Ночной сторож - Луиза Эрдрих

окно, величественное, с витражом из цветного стекла. Красный тюльпан и зеленые стрелы листьев в золотистой оправе с фальшивыми бриллиантами оттенка морской волны. Поднявшись по лестнице, она попала в коридор со стенами, покрытыми белой краской, грязной и местами облупившейся. Патрис оказалась перед пятью закрытыми дверями. Придется открывать их одну за другой. Затаив дыхание, она вошла в первую комнату и увидела собаку. Та сидела на цепи, конец которой был намертво прикреплен к стене.

Исхудавшая, одни кости, она попыталась подняться на лапы, но упала и осталась лежать на полу, слишком измученная, чтобы глубоко вздохнуть. Неподалеку лежала перевернутая миска, а в углу стоял стеклянный кувшин, наполовину наполненный водой. Здесь и там виднелись засохшие фекалии. Окно было открыто. Она принесла кувшин и присела на корточки рядом с собакой, поливая водой ее распухшую морду. Через некоторое время собака сделала судорожный вдох. Патрис встала и быстро открыла двери в соседние комнаты. В каждой лежал грязный коврик, а к стене была привинчена цепь с пустым ошейником на конце. Плюс скомканные одеяла, иногда собачье дерьмо, запах мочи. Она осмотрела цепи, ошейники. В одной комнате на подоконнике выстроилась шеренга пивных бутылок. За последней дверью оказалась вонючая ванная без воды. Полоски старой простыни. Засохшая кровь. Две скомканные пеленки. Она вернулась к собаке и на этот раз присела возле нее. Влила в пасть еще воды, положила руку на ребра.

– Ты знаешь, где она, – произнесла Патрис. – Не сомневаюсь, что это так. Пожалуйста. Мне очень нужно, чтобы ты помогла ее найти.

– Она умерла на цепи, как и я, – сказала собака.

Рука Патрис ощутила еще четыре вдоха, а затем собака издала громкий хриплый звук и затихла. Патрис сидела, положив пальцы на собачьи ребра, пока тело не остыло и блоха не запрыгала по костяшкам пальцев. Затем Патрис встала, спустилась по лестнице и вышла из дома.

К входу подъехал Джек:

– Я подумал, что ты, наверное, доберешься сюда сама.

Патрис открыла дверцу и забралась в машину. Мыслями она была не здесь.

– Давайте вернемся на Стивенс-авеню, – попросила она.

– О нет. Нет, нет и нет. Мы туда не пойдем.

– Это не то, о чем мы договаривались, – напомнила Патрис.

Джек настоял на том, чтобы следовать за Патрис по пятам, когда та стучала в каждую дверь. За одной из них появилась блондинка со спутанными волосами и помятым лицом. Она не знала ни супругов Вивье, ни Веры Вивье, ни Веры Паранто, ни просто Веры. Никогда ее не встречала. И не знает никакого другого адреса, по которому ей можно пересылать письма. Дверь закрылась. Патрис направилась к следующей двери. Джек закатил глаза. Везде она получала один и тот же ответ. Никакой Веры. Патрис медленно прошла по коридору, затем метнулась обратно к одной из дверей. Джек уже спускался по лестнице. В первый раз дверь никто не открыл. Она постучала снова, на этот раз тихо.

– Давай, пошли, – позвал Джек с лестницы.

– Кто там? – раздался очень тихий голос по другую сторону двери.

– Водяной бык, – ляпнула Патрис первое, что пришло в голову.

Дверь распахнулась. Стоявшая за ней женщина была худой и лысой. Джек уже бежал по коридору. Но прежде чем дверь захлопнулась, голос из соседней комнаты крикнул:

– Кто там пришел, Хильда?

– Я сказал, поехали!

Джек схватил Патрис за руку и ущипнул. Она оттолкнула его так сильно, что он пошатнулся.

– Это та самая Хильда? Что происходит?

– Она зла на меня, – пояснил Джек.

– Почему?

– Профессиональные стандарты[59].

Патрис оттолкнула его и забарабанила в дверь.

– Сейчас она не откроет, – произнес Джек. – Мы не ладим.

– Тогда отвезите меня к Бернадетт.

