По секрету всему свету - Ольга Александровна Помыткина

пошла дальше.

Уже поздно вечером я снова решила прогуляться по коридору. Дошла до вестибюля.

На улице стало совсем темно. Я села возле телевизора. Прошло уже несколько часов, с тех пор, как мы виделись с Димой.

Я так сидела одна. Вдруг, появился он, обиженный. Переключил другой канал, молча, не обращая внимания на меня. Сел рядом и молчит. Я оглянулась по сторонам.

«Как приятно он пахнет мужскими духами. Вот бы он меня обнял. Как он взволнован и нервничает».

— Можно обнять тебя? — спросил он.

От этих слов меня бросило в жар, и лицо опять вспыхнуло.

— Можно.

«Как хорошо нам вдвоем».

Но, снова в дальнем коридоре послышались шаги. В зале не было света. Дима встал в полутьме и направился к телевизору. Тут включился свет, рядом стояла медсестра — полная женщина маленького роста, с грозным недоверчивым лицом. Дима сел на скамейку далеко от меня.

— Уже первый час ночи, — произнесла она строго, подошла к телевизору и выключила.

«Даже посмотреть нельзя», — подумала я и пошла в свою палату.

Медсестра и Дима остались.

В коридоре стало совсем тихо. Я взглянула на улицу и увидела, что на снегу не было ни одного отблеска света от окон, кроме моего. Значит, все спят, а мне не спится.

Я сняла с себя колготки и услышала приглушенный стук в дверь.

«Вряд ли это медсестра, она стучать не будет».

И тут дверь приоткрылась, я увидела на пороге Диму. Он был в том же голубом свитере, а на плече висел эспандер.

— Вот решил сделать зарядку. Ты не против, если я зайду?

У меня перехватило дыхание. Я была безмерно рада, увидеть его.

— Медичка у себя в кабинете, а я прошмыгнул, пока ее нет.

Дима завалился на соседнюю кровать, напротив меня. Он был пьян. Я легла на свою кровать. Мы смотрели друг на друга несколько минут.

— Свет что-то рябит и режет глаза… Не нравится он мне. Выключим? — сказал Дима. — Как здесь холодно и сыро. А хочешь я камин принесу из нашей палаты?

Не дождавшись ответа, он встал и вышел за дверь.

«Что же будет дальше? Что он задумал? Он, конечно, мне нравится, но спать с ним я не собираюсь».

Дверь снова открылась. Вернулся Дима, и у него в руках был большой камин-обогреватель.

— Теперь дольем сюда воды. — Он взял кружку с тумбы и налил в камин воду.

— Какой интересный камин, — удивилась я.

— Можно погасить свет. От камина будет очень светло, — предложил он.

— Да?

Дима выключил свет. Камин засветился ярко-красными лучами, они озарили маленькую комнату.

— Будет сейчас очень тепло, — сказала он и сел на соседнюю кровать.

— Садись рядом со мной, — вдруг, неожиданно для себя, произнесла я.

Он сел рядом и обнял меня.

Я думала о том, как мне хорошо. На какое-то мгновение я даже забыла об осторожности. А ведь в комнату могла войти медсестра или дежурная врач.

— Здорово, да? — спросил он.

— А вдруг, кто-нибудь войдет? — опомнилась я.

— Кто? Все спят уже давно.

— Ну ладно, хорошо.

Лицо у меня начало гореть от камина еще больше.

— Лицо горит, — сказала я.

— А руки холодные. — Он потрогал мои руки. — Все тепло ушло на лицо. — Потрогал мое лицо и обнял меня еще крепче.

— Какие у тебя теплые и мягкие руки, так бы уснула в объятиях, — протянула я.

Но, какая-то тревога вспыхнула в груди. Пришли мысли страшные и волнительные.

— Ты видел фильм на днях, где убивают животных? — вспомнила я.

И почему мне именно сейчас пришло это в голову. Неужели от страха и волнения.

— Немножко, не до конца.

— А видел, как убивали обезьян? Как страшно!

Своим лицом я прижалась к его лицу, закрыла глаза, успокоилась.

Молчание.

Я открыла глаза, камин сверкал красным пламенем еще сильнее.

«Я так взволнованна, точно камин горит в моих закрытых глазах, а люди бегают и тушат пожар. Нет, это моя душа горит. Все так тревожно, волнительно и так хорошо».

— Как жутко и страшно, — сказала я.

— Что ты? — Дима прижал меня очень крепко к себе.

— У меня все лицо горит от этого камина. А если кто увидит нас, то это будет кошмар.

«Боже, что будет, если нас увидят. И я с тобой вовсе не желаю спать», — размышляла я.

— Как хорошо, блаженство! — произнес он ласково.

«Нет, он очень хороший».

Молчание

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он и опустил руку ниже плеча.

— Хорошо.

— Обними меня. А то я все тебя, а ты ни разу, — предложил Дима.

— Что?

— Извини…

— Обними меня сейчас крепче, — прошептала я.

— Ты думаешь о чем-то?

— Я? — я была растерянна.

— У тебя наверно там мускулы под кофтой? — вдруг неожиданно спросил он.

— Да какие там… Я не такая сильная, как ты думаешь.

Я встала, чтобы попить из кружки воды.

— Дай мне тоже попить, — попросил Дима.

«Может он со мной из-за любопытства, как там фигура моя спортивная выглядит. Думает, что я великая спортсменка, а я так …Какая я все же наивная. Но, он так спокоен».

— Ляжем, а то, что-то спать хочется, — поправив подушку, Дима лег рядом со мной.

Он прижался ко мне вплотную.

— Как все же хорошо, — произнесла я.

Я тоже обняла его. И тут я вздрогнула, как ужаленная и спросила: который час.

— Я не знаю.

Дима настойчиво лег на меня сверху и затих, ожидая моего ответа. Мне стало страшно и неловко. Я боялась, что кто-нибудь вот-вот заглянет в палату, боялась совершить немыслимый поступок. Переступить черту невинности. И мне ничего не оставалось, как остановить это, пока не поздно.

— Дима, тебе нужно идти, — выплеснула я настойчиво.

От этих слов он сел на кровати боком и задумался.

«Неужели он обиделся».

Я обняла его сзади и сказала:

— Но, мне так неохота, чтобы ты уходил.

— Дай я тебя хоть поцелую.

Он прикоснулся к моим губам. Этот поцелуй был, конечно, приятным, но я думала только об одном: скорей бы он уже ушел, чтобы я спокойно могла все переварить и обдумать. И не дай бог, кто-нибудь увидит.

Целовалась я первый раз. И так у нас все вышло неумело и неловко, точно у Димы это было тоже впервые.

— Спокойной ночи, — сказал он и вышел в коридор.

Я разделась и легла, но долго не могла уснуть. Лишь оставшись одна, я осознала, насколько этот поцелуй был приятен.

В 9 часов утра я лежала на кровати, потягивалась сладко. В комнате больше никого не было.

Вставать мне не хотелось, но я знала, что скоро придут дневные