Сочинения - Валерий Брюсов

12 декабря 1914

Варшава

Больше никогда

Когда Данте проходил по улице, девушки шептали: «Видите, как лицо его опалено адским пламенем!»

Летописец XIV века

Больше никогда на нежное свиданьеНе сойду я в сад, обманутый луной,Не узнаю сладкой пытки ожиданьяГде-нибудь под старой царственной сосной.

Лик мой слишком строгий, как певца Inferno,Девушек смущает тайной прошлых лет,И когда вдоль улиц прохожу я мерно,Шепот потаенный пробегает вслед.

Больше никогда, под громкий говор птичий,Не замру вдвоем у звонко-шумных струй…В прошлом – счастье встречи, в прошлом – Беатриче,Жизни смысл дающий робкий поцелуй!

В строфах многозвучных, с мировой трибуны,Может быть, я вскрою тайны новых дней…Но в ответ не встречу взгляд смущенно-юный,И в толпе не станет чей-то лик бледней.

Может быть, пред смертью, я венок лавровыйСмутно угадаю на своем челе…Но на нем не лягут, как цветок пунцовый,Губы молодые, жаркие во мгле.

Умирают молча на устах признанья,В мыслях скорбно тают страстные слова…О, зачем мне снятся лунные свиданья,Сосен мягкий сумрак ив росе трава!

1914

Германия

Отрывки

1

Германия! Германия!Опять, как яростный поток,Разрушивший плотины,Ты рухнула на потрясенный мир,Грозя залить окрестные долины,Как древле,В дни готов, франков, вандаловИ в дни Аттилы;Как после,Во дни твоих губительных походовНа беззащитную, усталую Италию;И как недавно,Во дни разгрома Франции несчастной.Опять,Сломав плотины,Ты рухнула, как яростный поток,Весь в брызгах пены.

Но вещая надежда в насТаится, что об эти наши стены,На этот раз,Ты разобьешь свои дерзания!Что в третий разТы не разрушишь Рима!Германия! Германия!Стремись волной неукротимой,Влеки свой яростный поток.РокВо имя Права, Красоты, СвободыВспять обратит бушующие воды!

2

Германия! Германия!Почти поверил легковерный мир,Что по твоим полям прошла мечта —Титания,Что покорил тебя Орфей веков – Шекспир!

Что твой священный сын, богоподобный Гете,В тебя сумел вдохнуть гармонию, что тыВ таинственном полетеМечтыДостигла вдохновенной высоты…

1914

Семейная картинка

Аллегория

И вот в железной колыбели

В громах родится новый год.

Ф. Тютчев

Ты спишь «в железной колыбели»,И бабка над тобой, Судьба,Поет, но песнь ее – пальба,И светит в детской – блеск шрапнелей.

Сейчас скончался старший брат.Вот он лежит в одежде ратной…Должник несчастный, неоплатный,Он, кажется, был смерти рад.

Чу! соскочив поспешно с «бенца»,Вошел отец, двадцатый век,Сел, подписал огромный чекИ бросил на постель младенца.

Печально улыбнулась матьЭпоха: ей знакомы этиПодарки в люльке… Те же детиДолжны без гроша умирать!

И, на портреты предков глядя,Она вперила взор в один:Седой, поникший господин:Век девятнадцатый, твой дядя!

Меж тем твой дед – бессмертный РокУгрюмо дремлет в старом кресле.Былые дни пред ним воскресли:Грозит Аттила, жив Восток…

Он спит… Внезапно, как химера,Неведомая гостья в домВлетает… Шелестя крылом,Вещает радостно: «Я – Эра».

А за дверями, как и встарь,Меж слуг выходит перебранка.История, как гувернантка,Зовет ребенка за букварь;

Ему винтовку тащит Время,Седой лакей; его жена,Статистика, возмущена,Кричит, что то младенцу – бремя.

Шум, крик. Но дряхлая Судьба,Клонясь упрямо к колыбели,При ночниках – огнях шрапнелей,Поет, и песнь ее – пальба!

31 декабря 1914 – 1 января 1915

Витраж – триптих

Средняя часть

Рыцарь по отмели едет один.

Левая створка

Дева томится в молельне вечерней.

Правая створка

Ждет, притаясь за скалой, сарацин.

Рама

Алые розы в сплетении терний.