– Что за жизнь, – сокрушенно вздохнул Джек.

Скрытое пламя, вырез, обнажающий шею, белозубая улыбка, острый, как нож, взгляд, брошенный в сторону Джека. А затем, когда Бернадетт узнала Патрис, яростная буря скорби. Этот взрыв заставил девушку похолодеть.

– О, милая! Ох, ох, ох!

– Что? – спросила Патрис. – Что случилось? Где моя сестра?

– Она убежала!

Бернадетт повела Патрис вверх по ступенькам таунхауса, выстроенного из оранжево-розового кирпича. Изогнутая каменная площадка, дверь из темного блестящего дерева с овальным окном из матового стекла. Бернадетт уже не была той застенчивой, неуклюжей девчонкой-сорванцом, предпочитающей мужскую одежду, какой была в старших классах. Теперь она выглядела потрясающе. Красное шелковое кимоно с розовыми цветами. Волосы, выкрашенные хной, блестящие и завитые, как у кинозвезды, губы карминовые, брови, как острые черные крылья, блестящие глаза с застывшей в них тревожною пустотой.

– Твоя сестра подбросила мне ребенка, – сообщила она Патрис. – Ты, верно, здесь из-за него!

– Я здесь из-за Веры, – заявила Патрис.

Бернадетт закрыла рот и бросила на Джека предупреждающий взгляд:

– Что она здесь делает? Она работает на тебя?

Джек проигнорировал ее вопросы.

– Она просто хочет найти сестру.

– Как грустно, что она оставила своего ребенка, – произнесла, вздохнув, Бернадетт уже другим голосом. – Подожди здесь. Я его принесу.

– Я не заберу ребенка, пока ты не возвратишь мне Веру.

– Ты думаешь, я знаю, где она? Я не знаю. Я ничего не знаю. Они мне ничего не говорят. Она куда-то уехала и связалась с какими-то плохими людьми, полагаю. Вот, садись. Я сейчас верну ребенка.

В доме было тихо.

– Верни Веру, – проговорила Патрис.

– Уведи ее отсюда, – велела Бернадетт Джеку.

– Пойдем, – обратился к Патрис Джек. – Берни не знает, где твоя сестра.

– Я думаю, она все-таки знает.

– Она пытается помочь! – возразил Джек.

Схватив Патрис за руку, он попытался оттащить ее к двери, но девушка оттолкнула его.

– Я действительно не знаю, – процедила сквозь зубы Бернадетт, настолько приблизив лицо, что Патрис смогла разглядеть синяки сквозь макияж. – Если ты заткнешься и заберешь ребенка, я попытаюсь выяснить, где она. Этот ребенок меня изматывает.

– Ну, так выясни. За ребенком я вернусь, – пообещала Патрис. – И Вере к тому времени лучше быть здесь. Я думаю, ты знаешь, где она.

На этот раз Джек схватил ее за руку так отчаянно, что Патрис, хотя и могла его оттолкнуть, не сделала этого и позволила утащить себя.

Лесная красавица

Лесистая Гора сошел с поезда и прошагал милю пешком до таунхауса сестры на 17-й авеню. Бернадетт впустила его, раскинула руки и обняла. Мягкий цветочный аромат недавно принятой ванны окутывал ее плечи. Из коридора в прихожую проникал восхитительный аромат жареного мяса. Должно быть, она готовила его для Кэла. В гостиной стояла резная деревянная тележка с хрустальными графинами, наполненными янтарной огненной водой. Он сел на диван, в котором можно было утонуть, и стал смотреть, как его сестра – ну, единоутробная сестра – расхаживает взад и вперед в развевающемся красном кимоно.

– Она здесь была, – сообщила Бернадетт. – Я не могу много рассказать ей о Вере. Но она пообещала вернуться. Кэла, к счастью, в то время здесь не было. Но Джек приходил с ней. Представляешь, сам Джек. И даже как следует со мной не поговорил.

– Джек. Она и вправду последовала моему совету, – пробормотал Лесистая Гора.

– Какому совету?

– Поискать сомнительных личностей.

– О, она так и поступила. Джек!

Бернадетт бросилась рядом с ним на диван.

– Он все еще занимается своим новым заведением. «Лесной затор