Миклош Акли, или история королевского шута. - Кальман Миксат

В дверь постучали. Вошел хозяин и начал в разговоре заходить издалека: что де мол не по своему желанию разбудил он в такую рань дорогого гостя, но тут такое случилось...

- Спасибо, что заботитесь вы обо мне, - растрогавшись, перебил его Акли. - Все знаю, все сам слышал. Пришлите ко мне того господина, попробую получше поторговаться с ним.

- Только соглашаться не торопитесь. Для виду поломайтесь, чтобы подозрение в душу господину Бори не заронит.

- Этого вы не бойтесь. Даром я что ли восемь лет при дворе прослужил?!

Немного погодя хозяин сам привел обладателя хриплого голоса - мужчину огромного роста с такой кудлатой головой, словно это был не человек, а медведь. На нем был отливавший синевой плащ с офицерской перевязью, во рту - пеньковая трубка.

- Пал Бори. Дворянин, - сообщил он, едва переступив порог комнаты и щелкнув каблуками сапог со шпорами. - В прошлом - знаменитый офицер дворянского ополчения, ныне помещик из села Пати.

- А я - Миклош Фаркаш, - в свою очередь представился Акли. - Для знающих только немецкий язык сообщаю, что по-венгерски "фаркаш" означает "волк".

- Весьма распространенная фамилия.

- Особенно в лесу зимой, - поддакнул Акли.

- И знаменитая фамилия, - продолжал делать комплименты великан из села Пати, смерив взглядом привставшего в постели молодого человека.

- Знаменита. Особенно аппетитом. - продолжал отшучиваться Акли.

- Вы, как я посмотрю, не очень чтите свой герб, молодой человек, - недовольно заметил великан.

- Просто в голову хорошая шутка пришла. Бори - это тоже, если для немцев с венгерского перевести, означает "бычок". Вот я и подумал: когда Волк с Быком встречается, лучше уж Волку не слишком своими зубами хвастаться. Или скажем происхождением.

На этот раз шутка уже понравилась "Быку" из села Пати, и он сразу почувствовал симпатию к отпрыску распространенной фамилии "Волков".

- Все мы, дворяне, - жемчужины в святой королевской короне, - заскромничал представитель семейства Бычков-Бори. - Одни покрупнее и ярче сверкают, другие - помельче. И все же каждый из нас - жемчуг. А пришел я, мой дорогой братишка, по одному дельцу - наверное пуговичник уже сказал вам, по какому? (Господин Матяш Тоот имел большую пуговичную мастерскую на городской площади).

- Да, что-то такое говорил.

- Если возможность принять участие в небольшом рыцарском приключении.

- Догадываюсь.

- Одним словом, нашлась бы приличная для дворянина работенка, клянусь честью.

- Ну, с меня такой информации вполне достаточно! Если член клана Бори говорит это, мне этого уже довольно. Хотя, в общем конечно, хотелось бы и поточнее знать, что это за дело. Не глядя человек благородного сословия, конечно, ни на какое дело не может пойти. Не могу же я предположить, что все вы собираетесь на сахарный завод рабочими устраиваться?!

Длинные усы господина Бори раздвинулись в стороны, как два крыла летучей мыши, и он весело рассмеялся.

- Это кто, тоже пуговичник вам сказал? Ну явно. Да нет, это всего только отговорка, ежели кто-нибудь чужой спросил бы. Хотя есть в этой отговорке и какая-то доля правды. По сахар едем мы, это точно. Ей богу, по сахар! (Если бы он еще шире заулыбался, тогда наружу выглянули бы его черные гнилые зубы.) А может что и послаще сахара будет.

- Ну да? Теперь вообще не понимаю. Чем же я-то в этом деле могу быть вам полезен?

- А, просто подраться, если кто-то поперек дороги станет. Ну а не найдутся враги, тогда - обычный штурм и разные военные трофейчики.

- Уж не собираетесь ли вы штурмовать Бург?

- Какой собаке нужен он, этот ваш Бург? Что мы там забыли? Нет, за такие большие дела мы не беремся. Поому как у человека только одна голова, и та своя. Нет, сударь, тут речь идет о малом военном предприятии. Скажем прямо: о пустяке. А, впрочем, стоит этот пустяк большего, чем ваш Бург. Хотим мы захватить один райский садик, де всякие цветочки растут. Да и сад-то нам не весь нужен, а только розочка в нем одна всего-навсего. Ну такие молодые люди, как вы, сударь, могут, конечно, в этом саду и для собственной радости сорвать в нем одну-другую ромашечку. Словом, об одном пансионе благородных девиц речь идет. Украдем оттуда одну девочку и все. Ну, так как? Вступаете в наше дело?

Акли покрылся каплями пота от страха.

- Но ведь это же ужасно! - вскричал он помимо своей воли и выпрыгнул из постели, словно подброшенный вверх невидимой пружиной. Спохватившись, что такими возгласами можно выдать себя, он, чтобы исправить обмолвку, добавил: - Это же немыслимо! Нас всех переловит полиция, посадит в тюрьму и осудит на пару лет за похищение вашей девицы.

Говоря так, он принялся быстро одеваться. Хриплый великан рассмеялся.

- А это уж не ваша забота, братец! Тактику предоставьте нам. Это уж наше дело. Если сбежится полиция, мы им устроим в Вене маленький мордобой. Потому что нас там тоже будет предостаточно. Но вообще ты потому и проворачиваем все это дельце ночью, втайне. Да еще в канун рождества. В сочельник вся Веня пьяна, и полиция только тем и занята, что усмиряет множество дерущихся филистеров. Да и сами полицаи не против пропустить одну-две чарочки для борьбы с холодом. В общем говорю я вам, детская забава предстоит только и всего. На улицах никого. Фонари мы заранее погасим и добудем из пансиона девочку, так ловко, что и сам черт ничего не заметит. Словом, все будет как надо, не бойтесь. Барон предлагал начать вечером в первый день рождества, а я его отговорил. Потому что после всенощной улицы города будут полны народу и, услышав о похищении, мигом соберется толпа. И тогда еще не известно, чем такая шутка кончится. А в сочельник большинство народа будет по домам сидеть. И на улице будут только бродяги, из кабака домой возвращающиеся. Так что бояться нечего. Можете смело поступать в наше войско, сударь.

Акли поколебался еще с минуту. Но можно также сказать, что он просто в это время натягивал сапоги, потому что потом он с совершенно веселым видом протянул господину Бори руку, которую тот, будто коршун цыпленка, уже готов был схватить своими когтями-пальцами. Но Акли, как бы ставя свое согласие в зависимость от ответа, тут же отдернул свою руку и спросил:

- А какова плата?

- Сотня на лапу, черт побери! Ну, понятно дело, - еще и удовольствие, - ответил он, небрежно сдвигая назад офицерскую перевязь на своем плаще. - И, конечно, привалы в каждом трактире до самой Вены. Годится? А?

Акли молча протянул ему руку.

- Сто форинтов золотом? - все же уточнил он.

- Не в черных же банкнотах! - отвечал господин Бори, торжественно тряся руку Акли. - А откуда взять - найдется, слава богу. (С этими словами он вытащил из кармана пять золотых и протянул их Миклошу в качестве задатка). - У барона Сепеши денег куры не клюют.