Штамм. Вечная ночь - Гильермо дель Торо

Эф залез в карман куртки, нашарил две белые таблетки викодина. Они сияли на его ладони в свете налобного фонаря. Он сунул таблетки в рот, проглотил всухую. Одна из них застряла у основания пищевода, и ему пришлось подпрыгнуть несколько раз, чтобы она проскочила в желудок.

Он мой.

Эф резко оглянулся. Голос Келли — приглушенный и далекий, но явно ее голос. Он дважды развернулся, но никого в туннеле не увидел.

Он всегда был моим.

Эф на несколько сантиметров вытащил меч из ножен. Он двинулся вперед к короткому лестничному пролету, уходящему вниз. Голос звучал в его голове, но шестое чувство показывало ему путь.

Он сидит по правую руку от Владыки.

Эф снова побежал, кипя от ярости, свет налобного фонарика скакал по стенкам. Он свернул в темный коридор, который вывел его…

В узилище. К заключенной в клетку матери Гуса.

Мужчина оглядел помещение. Больше в нем никого не было. Он медленно повернулся к облаченному в шлем вампиру, который недвижимо высился посреди своей клетки. Обращенная мать Гуса стояла совершенно неподвижно, от налобного фонарика на ее тело упала решетчатая тень.

Он снова услышал голос Келли:

Зак считает, что ты умер.

Эф вытащил меч из ножен:

— Заткнись.

Он постепенно забывает. Старый мир и все прежнее. Этого больше нет, сон молодости.

— Замолкни! — приказал Эф.

Он внимательно слушает Владыку. С уважением. Он учится.

Эф сунул меч между прутьев решетки. Мать Гуса отшатнулась, почувствовав серебро, ее отвислые груди раскачивались в полутьме.

— Чему он учится? — спросил Эф. — Отвечай!

Келли молчала.

— Вы промываете ему мозги.

Мальчик был в изоляции, он был умственно уязвим.

— Вы промываете ему мозги?

Мы воспитываем его.

Эф сморщился — слова полоснули его, точно бритва.

— Нет. Нет… что вы можете понимать? Что вы можете знать о любви… о связи между отцом и сыном?..

Мы — плодовитая кровь. Мы породили много сыновей… Присоединяйся к нам.

— Нет.

Только так ты можешь воссоединиться с ним.

Рука Эфа чуть опустилась.

— Пошла ты. Я тебя убью…

Иди к нам, и будешь с ним вечно.

Эф замер на мгновение, парализованный отчаянием. Ей что-то нужно от него. Владыке что-то нужно. Он отпрянул от клетки. Не поддавайся. Прекрати с ними говорить. Уходи отсюда.

«Заткнись, ты, сука!..» — подумал Эф, его гнев звучал громче его голоса.

Крепко держась за серебряный клинок на своем боку, Эф побежал из этой камеры в ходы туннеля, но голос Келли звучал в его голове.

Иди к нам.

Он завернул за угол, распахнул ржавую дверь.

Иди к Заку.

Эф побежал, с каждым шагом наливаясь злобой.

Ты же знаешь — ты сам этого хочешь.

А потом ее смех. Не ее человеческий смех, не высокий, легкий и заразительный, а издевательский, имеющей целью спровоцировать его. Вернуть назад.

Но он бежал вперед. И смех стал смолкать, заглушенный расстоянием.

Эф шел вслепую, клинок меча бил по ножкам выброшенных стульев, скреб по полу. Викодин начал действовать, и Эфа слега повело, тело его начало неметь, но голова оставалась ясной. Уходя прочь от клетки, он сделал поворот в собственном мозгу. Теперь сильнее, чем раньше, он хотел освободить Нору из кровезаборного лагеря. Вырвать ее из вампирских лап. Он хотел показать Владыке, что даже в такие долбаные времена, как нынешние, это возможно — реально спасти человека. Что Зак не потерян для Эфа и что влияние на него вампира вовсе не так безусловно, как он, вампир, вероятно, считает.

Эф остановился перевести дыхание. Налобный фонарь стал тускнеть, он постучал по нему — свет замигал. Нужно было сообразить, где он находится, и выбраться на поверхность, иначе он потеряется в этом темном лабиринте. Не терпелось сообщить остальным, что он готов идти в лагерь и сражаться.

Свернув за угол еще раз, Эф увидел в конце длинного темного коридора фигуру. Что-то в ее позе — низко повисшие руки, чуть согнутые в коленях ноги — подсказало: вампир.

Эф выхватил меч и сделал несколько шагов вперед, надеясь получше осветить существо.

Оно не двинулось с места. Узкие стены коридора благодаря викодину чуть покачивались на периферии видимости. Может, это галлюцинации и он видит то, что хочет видеть. А хотел он драки.