Рыцарь

Рыцарь по отмели едет один;Взор, из-под шлема, уныло-спокоен;Блещет в щите, посредине, рубин;Конь златосбруйный, и мощен и строен.

Взор, из-под шлема, уныло-спокоен,Смотрит в широкую синюю даль.Что тебя мучит, задумчивый воин:Слава и смерть иль любовь и печаль?

Блещет в щите, посредине, рубин, —Золото справа и золото слева…То талисман или память годин?Нет, твой подарок, далекая дева!

Рыцарь по отмели едет один;Конь златосбруйный, и мощен и строен,Мерно ступает, взбивая песок…Конь королевский! владеть им достоинТолько такой благородный ездок!

Что ж тебя мучит, задумчивый воин?..

Дева

Дева томится в молельне вечерней.Образ мадонны и кроток и тих.Грезы, что миг, все темней и неверней…Где он, где твой нареченный жених!

Образ мадонны и кроток и тих,Молча приемлет земные молитвы…Где-то в горах и равнинах чужихДлятся и длятся жестокие битвы!

Грезы, что миг, все темней и неверней…Страшно, как в зеркало, глянуть в мечты:Стрелы над шлемами свищут размерной,Громче мечи дребезжат о щиты…

Дева томится в молельне вечерней:Где он, где твой нареченный жених!Может быть, сброшен коварным ударом,Стынет, простертый на камнях нагих,Ночью, под лунным таинственным паром,

Где-то в горах иль в равнинах чужих?

Сарацин

Ждет, притаясь за скалой, сарацин.Рыцарь опасной дороги не минет!Звон разнесется по глуби долин.Кто-то кого-то в борьбе опрокинет!

Рыцарь опасной дороги не минет!Враг неподвижен за серой скалой,Прыгнет и крикнет, опустит и вынет,Красный от крови, кинжал роковой!

Звон разнесется по глуби долин.Радостный звон, – он друзей не обманет!Алый, как красный от крови, рубинК белой одежде красиво пристанет!

Ждет, притаясь за скалой, сарацин.Кто-то кого-то в бою опрокинет!Верный, как барс, поиграет с врагом,Сзади копье перелетное кинет,И на седло, потрясая клинком,

Прыгнет, и крикнет, и лезвие вынет!

Рама

Алые розы в сплетении терний.Алые розы – то рыцаря кровь;Тернии – грезы в молельне вечерней;Розы и тернии – наша любовь.

1914–1916

Варшава

* * *

Да, я безумец! я не спорю!Воспоминанья заглуша,Я жить умею лишь мгновеньем.И, как река стремится к морю,К любви спешит моя душа!

Неясным, тающим виденьемБылое реет позади.Но день, расцветший нынче, ярок.Судьба с единственным веленьемМне предстает всегда: «Иди!»

Под сводом многоцветных арок,По берегу поющих струй,Иду, протягиваю руки,И так томителен и сладок, —Сегодня, – каждый поцелуй!

Он был иль нет, тот миг разлуки?Не знаю! Верю правде встреч!Да, я безумец! Я не спорю!Но внятны мне лишь эти муки,Лишь этот трепет детских плеч!

1914 – 4 января 1915

* * *

Мелькали мимо снежные поляны,Нас увозил на запад sleeping-car[341],В тот край войны, где бой, где труд, где раны,Где каждый час – пальба, все дни – пожар.

А мы, склонясь на мягкие диваны,В беседах изливали сердца жар,Судили мы поэта вещий дарИ полководцев роковые планы, —

То Пушкин, Достоевский, Лев ТолстойВставали в нашей речи чередой,То выводы новейшие науки…

А там, вдали, пальба гремела вновь,На белый снег лилась потоком кровьИ люди корчились в предсмертной муке…

26 января 1915

Майский дождь

Дождь весенний, дождь веселый,Дождь в умильный месяц май, —На леса, луга и долыИскры влаги рассыпай.

Солнце смотрит и смеется,Солнце искры серебрит,Солнце вместе с влагой льется,Солнце зелень трав кропит.

Небо падает на землюВ нитях призрачных дождя,Солнце шепчет (шепот внемлю),То журча, то дребезжа;

Небо шепчет: «К жизни! к свету!Все ростки, листки, трава!Верьте вечному обету:Жизнь прекрасна! жизнь жива!

Сгинь, клочок последний снега!Речка, воды подымай!Всюду – радость! всюду – нега!Всюду – дождь и всюду – май!»

8 марта 1915

Варшава