании уехать в одиночку, а это было на него совсем не похоже. Но вслух он сказал только:

     — Хорошо. Я сейчас напишу письмо брату и подготовлю необходимые подорожные для Верхней Волыни. Отдам все утром.

     Янош принял вид удивленной наивности. Милан готов был поклясться, что Янчи долго упражнялся, прежде чем достиг такого мастерства.

     — А письмо зачем? Разве не проще будет зайти лично? Он, наверное, соскучился.