Лёшка-"студент" - Александр Каменский-Мальцев

— И ты думаешь, это серьезно? — спросил подполковник, выслушав рассказ Ковалева.

— Вполне. Он никогда не врет.

— И что ты предлагаешь?

— Я не знаю… Но начальству надо сообщить.

— Ну, и как ты себе представляешь последствия? Ты думаешь, нам поверят и начнут эвакуировать целый город?.. Ведь твой сын даже не знает, когда будет землетрясение, так, может, это случится через два года?

Ковалев промолчал.

— Я вообще не представляю, как я буду все это докладывать!..

— Устройте встречу со мной, я сам расскажу.

Каверзнев криво усмехнулся.

Ковалев не знал, насколько боялись знакомства с ним все руководители подполковника, в чьем распоряжении все эти годы находился Ковалев. То, что делали с помощью Ковалева, на другой день докладывалось руководству, но о существовании феномена под фамилией Ковалев знали всего несколько человек — заместители председателя комитета, а о всех его способностях знали только те, кто был рядом с ним: генерал — непосредственный начальник Каверзнева, и председатель комитета.

— Ладно, — сказал подполковник, — руководству я доложу. Но, признаться, я и сам не особенно этому верю…

— Не обязательно вывозить всех из города… Я бы в первую очередь начал искать то место, где происходит напряжение. Ведь Костя говорил о том, что там болеет земля! Вот и надо попытаться устранить.

— Да у нас весь мир болеет! Что ж теперь и его переделывать?

Ковалев усмехнулся, на секунду представив такую работу.

Каверзнев встал.

— Ты перестань вопросы задавать! — на прощанье сказал он. — Шенгелая отметил в рапорте твою любознательность.

— Когда-нибудь я его отучу жаловаться!..

— Ну и опять здесь один останешься. Между прочим, мне три месяца пришлось убеждать руководство, чтобы вам с Верой разрешили жить вместе. Только хуже себе сделаешь…

— Если их от меня заберут, я вообще больше ни одного задания не выполню! Так и передай!

— Да ладно тебе, ладно!.. Ох, и любишь же ты в бутылку лезть…

— Алексей Владимирович, скажите, все-таки обсуждался ли вопрос о том, чтобы я знал срок наказания? Ведь я приношу вам пользу, не сравнимую ни с чем? Неужели я не заработал капельку свободы?!

Каверзнев с плохо скрываемой жалостью смотрел на бессрочного узника. Он, как никто, понимал, что никогда перед Ковалевым не раскроется выход из тюрьмы, потому что никто не возьмет на себя груз ответственности за решение об освобождении Ковалева, так как никто не может с уверенностью сказать, станет ли Ковалев на свободе жить честно, да и способен ли он на это. Не начнет ли этот несчастный человек, наделенный огромной силой, вербовать для себя армию, подчиняющуюся без сомнений и рассуждений, не осознающую власть Ковалева над простым смертным, а поэтому — армию беспощадную?.. Никто не мог определить, кого ненавидит этот человек и против кого он применит свою силу. В глазах обычных людей Ковалев выглядел богом, но богом, в голове которого могли быть мысли дьявола…

— Я докладывал, Алексей… — виновато сказал Каверзнев. — Но ты же знаешь, как у нас все вопросы решаются!..

Ковалев отвернулся, и Каверзнев пошел к выходу. Лешка на секунду задержался в дверях, глядя вслед начальнику своей тюрьмы, криво улыбнулся и вернулся в комнату, прихватив по пути гитару, стоящую около кресла.

— Песни петь будем? — заговорщически спросил он, подмигнув сыну, и запел: — В траве сидел кузнечик… — подыгрывая себе на струнах и кивая в такт словам головой, неуловимо похожий на кузнечика, передвигающегося в траве легкими прыжками, — совсем как огуречик…

— Совсем как огуречик! — радостно подхватил Костя. — Зелененький он был!!!

Лешка подмигнул Вере, приглашая присоединиться к хору, и они вместе прокричали:

— Представьте себе, представьте себе, совсем как огуречик! Представьте себе, представьте себе, зелененький он был!!!

Через полчаса Костя весело хохотал, подкидываемый вверх отцом, а Вера испуганно вскрикивала, когда сынишка взлетал под самый потолок. Любимая женщина нет-нет да встревоженно посматривала на мужа, в глазах которого притаилась тревога. Она слишком хорошо знала Ковалева и не раз видела его яростную энергию, когда перед ним появлялось препятствие, на первый взгляд непреодолимое.