Убедив себя, что это лишь плод воображения, Эф смелее пошел на призрака.

— Ну, иди ко мне.

Его переполняла злость на Келли и Владыку.

— Иди ко мне и получи, что заслужил.

Существо не двигалось, позволяя себя разглядеть. Капюшон свитера образовывал полотняный треугольник над его головой, затеняя лицо и скрывая глаза. Ботинки и джинсы. Одна рука опущена вдоль туловища, другая заведена за спину.

Эф подошел к фигуре с гневной решимостью человека, который вознамерился выйти из комнаты, хлопнув дверью. Призрак так и не шелохнулся. Эф выставил одну ногу вперед, сохраняя опору на другой, прицелился в шею и нанес удар мечом, словно бейсбольной битой.

К удивлению Эфа, его меч звякнул, руки отбросило назад, рукоять чуть не выскочила из пальцев. Сноп искр на мгновение осветил коридор.

В следующее мгновение он понял: вампир парировал его удар стальным стержнем.

Эф перехватил меч горящими ладонями, звенящими пальцами и отступил назад, чтобы замахнуться еще раз. Вампир одной рукой выставил перед собой стальной брусок и легко отразил удар. Неожиданный пинок в грудь — и Эф распростерся на полу. Падая, он порезал ноги.

Доктор уставился на нечеткую фигуру. Абсолютно реальную, но… при этом иную. Противник не был похож на автомат, едва наделенный зачатками разума, с какими в последнее время сталкивался Эф. Этот вампир был спокоен, владел собой, что выделяло его из остальной массы кровососов.

Эф с трудом поднялся на ноги. Отпор противника раздул пожар, разгоравшийся в нем. Он не знал, кто этот стригой, и ему было все равно.

— Ну давай! — крикнул он, маня вампира к себе.

И опять существо не шелохнулось. Эф выставил вперед меч, показывая серебряное острие. Он сделал ложный выпад, быстро развернулся (это был один из лучших его приемов), а потом обрушил удар, способный рассечь вампира пополам. Но тот предвидел его действия и снова поднял стальной стержень. Эф отклонился и зашел с другой стороны, целясь на сей раз в шею стригоя.

Вампир был готов к этому — он ухватил противника за предплечье, сжал его, словно клещами, и скрутил руку с такой силой, что Эфу пришлось выгнуться дугой, чтобы стригой не вывернул его локоть и плечевую кость из суставов. Эф взвыл от боли, меч выпал из его руки и со звоном упал на пол. Свободная рука метнулась к поясу — к набедренному кинжалу, которым он полоснул воздух у лица противника.

Тот от неожиданности отпустил Эфа — бросил его на пол, а сам отскочил назад.

Эф отполз, его локоть горел от боли. В конце коридора появились две фигуры — к нему бежали Фет и Гус.

Очень вовремя. Эф повернулся к вампиру, который оказался теперь в численном меньшинстве. Он ожидал, что стригой зашипит и бросится в атаку.

Но тот наклонился, поднял серебряный меч Эфа за кожаную рукоять, повертел клинок так и сяк, словно прикидывая его вес и разглядывая ковку.

Прежде Эф не видел, чтобы вампир по собственной воле брал в руки серебро, а уж тем более серебряное оружие.

Фет вытащил меч, но Гус остановил его движением руки, прошел мимо Эфа, не предлагая ему помощи. Вампир небрежно швырнул меч Гусу рукоятью вперед. Гангстер легко ухватил его и опустил клинок.

— Вы меня многому научили, — сказал Гус, — вот только пропустили один момент: эти ваши долбаные появления словно из ниоткуда.

Вампир ответил телепатически, так что только Гус мог его слышать. Он сдернул с головы капюшон, обнажив абсолютно голую безухую голову, необыкновенно гладкую — он был очень похож на налетчика, ворвавшегося в магазин с нейлоновым чулком на голове.

Но глаза… Они горели ярко-красным огнем, как у крысы.

Эф встал, потирая локоть. Это существо явно было стригоем, но Гус стоял рядом с ним. Вместе с ним.

— Опять вы, — сказал Фет, все еще держа руку на рукоятке меча.

— Что тут происходит? — спросил Эф, явно опоздавший на эту вечеринку.

Гус перекинул ему меч с большей силой, чем требовалось.

— Помнишь мистера Квинлана? Главного охотника Патриархов, а сегодня самого большого плохиша во всем этом чертовом городе. — Гус повернулся к вампиру: — Наш друг попал в кровезаборный лагерь. Мы хотим вытащить ее оттуда.

Мистер Квинлан посмотрел на Эфа, в его глазах таилась мудрость веков. Его голос, проникнув в разум, прозвучал ровным размеренным баритоном: