Неожиданные признанья - Валерий Дудаков

Валерий Дудаков

Неожиданные признанья

© Дудаков В.А., 2014

Марине – на двадцатипятилетие моей дружбы с рифмой

Друг с другом трудно мы сближались,Мелькали быстро жизни дни,И незаметно показалисьВблизи вечерние огни.

Куда идем в какие дали,Какие светят берега?Быть может, мы другими стали,Но души юны навсегда.

Если дни его полны печали,То минуты порой хороши.

Нет, иду я в путь никем не званный,И земля да будет мне легка.

Вдруг некто, с очарованным лицомМелькнёт, спеша на дальнее мерцанье.

Николаю Гумилеву

Затейник, денди сладкозвучный,Из сонма праведных теней,Тебя на свет явил нам случай,В сей мир прельстительных затей.

Но непосредственно и простоПришел в него, стал сердцу мил,И был судьбой Кронштадский островСреди покинутых могил.

И сквозь мирских забот соблазны,Ты сердца горестных заметИскал в скитаньях в странах разных,Познав не первый континент.

Не славы ради или лестиК тебе протянуты мосты,Ведь офицерской ратной честьюТвои начищены кресты.

В затишья миг стихотвореньяПереполняли чистый лист,В атаку в рост ходил с презреньем,Не слыша пуль смертельный свист.

Конь гарцевал, копытом цокал,Дождем черемуха цвела,Ты царственно смотрел в монокль,На липы Царского села.

Мелькнула тень, накидка Анны,Как образ из нездешних снов,Звучали трели беспрестанноВ былом величии садов.

Но случай роковой, как жало,Не дал тебе восславить свет,Был двадцать первый год. ВскричалаДругая трель. И смолк поэт.

Всегда в судьбе родного кроваПоэта участь не легка,Мы Николая ГумилеваСегодня славим на века.

Тревожное начало мая

Так тревожно. Холодные дуют ветраИ нещадно полощут зеленые дали,Стороною обратною майской медалиНеизбежно в цветенье идут холода.

По луганским просторам, донецким полям,Грозно рыщет несытая черная стая,И в кровавые игры бездумно играя,Превращает злой волей все в пепел и хлам.

Видно матерью гнева впотьмах рождены,И явились на свет не по воле господней,Силой мрачною посланы из преисподнейНа беду и на горе страдальной страны.

Всюду адскою дланью вы сеете страх,Но в затылок дыханье возмездия дышит,Пусть не будет в веках вамни дна, ни покрышки,Что пылают как факелы на блокпостах.

Треплет землю притихшую злой суховей,Ропот множится грозно от края до края,Смоет праведным гневом земля, возрождаясь,Почерневшую накипь с донецких степей.

Наказ художнику

В суете бытия забываем подчас:Нам судьба предназначила время пророчить,Не пытайся же путь этот крестный отсрочить,Исполняй терпеливо сей высший наказ!

Пусть нальется бездонная чаша сполнаИ настанет то время, что ждем мы отчаянно,Видно, Он посвятил нас в глубокую тайну,Ту, что в книге судеб всем давно суждена.

Без излишних хлопот, неуемности грез,Вздохов, тихих томлений и жестов манерных,Пусть из чаши бездонной Он нам отольетИ страданий и радостей полную меру.

Не уйти бы не в сроки в другие миры,Не растратиться б мелко в круженье галантном.Непрестанно и дерзко, художник, твори,Ну а Бог наградит тебя в меру таланта.

Ироническое признание Малевичу

Ну, не люблю я квадрат,Он примитивен, туп и точен,И он воочию пророчилКонец искусству, тем был рад.

Его не к месту занеслоВ российские края глухие,И в времена, увы, иные,Он стал как в древность колесо.

Там понеслась история вскач:Все войны, смуты, государства,И повенчал квадрат на царствоСуперматизм, ну хоть ты плачь.

Косноязычный сам творец,Суперматизма бог Малевич,Какие зёрна стал он сеять,Загнав всю живопись в конец?

Разнёсся в век двадцатый стон,Когда в изяществе опасномВозник из воздуха безгласно,Как монумент, архитектон.

И сколько бесконечных вмятинВонзилось в лоб иных творцов,Когда на яви и из сновВломились сотни «супремятин».

Ну, не люблю я квадрат,Мне ближе крест иль треугольник.Он квадрата стал невольник,И на квадрате был распят.

Тяжелое признание

Я никогда с врагами не бодался,Я просто молча им рога ломал,Не обещал пустого, зря не клялся,Судьбу, что наделен, не искушал.

Но часто на излом себя сверяя,Испытывал на прочность и не раз,В беспечности лихой, и понимая,Что буду сожалеть в урочный час.

Поступков тех бессмысленных осадокНа совесть лег, и в том вина моя,Но как же привлекателен и сладокСвободы миг от гнета бытия.

И растравляя душу алкоголем,Впадал я в забытье от пут земных,И в этом отстранении невольноРождался тайно на бумаге стих.

Что осужденье праведного гнева,Что близких порицанья и друзейЯ есть такой, другим бы я и не был,Хотя страдаю от своих страстей.

И утреннею светлою молитвойПытаюсь душу честно исцелить,Но каждый день, как перед новой битвой,Вопрос все тот же: быть или не быть.

Клоуны

Памяти Вертинского

Мне часто снится сон,Зарделся свет на башне,Стою среди руинБез спутников, один,Виденье предо мной,То музыкой вчерашнейБезмерно увлеченПьеро и Арлекин.

Поет в соборе хорСвятыми голосами,Над пропастью пустойЦарит вечерний свет,И клоуны кривясьИ дергая ногами,Манерно и смешноТанцуют менуэт.

Ни слову их не верь,Мгновенно одурачат,Я нравы знаю их,И больше ни ногой,Забавы злее нет,И вот играет в мячикБезжалостный палачС моею головой.

Что танцами пленен,Скажу я им без лести,Устаньте, время питьХмельной и сладкий сидр,Ведь это только сон,На месте честь по чести,Осталась головаИ шелковый цилиндр.

Просто заждались

Скоро ль срок приближенья весны,Горько сетую, что ты так робко,Все заждались, в домовых коробкахСмотрят ждущие вещие сны.

Ближний взгорок изрыли кроты,Неуемны в своем нетерпенье,Ждут весеннего дня сотвореньяВ пост березы, стыдясь наготы.

Чуть подкрасил верхушки лесовНепробившихся почек румянец,Рыщет ветер – беспутный скиталец,Лижет влагу чужих облаков.

Только свищет всю ночь напролетПод окошком залетная птица,Уж пора бы весне приключиться,Ведь тепло в мир и души зовёт.

В конце Пасхи

Кружит, кружит мелким бесомНочь пред утренней зарей,Ветер, сумрачный повеса,В тьме узор выводит свой.

Вскрикнет птица спозаранку,Ворон это иль петух?На притихшем полустанкеСвет фонарный в тьме потух.

Бродят сумраки немые,Беспризорно тени ткут,Гнут рябин стволы хмельные,Словно причащенья ждут.

Кто-то встал сегодня рано,Может ищет редкий клад,Сквозь оконце светит рама,Тень крестом легла на сад.

Этот день кануна ПасхиЖдется ночи напролет,Замер мир перед огласкойВести той, что жизнь дает.

Воспоминанья о манежной площади

Так уютно свилась тишинанад зеленою крышей,Тихо фыркают лошади,в сон погрузился Манеж,Лишь шуршат по угламперед утром встревожено мыши,Но не будят уснувшихпод балками снов и надежд.

Что ж вы кони мои,что ж вы кони мои присмирели,Не чешу ли вам гривы,не чищу ли щеткой бока?Вы еще молоды,вы пока постареть не успели,И галопом несете на спинах своих седока.

Но раздастся рожок,голосисто зальется побудкой,В стремена эскадрон,на задание птицей лети!Полковой офицер,что в петлице хранит незабудку,Зачитает приказ и на цели означит пути.

Капнут девичьи слезы,платочки всколышутся дружно,Стремена, эспадроны,румянец, несдержанный пыл,Эх вы кони лихие, поход, офицерская служба,И Манеж, что напротивпред взором кремлевским застыл.

Упадет на булыжникиконский каштан, разобьется,Воробьи примостятся,расславив рассвет золотой,Далеко эскадрон и протяжною песнею льетсяПыль дорожнаяот Камергерского и до Тверской.

Разольется вдалилошадиное громкое ржанье,И пронзительно горних на бой роковой поведет,И аллюр три крестаосенит их крестом на заданьеЧто из темных манежейна вечную славу ведет.

Когда распустились березы