Этот человек был боец. Боец прирожденный, хоть и совсем не похожий на супермена. Такие люди, даже при маленьком росте, слабости мышц и кажущейся хрупкости телосложения, обладают железной волей, они продолжают заведомо проигранную битву до конца, а видя близкое поражение, проявляют чудеса смелости и мужества, изворотливости и храбрости, но главное — жажды жизни и, как это ни кажется странно, иногда побеждают даже в безнадежной ситуации. Покорить таких нельзя, их можно только убить…

Но женщинам с такими еще труднее… Их мало любить, надо еще и чувствовать. И они не прощают своим любимым даже минутной слабости, потому что не знают ее сами… Они страдают, но заставляют страдать и своих близких. Зато они умеют любить…

Слишком многое связывало с Ковалевым эту красивую маленькую женщину. Она могла по движению бровей догадаться, что не понравилось ее Лешеньке, и по взгляду понять то, чего он просит. И даже через несколько лет, когда давно прошел угар первой влюбленности и к ней пришел опыт замужней женщины, когда она узнала все, что совершил этот человек, она не перестала его любить. Наоборот, чем больше она узнавала Ковалева, тем он казался ей родней. Она искренне верила, что во всем плохом, что совершил ее ласковый, нежный друг и муж за короткий срок пребывания на свободе, виновен не он, а роковое стечение обстоятельств. Ведь он не был плохим, он был добрым и милым, он не терпел несправедливости и никогда не был с ней черствым. Она иногда мечтала о том, чтобы вернуть тот день, когда он впервые совершил преступление, и чтобы она оказалась рядом с ним, забывая, что сама тогда была еще ребенком, она думала, что обязательно бы сумела остановить своего Лешеньку, и не было бы тогда в мире людей счастливей их!.. А она бы уж сумела!.. Обязательно…

Но сейчас смеялся Костя, улыбка играла на лице ее мужа, ее повелителя, она не боялась этого слова, и она не могла не засмеяться вместе с ними… Не могла не окунуться в атмосферу счастья и тепла, волной накрывшего ее, эту комнату, ее сына и ее мужа. И никто, ничто не могло сейчас разрушить эту радость. Все трое любили, но главное — были любимы…

— Ерунда все это! — категорично заявил Шенгелая. — Безусловно, гипнотическими способностями сын Ковалева обладает и со временем он сможет заниматься внушением ничуть не хуже отца, но его детские фантазии про боль земли — чушь.

— А если правда? — волновался Каверзнев. — Вы про Ури Геллера читали? Как он нефть ищет?.. Ведь похоже! А что если Костя сказал правду?

Генерал, начальник «семнадцатого отряда», как в документах именовалось подразделение, созданное для изучения «эффекта нимб», — это был шифр Ковалева с сыном — внимательно слушал спорящих.

— Вы, помнится, тоже сомневались, когда вам впервые доложили, что Ковалев способен подавить волю любого человека, говорили, что этого не может быть! — поддел Каверзнев настырного врача. — Что-то теперь молчите!..

— Так можно договориться, что и колдуны действуют, и заговоры существуют, и тени покойников путешествуют по земле!.. — не уступал Черный.

— А Ковалев, по-вашему, не колдун? Ведь колдуны делали как раз то, что и он! Почитайте сказки, там про это все сказано!

— Вы мне еще посоветуйте старух по деревням собирать, которые молитвами болезни останавливают!

— А не мешало бы…

— Капитан Шенгелая! — перебил спорящих генерал. — Вы применяете запрещенные приемы! Прочтите вот это.

Генерал открыл красную папку с тисненым гербом на коже и подал два тонких листочка.

— Вслух читайте, — добавил он.

— Сегодня, в двадцать два часа по московскому времени, после обработки данных на компьютере, нами получена кривая напряжения земной коры в районе города Ленинакана Армянской ССР, — читал врач, — согласно нашим расчетам, в течение ближайших двух суток возможно землетрясение силой до девяти баллов по шкале Рихтера…

Каверзнев через плечо капитана заглянул в листок. После нескольких машинописных строчек шли графики и столбцы цифр, иллюстрирующие расчеты.

— Ну и что? — врач бросил листки на стол. — Этот прогноз состоялся?

— Да, — серьезно сказал генерал. — Час назад. Через пару часов сообщат по телевидению… Очень много погибших… Такого давно не было.

— Я же говорил! — не сдержался Каверзнев.

— А может, совпадение? — с надеждой спросил врач.

— Может. А может, и нет! А поэтому надо проверить. Завтра к нам приедут еще двое специалистов. Они займутся составлением плана работ новой лаборатории. Вы, Шенгелая, попытайтесь наладить контакт с сыном Ковалева, необходимо подобрать к нему ключик, чтобы он рассказывал вам все подробности, как он чувствует эту «боль земли», — на последних словах генерал чуть запнулся. — Он должен хотеть с вами сотрудничать! Ясно?